Двойники идут на дело - Жукова Мария Вадимовна - Страница 53

Анька провела с ними переговоры, используя весь свой шарм, и на простом понятном языке объяснила, что ей страшно хочется потрахаться с классными молодыми мужиками. Как поняла она, ребятам тоже. И что такого, если они проведут групповой сеанс? Они же уверены, что сбежать отсюда просто невозможно? До выхода сколько дверей? Причем все закрыты. Везде – усиленная охрана. И их пятеро, а она, бедная девочка, одна и без оружия. И что мальчики теряют?

Мальчики решили, что ничего. Как раз наоборот. Двое отправились к ней в комнату, а трое остались дежурить, чтобы потом смениться. Но когда мальчики раздевались, они ведь сняли и оружие…

Четверо из пяти стали клиентами подземного морга.

– Тебе их не жалко? – спросил Леха.

– Или они – или я, – спокойно заметила Анька. – Таков закон выживания в этом мире. В папочкином дворце, в частности.

По пути пришлось еще немного поработать и добавить клиентов в госпиталь, а также одного дополнительного в морг. Но силы явно были неравны. Аньку скрутили. И отправили обратно.

Тогда для ее охраны Иван вызвал джигитов. Это была как бы обособленная команда, не входящая ни в одну группировку, выполняющая разовые поручения представителей различных преступных сообществ. Джигиты не гнушались ничем – платили бы деньги. Все джигиты состояли в каких-то родственных связях друг с другом, состав их команды периодически менялся: кто-то уезжал отдыхать домой в горы, кто-то приезжал на смену, потом сам ехал отдыхать после общения с неверными, кто-то возвращался.

Джигитов предупредили, что поручают им исключительно важное задание – охранять чрезвычайно опасного и хитрого врага. Когда сыны гор этого врага увидели, то пришли в некоторое замешательство. Анька сидела одетая, потупив глазки, пока Иван еще раз инструктировал ее новых охранников. Пожалуй, они не поверили своему нанимателю. Что может сделать хрупкая, миловидная девушка? Да еще против шестерых таких орлов?

Джигиты паслись в коридоре, периодически поглядывая в оконце. Пару раз в подземелье спускался Иван, один раз Инесса, но затем наступила ночь, и родственники отправились на покой. И тут Анька принялась за осуществление следующего плана.

Она зажгла камин и начала раздеваться, по очереди сжигая каждую вещь, которую снимала с себя. Учуяв запах дыма, джигиты вначале припали к оконцу, а потом старший сунул свой горбатый нос в дверь и стал увещевать пленницу, что не надо устраивать пожар. Она только мило улыбалась ему, не произнося ни слова и продолжая свое дело.

Сын гор может выдержать многое, но только не вид обнаженного женского тела, причем молодого и красивого. С каждой минутой джигитам было все сложнее и сложнее выполнять охранные функции, но гордость не позволяла связаться с нанимателем и сообщить о возникшей проблеме, как предупреждал их Иван. Поликарпов, правда, не конкретизировал, что именно может произойти, зная изобретательность сестрички и предполагая, что она должна придумать что-то новенькое и не повторяться. Сыны гор не хотели потерять лицо. Что о них подумали бы в городе, если бы прошел слух, что вшестером не смогли справиться с одной женщиной? И как потом они бы вернулись домой и смотрели в глаза своим старейшинам? И как тут позвонишь нанимателю? Ведь не скажешь: она перед нами голая, а у нас штаны рвутся? Не можем утерпеть. Смените!

А она полностью разделась и сожгла свою одежду в камине, потом взобралась на стоящий посередине комнаты стол, как раз под люстру, и стала демонстрировать джигитам свои прелести в разных ракурсах. И играть сама с собой.

Что происходит с дворовой собакой, привыкшей к суровой борьбе за жизнь, если она вдруг видит аппетитную кость, брошенную ей в качестве приманки? И что эта собака делает в том случае, если потом эту кость у нее пытаются отобрать? Именно так ведет себя джигит, если вместо кости в данном случае выступает обнаженная, готовая к случке женщина. Он бросается на кость (женщину) и ни за что никому ее не отдаст. Здесь на одну Аньку приходилось шестеро обезумевших от прилива страсти и уже готовых истечь спермой джигитов.

Но она смогла удовлетворить всех, на этот раз не устраивая перестрелки, решив, что их просто следует тихо вырубить, а потом так же тихо покинуть помещение. У джигитов нашлось и что курнуть, и что нюхнуть. Они не сомневались, что к утру опять будут как огурчики, а пленница никуда не денется из этой крепости. Они покурили и продолжили оргию. Анька обслуживала их одного за другим, а остальные, ожидая своей очереди, танцевали тот странный танец, который мы с Артуром имели счастье наблюдать.

– Ну ты и сильна! – заметил Артур.

– Чего не сделаешь для собственного спасения, – потупила глазки Анька. – А джигитов я теперь собираюсь взять к себе на службу. Больше-то их после такого провала никто не наймет. А у меня будут как шелковые.

– Они не станут подчиняться женщине, – попытался возразить Леха.

– Мне – станут, – уверенно проронила Анька, и я почему-то не сомневалась в ее словах.

Далее Поликарпова заявила, что завтра намерена ехать на похороны Степана. Я спросила, как станет она действовать, если меня на них не пригласят. Ведь такой вариант тоже не исключен?

– Пригласят, – усмехнулась Анька. – Инесса с братцем Ванечкой уже всем расхвастались, что поймали меня в капкан.

Мы с соседями вопросительно посмотрели на нее. Анька объяснила, что вытянула из своих тюремщиков (первой партии, ныне почти в полном составе усопшей) все, что только могла. И теперь родственнички не посмеют признаться «людям», что Аньке удалось сбежать. Это ведь означало бы признание собственной беспомощности и неумения обеспечить должную охрану.

– Но они будут меня искать, приложат все силы, – сказала Анька, – а значит, мы должны действовать очень осторожно.

– Что ты планируешь? – с опаской поинтересовалась я.

Анька сказала, что вечером я должна буду поехать в усадьбу Комиссарова. Как бы сама от себя. Представляться Лерой.

– Послушай, – заметила я, – а разве самого Комиссарова или хотя бы кого-то из его людей не будет на похоронах Степана? По-моему, на ваши, то есть бандитские, похороны приглашают всех известных в определенных кругах людей. Чуть ли не со всего бывшего Союза съезжаются. По крайней мере, такой вывод я сделала из чтения статей в нашей прессе.

Артур с Лехой мне поддакнули, а Анька объяснила, что Комиссарова не пригласили, как главного врага, это раз, его также считают виновным в смерти Степана, это два, а три – похороны будут проходить по-домашнему, в собственной пирамиде, а не на каком-либо из городских кладбищ. Приглашены только свои, человек этак триста. Мы с соседями поперхнулись.

Я поинтересовалась, что мне следует делать у Комиссарова.

– Спрашивать совета, – ответила Анька.

– Какого, к черту, совета?! – взвилась я.

Поликарпова заявила, что я должна поплакаться Артему, сказать, что не понимаю происходящего вокруг меня и мечтаю только о спокойной жизни, может, даже с самим Артемом, если он, конечно, не против. Он, по всей вероятности, должен оказаться не против – иначе зачем было дарить мне «Тойоту»? В общем, я должна вытянуть из Артема все, что мне удастся.

На это дело я поеду не одна. Меня будет сопровождать Артур. Иванов выпучил свои огромные глазищи на Аньку и поинтересовался, какая функция отводится ему в предстоящей операции.

– Усыпляющая, – пояснила Анька.

Средневековый замок Комиссарова, в отличие от усадьбы Чапая, охраняется не только людьми, но и овчарками, на которых надежды больше, чем на людей. Но их тоже можно нейтрализовать.

– Течной сукой? – хмыкнул Леха.

– Этот вариант Артем предусмотрел. У него в охране как раз суки, – без тени улыбки отозвалась Анька. – Но против мяса они не устоят. Их кормят только утром, а ночью они голодные и злые. А поэтому их следует подкормить мяском. Но мясо будет с начинкой.

Анька еще пояснила, почему собак не держит ее отец, – у него на них аллергия с зоны, причем на все породы, не только на овчарок. С другой стороны, Чапай души не чает во всяких цветочках-кусточках, украшающих его поместье, – наверное, после жизни за колючей проволокой.