Супермаркет - Житков Андрей - Страница 18

Водитель “Камаза” вошел на склад. Евгений Викторович, как всегда, сидел в кресле и делал пометки в своих бумагах.

— Здрасьте, — поздоровался водитель. — Мои вам звонили?

— Звонили-звонили, — поморщился Евгений Викторович. Сегодня днем действительно был неприятный разговор с оптовым складом. “Пятьдесят на пятьдесят” их, конечно, не устраивало. С безналичных денег приходилось платить налоги. А он в своем супермаркете за весь “левый” товар имел “черную” наличку, которую только в большой широкий карман положить — и никакого тебе геморроя с налоговиками. И на оптовом складе они это прекрасно понимали. Обидно, конечно, — Документы на товар давай!

Водитель протянул ему бумаги, Евгений Викторович их перелистал.

— Последний раз работаем, — сказал он водителю, доставая из “кейса” пакет с деньгами.

— Так моим и передать?

— Так и передай. Скажи… Впрочем, я сам им позвоню, — Евгений Викторович отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Алиса готовила ужин и одновременно по телефону утешала плачущую подругу, которой изменил муж. Утешала она ее как-то неумело, дежурно, бесчувственно. Та, видимо, это понимала и утешаться не хотела.

В дверь позвонили.

— Ларочка, извини, ко мне пришли. Я тебе минут через десять перезвоню, — сказала Алиса, положила трубку и облегченно вздохнула.

Она ожидала увидеть Владимира Генриховича. На пороге стоял посыльный в кепке с вышитым на ней зелеными нитками кенгуру. В одной руке он держал большой букет кремовых роз, в другой — коробку, перевязанную шелковой лентой.

— Добрый вечер, фирма “Визит”. Девушка, это вам! — протянул посыльный Алисе коробку с букетом.

— От кого? — спросила Алиса, принимая подарки.

— Отправитель захотел остаться инкогнито, — улыбнулся посыльный, довольно нахально разглядывая девушку.

— Странно, — пробормотала Алиса. Она зашла в прихожую, порылась в кармане плаща. Протянула посыльному мелочь “на чай”, но парень отрицательно мотнул головой.

— Ни в коем случае! — сказал он. Алиса ждала, что посыльный попрощается и уйдет, но он не уходил. — Девушка, вы меня извините, ради бога, можно вас в щечку поцеловать?

— Еще чего! — возмутилась Алиса. — У вас что, какие-то проблемы?

— Нет, — смутился посыльный. — Просто впервые в жизни вижу такую прекрасную девушку.

— Вы каждой клиентке такое говорите? — сердито спросила Алиса.

— В первый раз, — еще больше смутился парень.

— Ну ладно уж! — Алиса подставила щеку, и парень неловко в нее ткнулся.

— Телефончик там есть, если что — звоните! — сказал он на прощание и убежал.

“Странный какой-то посыльный! — подумала Алиса, закрывая входную дверь. — И подарок странный. Никогда Володя ей ничего не посылал. Сам лично дарил.”

Алиса положила букет на стол рядом с мойкой, сорвала с коробки ленту. В коробке была консервная банка.

— Что за маразм! — произнесла Алиса. Она потянула за кольцо банки. В банке оказался раствор, в котором лежала раковина, которая довольно легко открылась. В раковине была крупная жемчужина темно-сиреневого цвета. Алиса замерла в восхищении.

Налюбовавшись жемчужиной, она положила раковину на стол, взяла букет, выискивая в нем записку. Записки не было. Нет, все это, конечно, приятно, но должен быть хотя бы намек — от кого.

Раздался телефонный звонок. Алиса взяла трубку.

— Алиса, вам понравился мой подарок? — голос был незнакомый, бархатный, приятный.

— Очень, — искренне созналась Алиса. — А вы кто?

— Ваш пламенный поклонник.

— И как этого пламенного поклонника зовут?

— Неважно. Вы только не пугайтесь, ради бога. Мне от вас ничего не нужно. Настанет время, и вы все сами поймете. До свидания, Алиса, — в трубке раздались короткие гудки.

“Странный тип, — подумала Алиса. — Не может такого быть, чтобы мужику ничего не было нужно!”

Она набрала номер подруги.

— Лариска, слушай тут такое дело!… У меня новый поклонник объявился!

Стопроцентный апельсиновый сок

Анька проснулась довольно рано и долго разглядывала лежащего рядом на подушке косоглазого кролика. Потом сильно надавила пальцем на кроличий нос и поднялась. У нее было прекрасное настроение. Вчера поздно вечером, когда мама Нина Владимировна уснула крепким сном, она заперлась в ванной комнате и подсчитала “баксы”. Получилось четыре тысячи триста пятьдесят. Совсем неплохо, если учесть, что “мыли” они не каждый день и ни в каких развлечениях себе не отказывали. Анька вспомнила, как вчера, вся мокрая от пота, отплясывала на “крутой” дискотеке вместе с Иваном.

“Иван, конечно, парень неплохой: прикинутый, продвинутый, сильный, но это герой не моего романа, — подумала Анька, накидывая на плечи халат. — Мой, видно, еще не родился.”

Она заглянула в комнату матери. Нина Владимировна мерно похрапывала, лежа на спине. Вчера Валерик в который раз не пришел, и мать плакала. Конечно, она никогда не сознается, что из-за него, будет упрямо твердить, что из-за дочери, беспутной шалавы, которая мотается непонятно где до самого утра и хочет ее в гроб вогнать. Но Анька-то знала, из-за кого. Все бабские слезы из-за мужиков. Не знала, догадывалась.

Анька подогрела чайник, навела себе растворимого какао, полезла в холодильник. Сделала бутерброды с сыром. Прежде чем сесть за стол, пощупала купальник на веревочке, протянутой поперек кухни. Купальник высох. Сегодня они большой компанией собирались на Пироговской водохранилище. Иван обещал сделать шашлыки. Шашлыки-машлыки, вина, конечно, возьмет, “музыку”. А еще ей хотелось апельсинового соку. Настоящего, с мякотью, чтобы крохотные дольки лопались на зубах. Без сока она будет чувствовать себя не человеком…

Нина Владимировна появилась в коридоре. Заспанная, с красными глазами.

— Анюта, чего такую рань?

— Купаться едем, — объяснила Анька. — Опять вчера из-за своего козла ревела?

— Анька, не смей называть Валеру козлом! — строго сказала мать. — Сама знаешь, он человек подневольный. Ты там здорово не загорай, в тенечек прячься. Уже вон облезла вся, как весенняя ондатра.

— Я твой крем для загара возьму, — сказала Анька, откусывая бутерброд.

— Еще чего! — возмутилась мать. — Пускай тебе крем твои мужики покупают!

— Сколько тебе говорить — нету у меня мужиков! — сразу завелась Анька.

— Нету, так будут, — печально сказала Нина Владимировна. — Вы ж теперь все акселераты, дети сексуальной революции. Ешь давай, не отвлекайся, а то пища плохо усваивается, — мать скрылась за дверью туалета.

Анька быстро доела бутерброды, сдернула с веревочки купальник и пошла одеваться.

Компания уже тусовалась в соседнем дворе. Не было только Ивана. Анька со всеми поздоровалась, уселась на скамейку рядом с Мишей.

— Ну, как ты, Майкл? Все колбасишься? Или с утра уже противоломочного средства принял?

— Тебе все шутки шутить, — печально вздохнул Миша. — Злая ты.

— Я — добрая. Злой тот, кто тебя на эту дрянь посадил. Где Иван?

— На рынок за мясом пошел. Скучаешь?

— Вот еще! — фыркнула Анька. — Вчера хуже горькой редьки надоел!

— Вижу, скучаешь, — сказал Миша. — Его-то с утра никогда не ломает. Он — сильный, я — слабый. Вы слабых не любите никогда.

— Много ты в любви понимаешь! — сказала Анька. — Ехать надо, а то потом по жаре тащиться — сдохнем! Ребята, кто-нибудь мне сок апельсиновый купил?

Компания молчала.

— Так, все понятно. Сам о себе не позаботишься, никто о тебе не позаботится. Закон джунглей, — она полезла в карманы шорт, выгребла деньги. — Так, это на дорогу туда-сюда, это на мороженое. Пятнадцать рублей, — цокнула языком. — Не хватает, однако. Майкл, побашляй!

— Откуда? — пожал плечами Миша. — И Ивана все деньги. Он у нас казну держит.

— Ну, блин, что за жизнь! — нахмурилась Анька. — Последней радости лишают! Ладно, вы тут пока Ивана ждите, а я сейчас, — она сорвалась со скамейки и побежала со двора.

— Анют, ты куда? — закричал вслед ей Миша.