Сестренка из Преисподней - Белянин Андрей Олегович - Страница 30

В прихожей раззвонился телефон… Уже почти задремавшая Наташа сонно протянула руку, и переносная трубка с антенной мигом улеглась ей в ладонь.

– Да-а… м-м… минуточку. Любимый, это тебя.

– Шпионус? – раздалось в трубке, едва я приложил её к уху. – Ба-а-тюшки! Сколько лет, сколько зим…

– Меня срочно хочет видеть генерал Кошкострахус Пятый.

– Что, буквально сию минуту?! Но у меня были совсем другие планы на вечер!

– Сожалею, рыбка моя…

– Вот только, пожалуйста, не называй меня рыбкой! Первые образы, которые прыгают в голову при этом слове: селёдка жирная, щука зубастая, вобла сушёная, камбала плоская, а килька мелкая!

– Всё! Понял, уяснил, осознал и вырезал золотыми буквами на мраморной доске моей памяти! – Я стоял у зеркала в прихожей, поправляя галстук. Наташа понуро притулилась рядом, не имея ни малейшего желания отпускать меня куда-либо.

– Милый, надеюсь, ты хоть ненадолго?

– Ха-а… это уж как получится. Вообще-то если ты верно меня информировала, то после диалога с представителями Комитета по защите прав животно-мыслящих меньшинств крысюки больше не подвергаются преследованиям.

– Тогда зачем ты генералу? – резонно спросила моя жена. Я пожал плечами. Версий было несколько, но какой смысл гадать? Меня попросили быть через пять минут на нашей лестничной площадке. Сопровождающие будут ждать, аудиенция у его превосходительства состоится в девятнадцать ноль-ноль, значит, в запасе ещё около получаса на дорогу.

– Любимая, не скучай, я постараюсь вернуться как можно скорее. Поцелуй меня…

Наташа закинула руки мне на шею и поцеловала. Я сразу расхотел уходить, но в дверь осторожно поскреблись. Моя супруга со вздохом позволила мне открыть:

– Серёжка-а, не уходи… Ой, я, кажется, никуда тебя сегодня не отпущу! Сейчас сама перезвоню генералу и… – Конец предложения так и не вышел в эфир. На резиновом коврике, прямо перед нашей дверью, стояло два больших ведра, наполненных помидорами! Может быть, Кошкострахус плохой военачальник, но он знает толк в стратегии и понимает слабую женскую натуру.

– Иди, дорогой, тебе пора!

– А… так я скоро? – Ответа не последовало, всё внимание моей супруги было поглощено крупными алыми овощами. Хотя назвать это великое искушение эпохи – помидор – просто овощем значило нанести Наташе смертельную обиду. Поэтому я не стал больше задавать глупых вопросов, молча переставил оба ведра в прихожую, молча вышел, молча прикрыл за собой дверь и, слегка насвистывая, потопал по лестнице вниз. Настроение у меня было самое замечательное. Мне нравился этот Город, нравились его жители (хотя однажды они меня чуть не съели), нравилась сама атмосфера поддразнивающей опасности, подстерегающей буквально на каждом шагу, но придающая жизни восхитительный оттенок давно утерянного романтизма. В самом деле, что могло быть пристойнее для молодого мужа ведьмы, чем получасовая прогулка по свежему воздуху к старому другу для серьёзного разговора о будущих приключениях?! В том, что они действительно будут, я не сомневался ни на мгновение. Генерал ни за какие коврижки не потревожил бы своего личного «шпионуса» по пустякам, а уж для прямого вызова по телефону обстоятельства должны были быть просто чрезвычайными. На выходе, у двери подъезда меня ждали два низкорослых рыцаря. Несмотря на то, что каждый едва ли доходил мне до груди, оба были закованы в новенькие латы испанского образца и крепко держали длинные полосатые копья, изо всех сил стараясь выглядеть очень грозно. Из-под опущенных забрал знакомо поблёскивали чёрные бусинки глаз. Крысюки, крысяры, крысцы – довольно безобидные монстры, эдакая смесь крысы и человека. Они умудрялись производить впечатление даже в Городе, где основное население составляли не люди, а скорее человекообразные. Довольно большая колония крысюков жила в городских канализациях или катакомбах, редко высовываясь на поверхность. А некоторое время назад они перешли на военное положение. Не то чтобы их всерьёз притесняли власти (хотя, конечно, с усопшим Сычом у них были натянутые отношения), но, на мой взгляд, ребяткам просто нравилось носить форму. В этом смысле генерал Кошкострахус здорово напоминал мне безобразно растолстевшего Фиделя Кастро, но простите, отвлёкся…

– Шпионус? – глухо уточнили рыцари, делая какие-то мудреные движения копьями – то ли приветственный салют, то ли тайный масонский знак.

– Он самый, – серьёзно подтвердил я, шуточки в этом случае не поощрялись.

– Одинс? Хвостас нетс?!

– Всё чисто, я оглядывался. А почему вы в таких «неприметных» нарядах?

– Маскируемсяс… – пояснили оба. Всё ясно, город опять на осадном положении.

Итак, мы направились направо в сторону сквера. Я шёл свободно, напевая что-то бравурное, а мои сопровождающие двигались короткими перебежками, прячась за урнами, деревьями и афишными тумбами, иногда переползая по-пластунски. Парни были более чем «незаметны», если вы понимаете, что я хочу сказать… Прохожие прятали улыбки и отводили взгляд, никому не хотелось обижать отважных разведчиков… На перекрёстке, дождавшись нужного сигнала светофора, один из рыцарей быстро откинул крышку канализационного люка, другой с разбегу прыгнул туда вниз головой, и я понял, что теперь очередь за мной. Помедлив секундочку, когда из люка перестал доноситься приглушенно-дребезжащий звук рассыпанных по полу кастрюль, я без суеты спустился по лесенке. Канализация встретила прохладой и неописуемым богатством ароматов. Замыкающий крысюк ловко прикрыл крышку. Бесчувственного товарища мы подобрали внизу, но приходить в сознание он категорически отказывался, старательно симулируя «израненного героя». Через пару минут в полутёмном коридоре замелькали жёлтые огни, мобильный отряд крыс-грузчиков вышел нам навстречу с парадными носилками и факелами. Поскольку передвигаться таким старомодным способом мне уже приходилось, то я безропотно позволил уложить свою светлость на подушки, и шестеро крысюков приняли эстафету от двух усталых рыцарей. Возможностью бесплатно прокатиться не замедлили воспользоваться Анцифер с Фармазоном. Близнецы варьируют свой рост в зависимости от настроения и ситуации, в данный момент они сошлись на привычных пяти сантиметрах и удобно развалились на моей груди.

– Циля, вот скажи напрямик, тебя, как духовно развитую личность, не раздражает этот рабовладельческий вид телепортации?

– Чего, чего?!

– Сиречь переноса физического тела из одного места в другое.

– Телепортация – несколько иное… – холодно поправил белый ангел. – Но в данный момент меня это нисколько не волнует. Я бы даже хотел попросить тебя вежливо удалиться, так как мне совершенно необходимо побеседовать с Сергеем Александровичем с глазу на глаз.

– А кукишизму не хочешь?

– Погодите, Фармазон, – вмешался я. – К чему, в самом деле, такие секреты?

– Ну, если вы предпочитаете разглагольствовать о проблемах вашей жены в присутствии посторонних…

– Это я-то посторонний?! – взвился уязвлённый бес.

– Ты, ты, ты! – Анцифер поспешил показать язык и добавил уже для меня: – Серёженька, ну согласитесь, не могу же я вести душеспасительные беседы с постоянными ремарками этого змия-искусителя?!

– А надо? – грустно вздохнул я.

Ангел сурово кивнул.

– Если ты, дятел откаблученный, только попробуешь обмазать Натаху воровкой, я ж из тебя…

– Фармазон!

– А чё, Сергунь? Он тут твоей супруге дело шьёт, на нары до суда толкает, и я же молчи?!

– Всем известно, с какой любовью и заботой я отношусь к Наталье Владимировне, – торжественно заговорил Анцифер, когда общими усилиями мы кое-как заткнули нечистого. – Однако именно это прежде всего и заставляет меня обратить внимание на первые ростки греха, пробивающиеся в её чистой душе. Ибо сказано Всевышним: «Не укради!», а она украла. Сказано: «Не возжелай добра ближнего своего!», а она возжелала и печать, и Книгу, и великую власть, даруемую этим богомерзким фолиантом. О грехе чревоугодия уже и не говорю – она за помидоры родину капиталистам продаст! И две бы продала, если б был спрос…