Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Заговор Черной Мессы - Белянин Андрей Олегович - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

– Пойду-ка я лекарство тебе приготовлю, – тихо решила Яга, – а ты посмотри, что да как во дворе, и стрельцов кликни, пущай мертвяков этих из моего терема выносят.

Я, все еще кривясь от боли, обошел спящего, осторожно прикрыв за собой дверь. Первого стрельца я обнаружил у самого порога – он лежал с распоротым горлом, но на земле не было ни капли крови – упыри высосали всю. Второй, молодой парень, рассуждавший о вреде курения, был найден под забором. Его так крепко приложили затылком о дубовые доски, что бедолага до сих пор валялся в беспамятстве. Хлопаньем по щекам мне удалось привести стрельца в чувство.

– Ничего не помню… – слабо простонал он. – Из-за крыльца прыгнул кто-то, я и оборониться не успел…

– Встать можешь? Давай помогу.

– Голова кружится…

– Это бывает, сегодня всем досталось, пойдем в терем.

При виде тела своего товарища парень вздрогнул.

– Не смотри. Упыри его порвали.

Когда мы прошли в сени, Баба Яга укутывала лоскутным одеялом спящего Митьку.

– Плохо его дело. Вон, глянь, какие царапины на шее – заболеть может. А этот что?

– Похоже, сотрясение мозга вследствие тяжелого удара. Я уложу его в горнице, посмотрите потом, как помочь…

Где-то через час пришли сменные стрельцы, был вызван Еремеев, поднята на ноги вся сотня. Трупы охранников вновь отправили в немецкую слободу для разбора и опознания, раненого товарища забрали с собой, убитого повезли родным. Дело принимало кровавый оборот…

Митяя перенесли в мою комнату, он метался во сне, что-то снова шептал, но не просыпался и не приходил в сознание. Длинные следы упыриных когтей на его шее почернели и распухли, Яга прикладывала к ним мокрую тряпочку. Мне она сунула голубоватую мазь в горшочке, я, морщась, натер оба бока, боль отпустила. Вот Митьке, похоже, повезло меньше, ему становилось все хуже…

– Если до вечера не выходим парня, готовь гроб, участковый, – мрачно предупредила Яга.

– Мы можем что-нибудь сделать?

– Я и делаю, что могу!

– Ну… лекарства какие-то, уколы обеззараживающие, операция или переливание крови? Может быть, кровь нужна?

– Одно лекарство ему помочь может – вода живая. А у меня, как на грех, кончилась. Вот что, Никитушка, собирайся-ка ты в дорогу дальнюю, на речку Смородину поедешь. Там под мостом гиблый омут есть, надо тебе тамошних русалок выкликнуть – они помогут.

– Понял, отправляюсь. Сколько надо воды – пузырек, флягу, канистру? – Я накинул китель и взял фуражку.

– И трех капель довольно, но лучше все-таки флягу возьми, – наставляла бабка. – Кобылу нашу седлай, в телеге там не проехать. Как из городских ворот поскачешь, сразу налево бери до распутья, там направо по дороге до леса, за лесом пруд увидишь и мельницу заброшенную, вот от них по тропиночке на восход и погоняй. Как речку увидишь, так при ней и мост старый, рубленый. Русалки, они – девки капризные, ну да уж убеди их добром поделиться… Да смотри, до заката назад возвращайся, а не то плохо будет – сгубим парня во цвете лет.

Я молча кивнул и бодро направился на конюшню. Ребра еще болели, что, впрочем, не мешало мне успешно оседлать лошадку и с помощью чурбачка взгромоздиться ей на спину. Ездить верхом мне здесь уже приходилось, так что есть надежда, не упаду.

– Поспешай, Никитушка! – прокричала вслед Баба Яга, стрельцы распахнули ворота, а я изо всех сил толкнул кобылу пятками.

Она послушно припустила тряской рысью. Всю дорогу я ехал на «автопилоте», сказалась бессонная ночь и утренние потрясения. Такого массированного давления на милицию я здесь еще не видел. Ну, жаловались на нас, кляузы писали, угрожали неоднократно, терем поджигали, но чтоб… Ни с того ни с сего, в первый же день следствия, покушение на жизнь прямо в помещении отделения?! Террористический акт – взрыв моста, на следующие сутки?! А потом еще и явление мертвецов-зомби, жестокое убийство одного стрельца, травмирование другого и мой младший сотрудник, бьющийся в горячечном бреду, – это не слишком?

– Дядя, дай сироте копеечку!

Неожиданно кобыла чуть не встала на дыбы, с трудом удержавшись в седле, я углядел стоящего в придорожной пыли мальчика лет пяти. Светловолосый, голубоглазый, мордашка грязная, одежонка драная, ноги босы, через плечо – холщовая сумка – классический побирушка. Вообще-то в Лукошкине это редкость.

– Эй, малый, так под копыта коня лезть опасно. Какая-то мелочь у меня есть, вот, держи…

– Ой, сколько! Спаси тебя Бог, добрый дяденька!

– А по дорогам больше не бегай. Все-таки проезжая часть – не место для детских игр. Иди-ка прямо в Лукошкино, найди отделение милиции, там спросишь Еремеева. Это старшина стрелецкой сотни, ответственный за порядок в городе. Ему скажешь, что тебя участковый послал, младший лейтенант Ивашов. Запомнишь?

– Запомню, дяденька участковый младший лейтенант Ивашов, – послушно повторил мальчик.

– Так вот, он отведет тебя в детский приют при церкви Кирилла и Мефодия. Там есть школа, столовая, кормят хорошо (я проверял). Поживешь, поучишься годик-другой, а там, глядишь, и в подмастерья к кому-нибудь поступишь. Грамотные люди везде нужны.

– Спасибо, дяденька! – не переставал кланяться мальчик, а потом прямо в лоб спросил: – А чего это ты ко мне такой добренький?

– Работа наша, милицейская, такая, – буркнул я и тронул поводья.

Вскоре из-за деревьев показалось полуразрушенное строение, это наверняка была старая мельница. От нее мне следовало свернуть и ехать по солнышку, но едва я поворотил, как из-за кустов мне навстречу шагнул тот же самый мальчик.

– Ну и скорость у тебя, паренек! – искренне восхитился я. – Тебе бы в спортшколу по легкой атлетике, все медали на юниорских соревнованиях собирал бы. Что еще случилось?

– Дай милостыньку, дяденька участковый! – Он вновь затянул ту же песню. – Мамка хворая, батька хворый, дома хлеба нет, малые братишки да сестренки по лавкам сидят, кушать просят, а сами от голода плачут…

Голос мальчика, такой жалобный и проникновенный, мог бы растопить и камень, не то что чувствительное сердце милиционера. Я пошарил по карманам, извлекая последний серебряный рубль, оставшийся от зарплаты, в Лукошкине на эти деньги можно было пировать три дня.

– Держи, передай родителям. А насчет школы все-таки подумай. С грамотой и такими ногами, как у тебя, можно бы к самому царю скороходом устроиться. Ему вечно курьеров не хватает…

– Спасибочки, дяденька. – Мальчик мигом исчез в кустах.

Я поехал дальше. В третий раз он поджидал меня на холме, когда впереди уже змеились тяжелые воды речки Смородины.

– Ну ты даешь, братишка… – только присвистнул я. – Так бегать… Прямо Маленький Мук какой-то… Волшебных лаптей у тебя, случайно, нет?

– Дяденька, подай на хлеб сиротинке нищему, безродному, вся семья по полатям с голоду пухнет. Бабка с дедом еле дышат, тетка с дядькой уже и есть не просят, только слезы точат, а про двоюродных братьев и говорить-то страшно…

– Все, малыш! Рад бы помочь, да нечем.

– Что, больше совсем ничего нет? – недоверчиво сощурился он.

– Ничего – ни меди, ни серебра, – вздохнул я.

– А золота?

– Слушай, ты… малолетний вымогатель! – вдруг дошло до меня. – Ты что ж это тут дорожный рэкет устроил, всех проезжих трясешь? Что было – я тебе отдал, назад отнимать не буду, но имей же совесть…

– Не сердись, дяденька участковый, – тут же лучезарно заулыбался он. – Хочешь деньги свои вернуть? Так мне не жалко, бери!

С этими словами неблагодарный дошколенок как-то необычно размахнулся и ловко отправил полную горсть монет прямо в речку, только «плюх» раздался. У меня, наверно, челюсть отвисла. Не от его наглости – от таланта. До реки – добрых метров сто! У ребенка феноменальные спортивные данные!

– Дяденька!

– А? Что? Что тебе, мальчик?

– Рот закрой, ворона залетит, – серьезно посоветовал он, а потом попросил: – Фуражку дай померить.

– Великовата она тебе будет.

– Ну дай, а?

– Вот что, малец, она у меня форменная, заколдованная, – попытался сочинить я. – Кто ее наденет – сразу в милиционера превращается, а служба наша тяжелая и неблагодарная.