Аннапурна - Эрцог Морис - Страница 24

Падает снег, и мы залезаем в палатки. Часы проходят в нескончаемых разговорах.

Внезапно доносится шум падающих камней, удары ледоруба о скалы и звонкие проклятия – это может быть только связка Ляшеналь – Террай. Дверь палатки откидывается, и раздается замысловатое ругательство – узнаю своих товарищей в разгаре работы. Они не успевают произнести ни слова, а я уже вижу, что они устали, однако полны решимости и оптимизма.

Сняв заснеженные штормовки и прихлебывая чай, они рассказывают о том, что сделано ими сегодня. Знаменитая связка, покорившая наиболее грозные и величественные стены Альп, и здесь не ударила в грязь лицом.

– Ничего себе прогулочка, – говорит Террай.

– Сильна! – добавляет Ляшеналь. – Попадаются участки пятой категории![71]

– Пятой! – восклицаю я. – Как же пройдут шерпы?!

– Это лишь отдельные участки.

– Можно навесить веревки, шерпов будем тащить, подталкивать. В конце концов, вытянем!

– Ладно, посмотрим. А кроме этих участков, что собой представляет ребро?

– Оно, безусловно, очень длинное, – отвечает Террай, – и чем дальше, тем труднее.

– Так, может, выше того места, куда вы дошли, оно вообще непроходимо?

– Не думаю! Мы лезли сегодня с рассвета и остановились в 11 часов на высоте около 5500 метров. Немного выше ребро покрыто снегом, и крутизна его увеличивается. Дальше ничего не видно, но, по-моему (и Бискант тоже так считает), несколькими сотнями метров выше ребро должно выходить на верхнее плато Аннапурны.

– Гм, – говорю я скептически.

– Слушай, Морис, – предлагает Террай, – все решается просто. Надо только навалиться всем миром. Завтра же перенесем базовый лагерь на вершину этого травянистого холма, и можно начинать штурм.

– Пока будем колебаться, потеряем еще несколько дней, – добавляет Ляшеналь.

– Нет, – отвечаю я. – Так мы можем окончательно потерять все шансы. Если штурм ребра не удастся, придется снимать базовый лагерь, спускать его в ущелье и перетаскивать в другое место. Об этом не может быть и речи. Я не собираюсь рисковать всеми силами экспедиции на столь незнакомом нам маршруте. Давайте лучше расширим вашу разведку, поднимемся завтра до того места, куда вы дошли, и продолжим подъем, пока не появится уверенность в том, что путь проходим до самой вершины. Только после этого можно будет принять окончательное решение.

– Вот упрямая башка! – Ляшеналь и Террай рвут и мечут. Им кажется, что нужно немедленно выходить на штурм. Они снова заявляют, что по этому пути вершину «сделать» можно.

Я хорошо знаю своих друзей. После утомительного дня они в состоянии крайнего возбуждения, и доверять трезвости их суждений не приходится. Ответственность лежит на мне, и я должен показывать пример благоразумия. Мое решение твердо: завтра утром мы все выйдем на ребро с расчетом на временные биваки и вернемся лишь после того, как все станет ясно. Базовый лагерь остается на месте. Наш выход явится углубленной разведкой. Пока товарищи сушат одежду, приводят в порядок свои вещи и готовятся к завтрашнему дню, я пишу записку для "арьергарда":

"18 мая 1950 г. Дорогой Нуаель!

Я дошел до базового лагеря. Лионель и Бискант только что спустились с ребра и смотрят на будущее довольно оптимистично. Тактика остается прежней: продолжаем углубленную разведку. Сейчас погода плохая, и это может существенно задержать продвижение.

Продукты: боюсь, что взял маловато. Вышли, пожалуйста, немедленно 3 ящика "долина", 3 ящика «высота» и 1 ящик с «сильными» банками[72].

Снаряжение: скальных крючьев – 10, ледовых – 10, высотных комплектов – 2, нейлонового репшнура[73] 5,5 миллиметра – 100 метров, веревки основной 8 миллиметров – 3 конца по 15 метров.

Носильщики: при расплате с носильщиками первой группы – всем одинаковый бакшиш. Носильщиков второй группы оплачивать так же, но бакшиши разные. Некоторые проявили себя очень хорошо. Они предъявят тебе справки, подписанные мной. Выплатишь им полный бакшиш. Двум старикам в половинном размере. Остальным – никаких чаевых, шли плохо.

Продукты в дальнейшем: сможешь ли прислать дополнительно (если не будет с моей стороны отмены приказа) 3 ящика «долина» и 3 ящика "высота"?

Ишаку и Удо: пока ничего определенного сказать не могу, облачность помешала увидеть Аннапурну! Как только смогу, сообщу свежие новости.

Привет от всех нас. Морис".

14 мая, в тот самый день, когда состоялся военный совет и было принято решение сосредоточить усилия экспедиции на Аннапурне, Ишак сообщил мне, что им с Удо очень хотелось бы побывать в Муктинате.

15-го числа, уходя из Тукучи на разведку Аннапурны, я попрощался с товарищами. На следующий день рано утром они должны были отправиться туда в сопровождении сирдара Анг-Таркэ.

Для него Муктинат – святая святых! Он ревностный верующий, свято соблюдающий религиозные обряды, и эта поездка для него – редкостный случай совершить паломничество, от которого столько его сородичей вынуждены отказаться. Выход назначен на 6 часов утра, но он запаздывает, так как лошадей начинают приводить лишь с 7 часов. Часть лошадей, слишком плохих, отсылается для замены, однако через несколько минут их вновь приводят с торжествующим видом. Те же лошади! Спорить бесполезно: ответом служат только улыбки… Здесь ведь Восток!

В конце концов около 9 часов группа все же выезжает. Весь день она поднимается по правому берегу Гандаки. К вечеру вдали показывается большое селение: белые дома, красноватые храмы и возвышающиеся над ними развалины Тибетской крепости. В сильнейшем возбуждении Анг-Таркэ кричит:

– Муктинат!

Когда подъезжаешь вплотную к этому необыкновенному городу, его чудесные постройки оказываются грязными и жалкими. В конце селения возвышается несколько пестро раскрашенных буддийских памятников.

Где же храмы, монастыри и сотни лам?

На востоке Марсель Ишак замечает несколько зданий более поздней постройки, покрытых оцинкованным железом. Расспросив окружающих, он в конце концов выясняет, что эти-то пять-шесть домов как раз и образуют Муктинат, а селение, где сейчас остановился караван, носит название Шахар. Черт с ним, паломничество откладывается на завтра! Друзья находят приют в каком-то запущенном замке, наскоро ужинают и укладываются спать под любопытными взглядами полусотни жителей.

На рассвете следующего дня они поднимаются к святилищу. Оставив лошадей у ворот первого здания, проходят мимо скалы, на которой можно различить неясное углубление, напоминающее след ступни.

– Будда, сагиб! – восклицает Анг-Таркэ, падая ниц.

Они минуют первый храм, похожий на храм в Тукуче, и приближаются к священным источникам: вода из ручейка стекает в горизонтальный канал, питающий около 60 водостоков в форме коров или драконов. Посреди прямоугольника возвышается непальская пагода.

Паломники подходят с сосудами, наполняют их водой и пьют. Анг-Таркэ, завладевший флягой экспедиции, обходит по очереди все источники: наши товарищи уже не смогут воспользоваться флягой в течение всего путешествия.

Далее к югу группа знакомится с другим храмом, охраняемым дюжиной молодых девушек, одетых в яркие платья. Приподняв камень, они показывают Ишаку и Удо два узких отверстия, откуда доносится шум источника и где мерцает голубой огонек вечно горящего природного газа. «Весталки» поют и танцуют. Сагибы вносят свою лепту, Анг-Таркэ особенно щедр на средства экспедиции.

На следующий день, проведя ночь в забавной деревушке Кагбени, «паломники» возвращаются в Тукучу. Там их с нетерпением дожидается Нуаель, также горящий желанием посетить Муктинат. Он отправится туда завтра в сопровождении Ж.Б… Рана.

За последние два дня в лагере не произошло ничего нового. Почты из Франции нет. Известий с Аннапурны также нет.

19 мая – день отдыха для наших друзей. Некоторое разнообразие в жизнь лагеря вносит шествие жителей Тукучи, возвращающихся из Марфы с криками и песнями под аккомпанемент тамбуринов.