Сестренка из Преисподней - Белянин Андрей Олегович - Страница 25

Угу… кентавр, как видите, лихо отмазался от похода. Волчица смущённо замялась, и я понял, что идти вперёд всё равно придётся мне. Хотя особой опасности не было: собака-то привязана, а за её спиной виднелись полураспахнутые медные ворота, украшенные непонятными символами. Значит, кто-то туда уже прошёл, так почему бы не попробовать и нам? Я прихватил волчицу Наташу за загривок, ободряюще потрепал за ухо и сделал первый шаг. Это оказалось страшно… Просто поверьте на слово и не пытайтесь повторить. Три пары горящих глаз буквально испепеляли нас огнём нечеловеческой ненависти. Цербер не мог порвать элегантный поводок, намордники тоже показали себя достойно, но скрежет огромных жёлтых клыков наполнял душу холодом. По спине бежали мурашки, с меня градом катил пот, но мы шли и шли вперёд, стараясь двигаться как можно медленнее и не выглядеть убегающей добычей.

– Хоро-о-ший пёсик, у-у-мный пёсик, до-о-брый пёсик… – старательно уговаривал я сам не знаю кого, пока Наташа и Кентаврас проходили в ворота. Я шагнул последним, и за моей спиной раздалось жалобное поскуливание брошенного щенка. Уф… сердце билось так, словно хотело выпрыгнуть на волю. А в самом Тартаре сейчас стоял дым коромыслом! Мой «глюк» в белом оказался совершенно прав – мы опоздали…

Необъятная территория была окутана вечерним полумраком. То тут, то там вспыхивали весёлые огоньки костров, со всех сторон слышались смех, музыка и пение. Прямо навстречу нам размашистым шагом маршировал рослый грек, красивый, как в учебнике по истории. Он нёс под мышкой лиру вроде моей и придерживал на ходу сползающий венок из листьев подсушенной лаврушки.

– Э… простите, любезнейший, что за дискотека сегодня в Тартаре? Мы думали, что это тихое Царство Мёртвых, а не студенческий вертеп.

– Без комментариев! – сухо отрезал грек, высокомерно поджав губы. Чёрт возьми, да он и голову-то повернуть не соизволил, невежа!

– Подумаешь… Неужели это из-за того, что вся греческая культура была объявлена «классикой»?

– Боги, держите меня… – приближенным к полуобморочному писком выдал наш кентавр. – Что я глазами узрел – это ж Орфей Сладкозвучный!

– Орфей?! Тот самый? Живая легенда рок-н-ролла! – переспросил я. Наташа завороженно кивнула. – А что он здесь делает?

– Пришёл за своей женой Эвридикой, – шёпотом пояснила она, – ему нельзя оборачиваться, иначе…

Между мной и Кентаврасом действительно протискивалась чья-то тень, не извиняясь, работая локтями. Наверное, бедняжка так спешила удрать из мрачного царства сумерек, что не отвлекалась на сантименты. Да разве жалко? Я почти её пропустил, но этот «кобыл мужиковатый» пихнул меня крупом и… наступил на ногу! Причём именно на ушибленный палец…

– А-а-а-й-ё-у-у!!! – не своим голосом взвыл я так, что все подпрыгнули.

– Эвридика-а?! – логично обеспокоившись, обернулся древний грек.

– А-а… нет! Я это… извиняюсь! Но вон тот… гад, чтоб не сказать больше… мне на ногу наступил! Знаете как больно?!

– Эвридика…

Тень молча развернулась и, даже не помахав на прощание, ушла туда, откуда вышла. Орфей подскочил к нам с белым от ярости лицом. Я не придумал ничего умнее, как в качестве оправдания продемонстрировать ему распухший, дважды пострадавший сегодня, большой палец правой ноги. Великого певца затрясло… Орфей было вытянул дрожащие руки по направлению к моей шее, потом закатил глаза и начал рвать на себе волосы. Лавровые листики вперемешку с золотыми прядями так и замелькали в воздухе! Мы замерли, чувствуя себя виноватыми… Богоравный певец подобрал брошенную лиру, разломал её на куски перед моим носом и бросился прочь. Его грязную ругань, выраженную в форме классического гекзаметра, было слышно ещё минуты три…

– Н-ну что? Пойдём дальше? – несколько наигранным тоном предложил я. Волчица тихо потрусила вперёд, а вот кентавр приотстал, косясь в мою сторону с явным опасением. А что я такого сделал?! Мы шли по неширокой тропе, окружённые со всех сторон буйно веселящимися тенями. Банни среди них видно не было… Насколько помню, в царстве Аида и грешники, и хорошие люди жили в одном загоне. Просто плохие наказывались ужасными муками, а праведные пребывали в праздном покое, приправленном усладой. В чём она (эта самая услада) выражалась, я здесь так и не увидел…

Кентаврас, вернувшись к привычной роли болтливого гида, вновь подал голос:

– Банни… Я её отшлёпаю, когда догоню! Я вышлю её из Петербурга! Я всё-всё тёте Вере в Петрозаводск напишу. Она её неделю из дома выпускать не будет! – бормотала волчица.

Хм… Банни, судя по всему, и не такое можно. Девочка ни в грош не ставит олимпийское начальство и, судя по размаху содеянного, способна на многое. Я было хотел поделиться своими соображениями по этому поводу с волчицей, но Наташа бесследно исчезла. Кентавр попытался обратить моё внимание на очередную группу мерзавцев, которым полагалось тонуть в Коците, а не весело плескаться в нём же, но… В эту минуту на нас напали! Откуда ни возьмись вылетела та, кого мы искали. «Нарушительница спокойствия» обложила всех присутствующих уже поднадоевшим текстом:

– Я – Сейлор Мун! И я вершу справедливость во имя Луны…

За её спиной полукругом расположились ещё три такие же девицы. Они отличались друг от друга цветом глаз, волос и причёсками. А так всё то же самое – неправдоподобно длинные ноги, кукольные лица, коротенькие юбки, разноцветные матроски.

– Я – Сейлор Марс!

– Я – Сейлор Юпитер!

– Я – Сейлор Венера!

– Всё правильно, одну ты замочил, остались ещё три, – услужливо напомнил кто-то с левого плеча. – А теперь, Серёга, делай ноги, поскольку в большую неприятность я тебя втравить уже не в силах… Циля, у него есть шансы?

– Велик Господь на небесах, и чудесны деяния его, – мелодично отозвались справа. – Пока я рядом с Серёженькой, у него всегда есть надежда, ибо она, как известно, умирает последней.

– Угу… а первым кто, Савраска?

Бедный Кентаврас действительно стоял с отвисшей челюстью, в немом благоговении пожирая взглядом соблазнительные девичьи фигурки. Учитывая его вечную озабоченность в этом вопросе, он был для них слишком лёгкой добычей…

– Зачем ты преследуешь меня? – громко спросила Банни.

Я ещё раз поискал взглядом Наташу и, не найдя, решился отвечать сам: