Кадриль убийц - Эрве Жюбер - Страница 43

Моргенстерн спросила себя, умер ли Симмонс в момент, когда его рисовали. Этот демон Карпаччо был способен подарить ему вечность на вершине мук, даже не убивая его… Но эти смелые рассуждения годились лишь для искусствоведов, вспомнила колдунья. Договоры были в ее руках. И это было главным.

— Ну и дела, — повторил Мартино, с трудом возвращаясь на родную землю.

КАБИНЕТ АРЧИБАЛЬДА ФУЛДА

Двери лифта открывались в приемную на последнем этаже коммунального здания. Молодой человек вышел из лифта и направился к двустворчатой двери, затянутой красным бархатом. Он знал, что его ждали и что за ним следили метчики на этаже. Сердце его отчаянно колотилось, когда он толкнул створку и вошел в кабинет Арчибальда Фулда, всемогущего и опасного министра безопасности.

Он сразу увидел, что целая стена кабинета была стеклянной и выходила в небо. По окнам стекали дождевые ручьи — в Базеле лило вот уже целую неделю. Вторую стену закрывали библиотечные полки. В центре стоял стол министра, массивный монолит, похожий на алтарь. Бювар, подставка для ручек, пресс-папье лежали на столешнице, словно культовые принадлежности.

Моргенстерн сидела в глубоком кресле, как и Грубер в своем вечном серо-антрацитовом костюме.

Была еще одна женщина, которую Мартино не знал. Она держала в руках черную папку, которую они выкрали из Марчиана. Она была ниже колдуньи, взлохмаченные светлые волосы подчеркивали бледность лица, на котором торчал нос-хоботок. Глаза у нее были еще зеленее, чем у Роберты. Они произвели на молодого человека то, что следовало назвать странным впечатлением.

Фулда не было видно.

Мартино подошел к Моргенстерн, своему единственному союзнику в этой комнате. Колдунья показывала ему, что надо смотреть направо, но он не понимал. Никто не произносил ни слова. И это было ненормально.

— Ну что ж, мы все в сборе. Найдите себе место, господин Мартино, и сядьте.

Голос был таким же нежным, как скрип железных опилок по черной доске. Мартино обернулся и увидел Арчибальда Фулда с сигаретой в уголке рта.

Министр безопасности был составлен из удлиненных частей. Лицо выражало смесь усталости, аристократичности и иронии, а светлый взгляд сверкал, как хрусталь. Фулд улыбался, но его глаза не смеялись. Мартино он показался скучающим хищником.

Следователь опустился в пустое кресло. Фулд подошел к столу — за ним тянулся шлейф голубого дыма.

— Позвольте представить вам Сюзи Бовенс, поверенную в делах юридического отдела нашего министерства. Мисс Бовенс, представляю вам Клемана Мартино из Криминального отдела.

— Очень приятно, — низким голосом произнесла женщина.

— Очень рад, — повторил Клеман фальцетом.

Фулд оперся на стол лицом к аудитории. С точностью часовщика снял с губы кусочек табака и заговорил:

— Я собрал вас здесь по настоятельному требованию майора Грубера. Его последний доклад, касающийся дела «Кадрили убийц», как оно было названо… — министр многозначительно поглядел на Моргенстерн, но та даже не моргнула, — был достаточно тревожен. Если я правильно разобрался в этой истории, ее можно свести к следующему — Антонио Палладио, режиссер исторических городов, воскресил по крайней мере двух знаменитых убийц, Потрошительницу Уйатчепеля и проклятую душу Ла Вуазен. Первая уничтожила часть нашей только что отстроенной муниципальной каторги, а вторая сбежала с графом. Истинные фурии.

Грубер кивнул.

— Следователи Моргенстерн и, Мартино по своей инициативе отправились в Венецию, взломали Либрерия Марчиана, чтобы доставить нам вот это.

Фулд ткнул костлявой рукой в сторону Сюзи Бовенс, и та передала ему папку. Он открыл ее, просмотрел договоры, выбрал один из них и поднес к глазам, надев перед этим на нос пенсне. Содержание договоров знали все. Но Фулд все же решил прочесть пергамент вслух:

— «Мы, нижеподписавшиеся, сторона 1 и сторона 2, договорились о нижеследующем. Статья 1, касающаяся предмета договора: сторона 1 требует от стороны 2 выполнения всех преступных актов (оскорбления, убийства, изнасилования, ложь и т. д.) от его имени. В этом случае сторона 1 сможет укрепить Свое могущество, и имя Ее будет жить веками. Статья 2, касающаяся вознаграждения: сторона 1 берет на себя обязательство выполнить любое требование стороны 2. Сторона 2 имеет право на одно пожелание. Это последнее должно быть исполнено, каковым бы оно ни было».

Фулд шумно вздохнул.

— Эта проза еще более неудобоварима, чем отчет Муниципалии.

Только Грубер засмеялся, услышав шутку. Министр с удовлетворенным видом продолжил чтение:

— «Статья 3, касающаяся расторжения вышеуказанного договора: при отказе стороны 1 исполнять свои обязанности (вознаграждение, указанное в статье 2) сторона 2 вправе обязать сторону 1 нести ответственность за нарушение договоренностей по данному договору при соблюдении следующих условий: наличие трех сходных договоров в дополнение к нижеуказанному и присутствие соответствующих подписавшихся сторон; вызов стороны 1 в место и в дату подписания настоящего договора. Сторона 1 обязана предстать».

«Сторона 1 обязана предстать», — повторила про себя Моргенстерн.

— «Статья 4, Intuitus personae. Обусловлено, что стороны подписывают договор своими собственными именами. Если одна из сторон нарушит это первое обязательное условие (будет ли это переуступкой настоящего договора третьему лицу, переходом в другие руки и т. д.), вступает в действие статья 5». — Фулд усмехнулся, приступая к чтению следующей статьи. — Статья 5 касается санкций, мой любимый раздел. «Ответственность за эту часть возлагается на сторону 1. И, наконец, статья 6, которая определяет срок действия договора. Этот договор подписан обеими сторонами навечно и навсегда».

Фулд извлек из папки остальные договоры и разложил их на столе. Он стоял спиной к присутствующим и рассматривал договоры свысока, опершись руками о стол и перечисляя имена, начиная с правого:

— Палладио, 1569 год, джорно ди Реденторе, аль понте ди Дьаволо, договор графа.

Фулд ткнул пальцем во второй пергамент, заполненный позже.

— 1888 год, крестик. Вы ведь знаете, кто его подписал? — спросил министр у тех, кто гонялся за Потрошительницей.

Третий договор в пятнах ржавчины был более древним. Его края буквально рассыпались от ветхости. Дату можно было разглядеть, как и имя, если знаешь, чье оно.

— 1665 год, Ла Вуазен, — сказал Фулд.

Оставался четвертый и последний договор. Он был написан на древнеиспанском. Текст был идентичен остальным, как сообщил консультант-испанист министерства. Но он не имел ни даты, ни подписи в обычном понимании этих терминов.

Квадратный оттиск печати, выполненный красной тушью, и закорючка от Дьявола. Рисунок представлял небольшую фигурку с головой пантеры, запертую в лабиринте. Роберта сразу же подумала об ацтекском символе, когда впервые увидела печать. Но не могла ее расшифровать.

Фулд глянул на часы, стоявшие на столе. 10. 20. Он спросил у колдуньи:

— Ваш специалист должен был появиться ровно в десять?

— Профессор Жагреж придет, — подтвердила она. — Но… он витает в облаках. И вообще живет на другой планете.

— Конечно. Но я живу на планете, где совещания назначаются на определенный час. Через полчаса мне надо быть в Министерстве войны. А в такую погоду… — он глянул на хляби за окном, — министерский фуникулер тащится со скоростью улитки.

Сигарета министра погасла сама собой. Он бросил окурок в пепельницу и взял новую из открытой коробки. Закурил, зажал двумя пальцами и дошел до окна, глядя на потоп.

— Следует сказать, эта история несколько отличается от дел, которыми мы обычно занимаемся.

В кабинете стало чуть светлее. Быть может, стали расходиться облака? Дождь продолжался слишком долго. От далеких раскатов грома задрожали стекла.

— Вот почему я воспользовался советами Сюзи Бовенс, чтобы разобраться во всем. Сюзи, вам слово.

Лампы поблекли, позволили мраку набрать силу. Сюзи собрала договоры и начала свою речь, повысив голос, чтобы перекрыть шум водяных потоков, которые снаружи играли финал Апокалипсиса.