Супермаркет - Житков Андрей - Страница 11

— Хорошо, давайте пройдем к кассе и найдем ваши чеки. Думаю, они никуда не делись. Если все оплачено, выйдете с остальными покупателями через главный вход.

— Никуда я с вами не пойду! — заупрямилась Лера. — У меня обед. Целый час, между прочим. Вон мой дом, — она кивнула на возвышающуюся шестнадцатиэтажку в соседнем дворе.

Сергей взял девушку под локоть, пытаясь увлечь за собой. Лера дернула рукой. В пакете предательски звякнули бутылки.

— Спиртное тоже оплачено? — наглая девица начинала заводить Сергея. Он почувствовал неприятное жжение внизу живота.

— Все оплачено. Я всех ребят из охраны знаю, а вас нет. Кто вы такой?

— Вы не видите, я тоже охранник! Сергей Моисеев, — представился он. — А не знаете, потому что я первый день.

— Оно и видно, что первый, — насмешливо сказала Лера. — Вот идите в зал и охраняйте там. И нечего меня за руки хватать!

Лера развернулась и пошла по пандусу к проходной.

— Девушка, вернитесь! — жжение внизу живота все усиливалось. Он вдруг почувствовал, как прилила к голове кровь. Двор поплыл перед глазами в оранжевом мареве летнего солнца. Сергей припустил за нарушительницей. Он снова схватил ее за локоть, девушка резко развернулась и хлопнула его коробкой с тортом по плечу. С коробки слетела крышка, и торт плюхнулся на асфальт, развалился на куски. То ли ленточка на коробке оказалась надрезана, то ли просто была плохо завязана… Лера на мгновение замерла над останками погибшего торта, потом набросилась на Сергея с кулаками.

— Ах ты, скотина, дрянь! Дерьмо собачье! У меня день рождения у отца! Да я тебе сейчас!…

Сергею не составляло труда избегать ее слабых ударов. Он ставил блоки, и Лера только отбивала себе пальцы.

— Девушка, хватит! Прекратите! Девушка, я силу применю!

Из кирпичной будки показался охранник с карабином. Через окно он видел всю сцену с самого начала.

— Эй вы, ну-ка немедленно прекратите свою тусню! Я сейчас Кулакова позову! — закричал он им. Сергей отвлекся на охранника. В это мгновение Лера ударила Сергея по низу живота.

Сергей согнулся пополам и взвыл. Боль острой иглой пронзила его тело, оранжевый двор в одно мгновение почернел и расползся до размеров Вселенной. Рука с дубинкой сама поднялась над головой. Кажется, он ударил ее раза три, а, может, четыре — Сергей точно не помнил. Когда он пришел в себя, Лера без сознания лежала на асфальте, странно повернув голову. К нему бежал охранник с карабином в руке.

— Ты что, охренел, скотина! Это же Лерка из мясного! — накинулся он на Сергея.

— Да, кажется, я охренел, — устало сказал Сергей, опускаясь на колени рядом с девушкой.

— Я смотрю, они цапаются, думаю — Лерка со своим мужиком разбирается, а тут ты… Мудак… — охранник нажал на кнопку рации. — Лев Дмитриевич, у нас на заднем дворе “ЧП” — охранник с продавщицей подрался!

— “Скорую” надо вызвать, — сказал Сергей, не видя ничего перед собой. Он попытался приподнять голову Леры. — Девушка, вы живы?

“Скорая” приехала через семь минут. К этому времени Леру отнесли на проходную, положили на жесткий топчан в закутке, на котором обычно отдыхали охранники. Лера пришла в себя. Она огляделась, не понимая, где находится, попыталась сесть, но не смогла — тут же опустила голову на плоскую подушку.

— Кружится! — объяснила она шепотом. — Ой, мамочки, больно как!

Сергей около проходной нервно курил одну сигарету за другой.

Приехала “Скорая”. Тут же поставили диагноз — сильнейшее сотрясение мозга — и увезли Леру в больницу.

Кулаков вышел из кирпичной будки, прикурил от зажигалки.

— Ну что, герой, тебе сразу накатить или очухаешься маленько? — спросил он.

— Лев Дмитриевич, я сам не знаю, как получилось, — Сергей старался не смотреть начальнику в глаза. — Прямо в рану заехала. Я ведь всю жизнь с бандюками…

— Моли бога, чтоб она заяву не накатала, — Кулаков затянулся сигаретой. — Ладно, не грейся, я своих в обиду не дам. Отмажем.

— Я вроде по инструкции… — Сергей тяжело вздохнул и пожал плечами.

— Ты в на оперативной работе тоже все инструкции делал? — насмешливо спросил Кулаков. — Дурак ты, Моисеев.

— Дурак, — кивнул Сергей. Он вдруг вспомнил лежащую на асфальте девушку с неестественно повернутой головой, и снова почувствовал нестерпимую боль в животе…

Серия вторая

Ламинированная карточка внештатного журналиста

На Аньке были стильные брюки, широкий кожаный пояс и легкая блузка с вышивкой. Она была ярко накрашена, чтобы выглядеть старше своих лет. В ушах — серьги, на плече — сумка. Анька, не торопясь, бродила между стоек, передвигала плечики с одеждой, снимала одни, другие, рассматривала, щупала ткань.

— Я вот эту блузочку еще примерить хочу, — в который раз обратилась она к продавщице-консультанту. — Как вы думаете, мне пойдет?

— Девушка, вам в столь юном возрасте многое пойдет, — консультанта — белокурую женщину средних лет в очках — начинала раздражать эта красивая, стильная и привередливая девица.

В сумке у Аньки запиликал сотовый телефон. Она достала трубку.

— Алло! А, Кешуня, здравствуй милый! Нет, ты знаешь, я сейчас очень занята. Кое-что купить надо. Ага, ну, если хочешь, заедь за мной в клуб. Не хочу я никакого боулинга! Лучше ирландский паб. Знаю я, как ты не любишь джин! Видела! Учти, сегодня я твой “Мерс” не поведу. Он у тебя какой-то зверский! Сто пятьдесят “кэмэ” — это не для меня. Я, может, сама расслабиться хочу, — Анька рассмеялась. — Знаю, что ты настоящий мужик. Только это… сегодня нельзя. Ну че ты, глупый, что ли? Дела у меня всякие…

Консультантша отвернулась от нее и отошла. Анька тут же потянулась к стойке и сняла еще одни плечики с фирменной блузкой.

— Ну, все, милый, бай-бай! — Анька сунула телефон в сумку. — Ладно, сейчас посмотрим, как она мне, — она направилась к примерочной кабинке. Задернула шторки, оставив крохотную щель, чтобы видеть продавщицу. Та занялась другой покупательницей — длинноволосой девушкой лет двадцати двух.

Одну вешалку Анька повесила на крючок, с другой сняла блузку, одним движением переломила хрупкие пластмассовые плечики, сунула их в сумку. Извлекла из-за широкого пояса лезвие и аккуратно спорола с блузки магнитную защиту. Блузка перекочевала в ее сумку. Анька глянула в щель между шторами. Продавщица что-то объясняла длинноволосой. Та кивала.

— Ну-ну, — сказала Анька. Она сняла плечики с крючка, раздернула шторы и вышла из кабинки.

— Ну как, девушка? Вам понравилось? — поинтересовалась продавщица.

— Нет, к сожалению, это не мой стиль, — поморщилась Анька, вешая плечики на стойку. — Очень жаль, — она неторопливо направилась к выходу. Продащица недовольно глянула ей вслед и снова занялась длинноволосой.

Анька сидела на скамейке в сквере и курила “Мальборо”. Скоро должны были подвалить ее “мойщики” с товаром. В уме она прикидывала, сколько можно будет сегодня взять у Самвэла за тряпье и вспоминала свой последний поход в школу.

Ее классная — учительница истории Вера Ивановна — сидела за столом и проставляла годовые оценки в дневники. Скрипнула дверь, Вера Ивановна подняла голову. На пороге стояла Анька в скромном платье. Была она бледна, всклокочена, под глазами — темные круги.

— Ой, Павликова, сколько лет, сколько зим! — ядовито улыбнулась классная. — Ну что, останемся на второй год или хочешь из школы со справкой уйти?

— Болела я, Вера Ивановна, — хриплым голосом сказала Анька. Она робко приблизилась к столу, протянула с десяток мятых справок. — Такая беда. Вы же знаете, порок у меня. Врачи говорят, до сорока лет не доживу. В санатории я была.

— Бедненькая ты моя, Анечка! — покачала головой классная, изучая справки. — Порок у нее, а от самой за версту табачищем прет. Не стыдно, Павликова? Давно я хотела с твоей мамой поговорить. Почему у вас телефон не отвечает?

— Не надо с мамой! — мотнула головой Анька. — Она этого не переживет. У нее, может, последний мужик в жизни образовался. А вы ее доченькой по башке!