Черный амулет - Жиров Александр - Страница 40

– Они откушены, – произнес белый, как снег, эксперт.

– Да, их нечем было отрезать. Там есть, между прочим, несколько довольно прочных хрящиков.

– Я знаю, – прошептал Леонид Игнатьевич.

Вождь посмотрел на него с одобрением:

– О, так ты настоящий эксперт!.. Тогда отгадай, куда делась хозяйка вот этих ушек?

Он протянул на ладони пару небольших женских ушек.

«Женщина исчезла в зверинце», – вспомнил Амбарцумян версию следователя Ананьева.

– Могу предположить только одно, Догме. Вы скормили труп хищникам.

– Молодец, эксперт. Я мелко порубил Елену Владимировну. Особенно пришлось повозиться с черепом. А ее одежду я сжег в топке котельной, как только стемнело.

«Зачем он мне все это рассказывает? – мучительно размышлял Амбарцумян. – Либо хочет сохранить мне жизнь, чтобы я впоследствии мог поведать о его подвигах. Либо откровенничает с человеком, которому уже вынес смертный приговор…»

Седьмая модель «Жигулей» цвета «мокрого асфальта» приближалась к международному аэропорту «Пулково». Вдали уже виднелось крытое модерновое здание аэропорта и гигантский паркинг перед ним.

– Ставь вон туда, – приказал вождь, пытаясь освоиться в непростой обстановке.

– Может, лучше зарулить в центр стоянки, чтобы меньше внимания привлекать? Машина у меня неброская, никому и в голову не придет специально ею интересоваться…

Амбарцумян почувствовал, как сжалась и тут же разжалась на его глотке удавка. Это было, очевидно, знаком одобрения.

Он загнал «Жигули» в самый центр парковочной площади.

– Имей в виду, – предупредил Кофи Догме, – если ты побежишь, я настигну и убью тебя прежде, чем кто-нибудь захочет тебе помочь. Твоя смерть мне будет дороже собственной жизни!

Леонид Игнатьевич вытащил ключи из замка зажигания, посмотрел убийце в глаза и сказал:

– Я сейчас залезу в багажник, а вы свяжете мне руки и ноги, чтобы я не мог стучать. Да я и не буду стучать. И кричать не стану, хотя вы, конечно, можете мне и кляп в рот вставить. Я беззвучно пролежу не меньше двух часов. Я терпеливый.

– О'кей, – молвил вождь и вдруг спросил: – Какой у тебя размер?

– Чего размер? – обмер от страха эксперт.

«Черт его знает, этого маньяка, – может, от меня что-то отрезать вздумал!»

– Обуви.

– Сорок четыре.

– Снимай. Поменяемся.

С этими словами вождь свободной от удушения рукой принялся расшнуровывать свои забрызганные кровью кроссовки.

Леонид Игнатьевич нагнуться из-за удавки не мог, поэтому стал извлекать ноги из туфлей, деликатно придерживая носком пятку. Эксперт не знал, что и думать. В гражданскую войну приговоренных к расстрелу заставляли сперва разуться.

– Я снял. Берите, – сказал он.

Салон «Жигулей» наполнился ароматом двух пар давно не стиранных мужских носок.

– На, надевай мои.

Леонид Игнатьевич почувствовал, как с резинового коврика под его ногами исчезли новые туфли фабрики «Ленвест».

Взамен на коврик брякнулась пара кроссовок. Эксперт кое-как всунул в них ноги.

– Надел, – доложил он.

– Итак, ты знаешь, что за последние двадцать дней я замочил семерых, – с улыбкой напомнил вождь. – Поэтому без фокусов.

– Простите, – в который раз белея, прошептал Амбарцумян. – Как семерых?!

Пока ваших жертв было пять.

В ответ в глазах убийцы сверкнула такая ледяная сталь, что Амбарцумян сам себе поклялся тихонечко лежать не два, а целых три часа.

– Я оставил вашему следствию сюрприз, – ухмыляясь, произнес наконец Кофи. – Еще пару трупов.

Эксперт ощутил нервное поерзывание удавки на своей шее.

– Кого вы еще угрохали, Догме?

– Я выступил в роли санитара и уничтожил двух разносчиков заразы, – пояснил вождь. – С точки зрения великого белого гуманизма это, конечно, недопустимо, но – нам, дикарям, можно многое простить.

– Где они лежат?

Леонид Игнатьевич выдохнул эти слова едва слышно, и вождь переспросил:

– Что?

– Где вы оставили тела?

– Там же, где нашел. В одной заброшенной церквушке. Как видите, я всеми силами стремлюсь помочь следствию…

Кстати, там чужой портфель с моей любимой рубашкой, моими голубыми джинсами и курткой. Портфель я взял в кабинете патологоанатома. Впрочем, как и этот костюм, и эту шляпу. Только обувь не подошла. Теперь патологоанатом сможет ходить в моей одежде… Но хватит болтать. Вперед!

Удавка исчезла в кармане плаща. Леонид Игнатьевич вышел из машины. Открыл багажник. Отодвинул канистру, запасной маслофильтр и знак аварийной остановки. Отставил подальше фляги с моторным маслом и тормозной жидкостью. Сложил буксировочный трос в кучку – вроде подушки.

Вождь не спеша огляделся. От здания аэропорта их закрывала крышка багажника. В машинах, стоящих поблизости, он не обнаружил ни души. Если там и находились водители, то, пожалуй, они спали.

Эксперт Амбарцумян с неожиданным проворством забрался в багажник и свернулся калачиком.

«Чем же его вязать? – подумал Кофи. – Удавку на это дело пускать жалко…» Под ним покорно лежал на боку лысый дядька в очках.

Не говоря больше ни слова, вождь захлопнул крышку багажника, вытащил ключи и, поправив на голове шляпу, направился к зданию международного аэропорта «Пулково».

54

Мощные вентиляторы отсасывали воздух с такой быстротой, что в полуметре от курильщика совершенно не пахло дымом.

Звукоизолирующее стекло аэропорта «Пулково» едва впускало в здание рев турбин.

Серебристые лайнеры взлетали и садились бесшумно, словно миражи. У двух стоек аккуратные таможенники копались в багаже пассажиров рейса 2663 СанктПетербург – Баку. Толпа в несколько сот человек гудела на азербайджанском языке.

Да только что сейчас выкопаешь в багаже? На таможне кризис жанра. То ли дело годков этак восемь или даже пять назад. Все что-то пытались вывезти, а таможня старалась ничего не пропустить.

Утюги, соковыжималки, столовое серебро, льняные полотенца, старые книги, не говоря уже об иконах, наркотиках и валюте, – ловкий таможенник мог заработать на чем угодно.

А сейчас? Ну какой идиот повезет в Баку утюг? Какой идиот повезет туда наличные доллары? Все стали умные. Доллары порхают между банками по электронным каналам. Плевать банкам на границы и таможенников.

Приезжаешь в Баку, идешь в «Банк оф Каопи» и снимаешь со счета свои кровно заработанные, отмытые, укрытые от налогообложения. Потом идешь в соседний магазин и покупаешь утюг. Дешевле и лучшего качества, чем в Питере. Потому что делали этот утюг не питерские алкаши под громкой вывеской совместного предприятия, а непьющие мусульмане из Турции или, скажем, Индонезии.

Из денег Елены Владимировны Кондратьевой у Кофи осталось меньше ста долларов. Возможно, этого как раз хватит на билет до Баку. «Азербайджан входит в СНГ, – подумал вождь. – Россия в два счета добьется моего задержания и выдачи…»

Невидимые динамики прибавили свои струи к потокам искусственного воздуха аэропорта:

– Уважамеые пассажиры, дамы и господа! Регистрация билетов и досмотр багажа на рейс номер тридцать семь сорок четыре Санкт-Петербург-Нью-Йорк начинается у седьмой, восьмой и девятой стоек.

Из удобных кресел зала ожидания стали подниматься люди. Так было и около трех месяцев назад, когда Катя Кондратьева провожала своего черного друга на рейс 412 °Cанкт-Петербург – Неаполь – Абиджан.

Рослый темнокожий парень со спортивной сумкой на плече. И отлично сложенная рыжая девушка. В обнимку они направились тогда к стойке номер семь.

Кофи это прекрасно помнил. Хотя дело было совсем в другой жизни. Да и рейс на Абиджан производился только по четным дням, а сегодня было семнадцатое сентября. Среда.

Динамики вновь ожили, чтобы произнести объявление о рейсе в Америку поанглийски. Молодой вождь постоял некоторое время перед электронным табло с расписанием вылетов.

Затем подошел к билетной кассе.

В окошке скучала миловидная женщина в синей униформе «Аэрофлота». В аэропорту самые дорогие билеты, поэтому их никто здесь не покупает.