Виски со сливками - Жукова-Гладкова Мария - Страница 3

Глава 2

Так, только этого ещё не хватало. Я была возмущена до глубины души. Я, конечно, слышала, что моделей дарят в качестве подарка, передают в пользование, проигрывают, но чтобы это случилось со мной… Да как этот старый придурок посмел?! Как он мог?! Я, такая девочка, мечта любого мужика, снизошла до того, чтобы жить с ним, а он… Моему негодованию не было предела.

Правда, Павел быстро остудил мой пыл, напомнив, что времени у меня в обрез: неизвестно, когда новый хозяин изволят пожаловать за своим имуществом.

— Раз не приехал вечером — появится только утром, — резонно заметила я.

— Кто же попрётся среди ночи?

Павел пожал плечами.

После того, как первый порыв возмущения прошёл, я задала главный вопрос:

— А кому проиграл-то?

Мне следовало знать, кто теперь на меня претендует и от кого следует скрываться в первую очередь. Пусть сами разбираются между собой с Волошиным, раз тот не сумел передать ценный груз из руки в руки — так ему и надо.

— Я не знаю, — ответил Павел.

— То есть как не знаешь?! — снова заорала я.

— Да тише ты. В самом деле не знаю. Я же не присутствовал во время игры. Я вообще узнал о случившемся из его пьяных бредней себе под нос. Ну поспрашивал чуток, чтобы вытянуть из него побольше. Он и напился-то поэтому.

Сидел в баре — заливал горе. Любит он тебя, Наташа.

Ха, любовь называется! Чтобы на предмет этой самой любви играть в карты?! Это ж надо только придумать!

— Но он же планировал на сегодня встречи с Вахтангом Чкадуа и Геннадием Дубовицким, — заметила я. — Он что, с ними с обоими играл? — Надо было выяснить, кому я теперь все-таки принадлежу. Нет, конечно, я принадлежу только себе, я не так выразилась. Кто на меня претендует?

— Они там оба были, — вздохнул Павел. — И ещё какие-то типы. Я других не знаю. В первый раз видел.

— Наши или грузины?..

— Целый интернационал. Можно сказать, встреча представителей бывших союзных республик.

М-да. Ситуация осложняется. Если бы точно знать… Я пока решила об этом не думать и принялась за сборы. Считается, что женщине нужно очень много времени на то, чтобы куда-то собраться, — но только не мне. В особенности, в таком случае. Я всегда готова к тому, чтобы быстро сделать ноги. Знаю, с кем общаюсь и живу. Нет, на такой вариант я, конечно, не рассчитывала… но что-то подобное предполагала. Рюкзачок с документами, деньгами, драгоценностями, комплектом фотографий для потенциальных работодателей, зубной щёткой, косметикой, сменой белья, джинсами, майкой и свитером у меня всегда собран. Во вторую сумку я покидала пару платьев, запасные кроссовки, любимые туфли, которые было просто жалко оставлять, блузочку, юбочку и что-то там ещё, что попалось под руку. Плюс по пакетику крекеров и чипсов, три яблока, пару апельсинов, бутылку «Пепси». В мгновение ока скинула свой «рабочий» прикид, облачилась в чёрные джинсы, хэбэшную футболку и летнюю курточку. Сборы заняли минут семь-восемь.

— Ну ты быстро, — поразился Паша, не ожидавший такой прыти.

— А что тянуть-то? — спокойно спросила я. — Вперёд!

Когда я опустилась на сиденье «шестисотого» «мерседеса», в котором обычно ездил Волошин (как и мой предыдущий), Павел вопросительно посмотрел на меня.

— На Пулковское шоссе, — сказала я.

— Наташа, лучше бы ты из города уехала, — заметил он. — Может, у тебя бабушка какая-то…

Бабушек у меня не было, а на Пулковском шоссе находилась однокомнатная квартира, принадлежащая лично мне. Когда полтора года назад умер отец, мы с моим старшим братом Андреем поставили вопрос ребром перед матерью: размениваем нашу огромную трехкомнатную. Старая квартира располагалась в хорошем районе — на Васильевском. Все комнаты были изолированные. Пятьдесят шесть метров полезной площади. Её удалось разменять на три однокомнатные — не очень хорошие, но три.

Мне досталась самая большая: восемнадцать — комната, девять — кухня, но в отвратительном состоянии. Правда, состояние я быстро улучшила — были бы стены. Брат поехал на Ново-Измайловский, в «хрущобу» на пятый этаж пятиэтажки, с малюсенькой кухонькой и совмещённым санузлом; мать — на Белы Куна, далеко от метро, без балкона и с маленькой неудобной кухней. Мы тогда бросали жребий.

Кому как повезло. Я считаю, что мне повезло больше всех. Я вообще везучая.

— У тебя подружка на Пулковском живёт? — спросил Павел, трогаясь с места.

— Нет, это моя квартира, — ответила я. — Я там прописана.

— Идиотка! — взорвался Павел. — Тебя же там в первую очередь искать будут!

Я не стала объяснять Павлу, что, во-первых, в самых очевидных местах как раз могут и не искать (ведь как часто бывает воры перерывают все ящики и оставляют брюлики и деньги, лежащие на самом видном месте), а во-вторых, долго задерживаться я там не собиралась. Я никому никогда не доверяла на все сто — нет оснований доверять и Павлу. Да ведь и любой человек смертен… А перед смертью подручные, как Вахтанга, так и Дубовицкого (и Волошина, и прочих) могут вытянуть из него все, что он знает о моих передвижениях. А с какой стати ему жертвовать собой ради меня? И так спасибо. Пусть сообщит, что отвёз девушку по месту прописки. Если спросят, конечно.

На прощание я чмокнула Павла в щеку, сказала, что он классный мужик, мы пожелали друг другу удачи, и я скрылась в подъезде.

Свою квартиру я посещала по крайней мере раз в неделю. Холодильник обычно не оставался пуст: тушёнка, паштеты в банках, чай, кофе, макароны и крупы всегда имелись в запасе, чтобы в случае чего я могла безболезненно сменить место дислокации и держать осаду. Но осаду я держать не собиралась, я планировала в самое ближайшее время отбыть и отсюда. Кое-что вынуть из сумки, кое-что положить — и двинуться в путь.

Проанализировав ситуацию, в которой оказалась, я решила, что пока следует остаться в Питере, но залечь на дно. После того, как буду точно знать обстановку, приму окончательное решение. Во-первых, нужно выяснить, кто меня выиграл. Свидетелей радостного события. А потом главных конкурентов — или даже лучше врагов — победителя. Вот к ним и податься. Кто-то на меня определённо клюнет — в этом я не сомневалась. Мне ещё не доводилось встречать мужика, который бы на меня не отреагировал. Правильно ведь говорят, что внешность — главное для женщины. Ну кто же откажется поиметь русский вариант Клавы Шиффер в своей постели? А внешнее сходство у нас с ней имеется. Клава Шиффер Питерского уезда — это я, Наташа Перепелкина. Только глаза у меня темно-карие, а брови чёрные-чёрные, но натуральная блондинка. Ошибка природы, как говорил мой предыдущий. Но почему ошибка? Успех, я считаю. Я и на знаменитую немку похожа и все-таки своя, родная для наших самцов. Что бы наш мужик с Клавой делал? Ну раз трахнул, два, а дальше? Наши же все поговорить любят, особенно, когда на грудь примут. А как с ней разговаривать, если наши на родном, блатном и матерном изъясняются, а Клава — на немецком, английском и французском? А со мной — пжлста!

Итак, я рассчитывала на свои внешние данные и на похотливую натуру самца породы мужик. А уж врагов у этих самых «карточных игроков» должно быть немало. Причём у каждого. В этом я опять же не сомневалась. Правда, на время придётся свернуть свою модельную деятельность, но ничего, денежки у меня на чёрный день припасены, да и родной братик, если что, в беде не оставит. И ещё есть кое-какие личности, которые мне могут согласиться помочь… За красивые глаза. Ну и не только за них, конечно.

На мгновение у меня возникла мысль подключить к делу родную милицию, но я быстро отвергла эту идею. Во-первых, любой из тех, кому Волошин мог меня потенциально проиграть, в состоянии с потрохами закупить всех наших стражей правопорядка. У ментов — зарплата от государства, у Вахтанга Георгиевича и Геннадия Павловича — твёрдая валюта. А во-вторых, среди милиционеров у меня не было надёжных знакомых. Нет, имелся один… Но он не подойдёт.

Этот самый подполкаш проживал с моим предыдущим в одном подъезде, и познакомились мы все при весьма любопытных обстоятельствах. Подполковник Суравейкин отмечал что-то с приятелем в своей машине, стоявшей прямо за «запасной» машиной Сергея «Вольво-850», прямо у нас под окнами. Потом подполковник решил куда-то поехать и стал выруливать из-за «вольво».