Самба «Шабаш» - Эрве Жюбер - Страница 1

Эрве Жюбер

Самба «Шабаш»

ГЛАВА 1

В свете полной луны башни и островерхие крыши Лиденбурга походили на окаменевшие от времени трубы органа. Гидросамолеты «Пеликан», корветы и роскошные яхты собирались со всех уголков лагуны. Кармилла Баньши выбрала эту ночь для своего ежегодного великого колдовского шабаша. И сегодня вечером у нее были причины считать себя довольной.

Последние гости толпились на причале. Бальный зал кишел людьми. На ее призыв ответили все любители черной магии. А самое важное — прибыли четыре хранителя главных святилищ. И через несколько минут Баньши представит им ребенка.

Она собиралась покинуть свой пост на верху монументальной лестницы, когда ее внимание привлекла пара гостей у нижних ступеней. На мужчине был жилет — бутылочно-зеленого цвета с пуговицами из слоновой кости, синие рейтузы и сандалии из желтой кожи. Его спутница красовалась в бальном платье. Их лица не вызывали у Баньши никаких воспоминаний. Но она была уверена, что уже где-то с ними встречалась.

— Добро пожаловать во дворец Лиденбург, — произнесла она, снедаемая любопытством, когда они поднялись наверх.

— Кармилла! — воскликнул мужчина хриплым голосом. Схватил колдунью за плечи и расцеловал в обе щеки. — Как вы подросли! Не так давно вы были ростом вот с это.

И указал на шест полметра высотой и весом в три фунта.

— Ну что ты, Грегор! — рассмеялась его спутница. — Кармилла не может помнить вас. Она была младенцем! — Женщина сделала вид, что целует колдунью, но их щеки едва соприкоснулись. — Анастасия и Грегор Батори. Из Брашова.

— Вы прибыли с Карпат? — догадалась Баньши. — Для Лиденбурга большая честь принимать бессмертных воевод.

Потомки вампиров всегда избегали ее сборищ. Решительно, шабаш этого года надо будет отметить особой церемонией.

— Чувствуйте себя как дома, — объявила она, провожая их во дворец. — Мне надо еще кое с чем разобраться, но вскоре мы увидимся.

Батори под ручку пересекли вестибюль, застыли на пороге огромного бального зала и со знанием дела оценили царящую в нем светскую суматоху.

— Не знаю, как вы, Анастасия, но это путешествие вызвало у меня адскую жажду, — процедил мужчина, созерцая толпу.

— Я бы сказала сильнее, Грегор, волчий голод.

— Да, моя Морганочка, сейчас все будет. Папочка Фулд ищет красивую пижамку с тыквочками. Где же она? Только не говори, что в грязном белье? А, вот она!

Младенец с прилежанием сосал пальчики на ножке. Фулд извлек ложку изо рта Морганы и вступил в непосильную борьбу с ней, пытаясь натянуть на девочку пижаму, рассчитанную на ребенка шести-девяти месяцев. Малышка обладала невиданной силой. В конце концов она позволила справиться с собой. Баньши ворвалась в спальню, когда Фулд застегивал последнюю кнопку, и схватила ребенка.

— Она готова к великому экзамену?

— Я только-только переодел ее. Но она не спала после обеда. Лучше было бы не утомлять ее. Иначе у нее опять начнется отит.

— Послушать вас, вы, Арчи, укладываете ее не в инкубатор, а держите в монастыре! Хранители четырех главных святилищ специально явились, чтобы познакомиться с нею. И ждут нас в бельведере. Или вы хотите от всего отказаться? Арчинушка прав, любимая моя дьяволюшечка. У тебя личико словно из папье-маше. — И вдруг рявкнула: — Она получила свое железо?

— А как же...

— Тогда нет причин заставлять ждать важных гостей. Баньши поспешно вышла из спальни вместе с ребенком.

Фулд затравленно огляделся. Колыбель, занавеска, ящик с игрушками и крашеный комод едва привносили веселую нотку в холодную, серую комнату, где разместили Моргану.

— Неудивительно, что она капризничает, — пробормотал он, снимая с вешалки крохотное красное пальтецо. И, перепрыгивая через четыре ступени, взбежал по лестнице — Моргана плакала.

Плюшевый мишка, забытый на пеленальном столе, насторожил ушко, поднял одну лапу, потом встал. Огляделся. Убедившись, что путь свободен, спрыгнул со стола и засеменил к приоткрытой двери. Прислушался. Ни шороха. Разбежался и вскочил на поручни винтовой лестницы. Лег на брюхо и глазками из черного пластика вгляделся в пустоту.

Через каждые десять ступеней за лестницей наблюдали латы-стражи. Тридцатью метрами ниже, в самом низу лестницы, из горшка тянулось зеленое растение. Незамеченным спуститься не удастся... Он вновь услышал призыв. Его настоятельно звали в бальный зал. Времени на раздумье не было. Надо было идти. Плюшевый мишка встал на поручень, прикинул, как зацепиться за растение, и сиганул вниз, раскинув в стороны все четыре лапы.

Пламя факелов, окружавших бельведер, билось разноцветными сполохами, бросая отсветы на хранителей. Самый стройный, высокий и худощавый мужчина во фраке, чью грудь обтягивал красный шелковый корсет, беседовал с собратом, одетым в стянутые шнурками шкуры. Невысокая толстушка во вдовьем платье и с вуалью, затенявшей лицо, прислушивалась к их беседе и время от времени согласно кивала. А пигмей в простой набедренной повязке и с заброшенным за спину мешком на одной ножке прыгал на закраине бельведера.

— Допрыгаетесь до беды, — предупредил его мужчина во фраке.

Пигмей замахал руками и опрокинулся на спину. Вдова пронзительно завопила. Мужчина в шкурах осклабился. Но пигмей отпрыгнул от края, подошел к ним и взял бокал с шампанским, который ему протянули.

— Смерть однажды настигнет вас! — пообещала вдова.

— Смерть? — Пигмей подмигнул ей. — Смерть не умеет бегать так быстро, как Тагуку, горный прыгун и укротитель ветра.

И в подтверждение своих слов обежал троицу, разбрызгивая шампанское.

— Бернар не смогла прибыть? — спросил мужчина в шкурах.

Он упоминал о хранительнице дельфского святилища, которая получила это актерское прозвище из любви к мелодраматическим эффектам и почти постоянного выражения экстаза на лице.

— Она проходит курс реабилитации. Последнее публичное предсказание обезножило ее, — сообщил мужчина во фраке.

— Ничто не мешало прибыть Карнутам, — проворчала вдова, слегка приподнимая вуаль, чтобы отпить глоток шампанского. — А ответь на приглашение хранитель Жантар Мантара, мы были бы в полном сборе.

— Почти в полном, — поправил ее мужчина во фраке. Они замолчали, заметив, как Баньши открыла дверь в бельведер и направилась к ним. На ее руках сидела Моргана.

— Уоллес, — произнесла она, склонившись перед мужчиной во фраке.

Хранитель святилища факиров не ответил на приветствие колдуньи. Она повернулась к мужчине в шкурах.

— Мессир Гарнье. Я столько слышала о вас...

Глаза человека-волка на мгновение превратились в серебряные луны, потом опять стали человеческими.

— Леди Винчестер, — продолжила Баньши. Хранительница призраков подняла вуаль.

— Тагуку.

Пигмей, хранитель фетишей, услышав свое имя, исполнил нечто вроде танца эпилептика.

— Благодарю вас за то, что откликнулись на мое приглашение. Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным?

— Обойдемся без лишних слов, — ответил Уоллес. — Мы воспользовались вашим приглашением, чтобы потребовать от вас отчета, Кармилла Баньши. Святилище Малой Праги было уничтожено, а за него отвечали вы.

— Равновесие нарушено, — поддержала его Винчестер.

— Нас теперь не восемь, а семь, — продолжил Гарнье, бросив свой бокал через край бельведера.

Тагуку, сидевший в позе лотоса на краю бездны, с восхищением проследил за падением бокала. Моргана, которой надоела неподвижность, стала вырываться из рук побледневшей ведьмы.

— Малую Прагу разрушил прилив, — бросила она в свою защиту. — И хранителем был Барнабит. А вовсе не я.

— Его тело было найдено? — поинтересовалась хранительница призраков.