Большая лагуна - Жемайтис Сергей Георгиевич - Страница 26

Мне удалось лазерным ланцетом сделать очень удачный срез со щупальца коралла и тут же записать снимок среза на магнитную ленту; теперь аналитикам с Центрального поста легко будет установить степень опасности для нашего рифа. Я хотел было попытаться приготовить препарат из среза второго щупальца, как в уши ударил звон колокола громкого боя. Ланцет выпал у меня из рук. Не помню, как я, обливаясь потом, добежал до будки с гидрофоном, предчувствуя несчастье.

Меня вызывал Менелай. Он возвращался с охоты на южноавстралийских мако. Двух акул они сразили из ампулометов. Акулы, получив большую дозу снотворного, опустились на дно и больше никогда не поднимутся оттуда. Они умрут от удушья: чтобы дышать, акулы должны всегда, всю жизнь, находиться в движении, пропуская струи воды через жабры. Одна акула скрылась на «черном дне» — табу для дельфинов, Менелай предупреждал об опасности.

— Мы не уйдем, — сказал он в заключение, — будем ждать, когда мако появится, и отправим ее навсегда на «черное дно».

Здесь же вертелся и Пуффи. Когда Менелай отплыл от гидрофона, Пуффи спросил:

— Ты любишь плавники акулы?

— Да, варю из них суп.

— Я принесу тебе плавники мако. Хочешь?

— Ни в коем случае! — испугался я. — Выкинь из головы. Мако проглотит тебя целиком. Лучше я возьму тебя на ночь в бассейн.

Пуффи издал насмешливый свист:

— В бассейн — когда здесь Менелай и все его охотники! Ты хочешь, чтобы я, как трусливый краб, сидел в норе? Недавно ты сам говорил, что человек должен быть сильным и храбрым. Как же я стану храбрым, сидя в твоей раковине?

Что можно было ответить на это Пуффи?

НАШЕСТВИЕ

На лаге накручивается ровно шесть миль. Гарри-робот, штурвальный, хорошо отлажен и держит эту скорость уже вторую неделю. Если северо-восточный пассат стихает, Гарри тотчас же убирает рифы или ставит добавочные паруса, если же усиливается, то молниеносно свертывает лишнюю парусину, нажимая клавиши на доске управления. Ни один морской патруль не может похвастаться чем-либо подобным. Есть стандартные установки разной степени надежности, но таких, как Гарри, нет! Он — наше детище, и мы гордимся им. Мы — это наш капитан Айкити Тосио, или Тоси, Тосик, но чаще всего Тосио-сенсей, что значит — «прежде рожденный» или «учитель». Действительно, Тосио-сенсей пользуется у нас непререкаемым авторитетом, как потомственный моряк и незаурядный биолог моря. Второй член экипажа — Костя, мой старый друг, третий — я, затем — Гарри. Он один заменяет четырех матросов.

«Золотая корифена» скользит по ослепительно синей воде Большой Лагуны. Слева по борту, затянутый нежной дымкой, виднеется австралийский берег — горы, укутанные зеленым ковром тропического леса; справа, тоже в сверкающем мареве, — Большой Барьерный риф. Сейчас прилив, и почти все коралловые сооружения под водой. Пассат еле доносит шум прибоя. Волны Кораллового моря дробятся за много километров от нас. В Лагуне тихо. Мелкая волна бьет в золотой бок яхты. Солнце перевалило зенит, и паруса кладут на палубу оранжевую тень. Нас перегоняют и расходятся на встречных курсах катера, яхты, корабли среднего тоннажа — Лагуна не особенно подходящая дорога для судов водоизмещением более пятидесяти тысяч тонн. Иногда хочется посостязаться в скорости с достойным противником, обходящим нас как стоячих, да нельзя, — мы на работе.

Вот и сейчас мимо нас проносится трехсоттонный «Мустанг» и на экране видеофона появляется прокопченная физиономия Дэва Тейлора с выгоревшими добела волосами. «Мустанг» давнишний наш соперник. Последний раз, по ту сторону Барьерного рифа, мы обошли его на целую милю.

— Пройдемся? — предлагает Дэв. — Мы сейчас убавим парусины, чтобы вам не тащиться в хвосте до самой Гвинеи.

Сенсей парирует:

— Что может быть приятней, чем тащиться в хвосте за таким великолепным «Мустангом», только простите, великодушный Дэви-сан, что наша жалкая лохань не может сегодня доставить вам такое приятное удовольствие.

— Мне все понятно, — глаза Дэва насмешливо щурятся, — вы уже участвуете в гонках.

— Для нас это новость! С кем, позвольте задать вопрос?

— С «Катрин», конечно. Бедные девочки, они безнадежно отстали. Я предлагал им помощь, но ведь ты знаешь их темперамент.

— Сочувствую тебе, Дэв. Уверен, что помощь им не нужна, просто они заняты делом.

— Я и забыл — их занимают рифовые рыбки и полипы?

— Да, рыбки и, естественно, полипы, а нас — звезды. Что занимает тебя, Дэв?

— Тоже рыбы, только крупней — акулы, и главное — ветер и океан…

Между Тоси и Дэвом и прежде происходили подобные перепалки, но особенно они участились после того, как в Лагуне появилась «Катрин» с командой из одних девушек-студенток и капитаном Наташей Стоун.

— Я желаю тебе удачи, Дэв, — печально сказал Тоси. — Океан необъятен, и ветра хватит для всех.

— И тебе удачи, Тосио-сенсей. Ты прав — ветра хватит для всех, но если бы только можно было довольствоваться одним ветром!

— Человек ненасытен в своих желаниях.

— Ты прав,сенсей.

— Я повторяю только чужие мысли.

— Ты же сам говорил, что хорошая чужая мысль становится достоянием человечества…

Дэв неплохой парень, только жизнь он воспринимает как парусные гонки, в которых он обязательно должен приходить первым. Всякий проигрыш его глубоко огорчает.

Между Тосио и Дэвом при каждой встрече происходят ожесточенные словесные турниры, в которых наш сенсей, как правило, берет верх.

У Тейлора часто не хватает выдержки в спорах, а его противник холоден и расчетлив.

Сегодня Дэв что-то уж очень покладист, мы с Костей подозреваем, что он опасается, не следят ли за их перепалкой «морские амазонки» с «Катрин». Между прочим, для такого чудовищного обвинения у нас нет никаких оснований. Все дело, видимо, в том, что мы подходим к Дэву с излишней подозрительностью, не учитывая благотворного влияния на него нашего сенсея.

Вот и сейчас, излучая благожелательную улыбку, он советует Дэву внимательно следить за барометром: служба погоды только что предупреждала о шквалах, которые могут пересечь Лагуну на нашем курсе.

— Знаю, — ответил Дэв. — Благодарю, сенсей.

— Все же есть смысл убрать марсели и взять рифы у грота.

— Успеем. Видимость отличная. Желаю удачи!

— Ровного тебе ветра.

— И тебе, сенсей, ровного ветра и пути, усыпанного звездами. Что-то об этих звездах много разговоров, и чем скорее вы их обнаружите, тем лучше. Если будет нужна наша помощь, то в любое время дня и ночи мы к вашим услугам. Мы идем к Желтому рифу, там появилось несколько мако, у меня распоряжение инспектора выловить их и, представь, не повредив ни одного плавника у этих милых созданий, доставить их в Коралловое море и освободить с глубокими извинениями. Инспектор считает, что мако необходимы для экологического равновесия в океане.

Тосио сказал:

— Инспектор всегда прав.

— Да, он непогрешим, — кротко ответил Дэв и помахал рукой.

Костя не преминул заметить:

— Пай-мальчик, прямо с обложки детской книжки.

Тосио, улыбаясь чему-то, обвел взглядом даль и задержался на показавшихся из-под горизонта ослепительно белых парусах «Катрин». Его грудная клетка расширилась в глубоком вздохе.

— Лихо идут сегодня девочки! — сказал Костя, тоже посмотрев на белые паруса яхты, и снова быстро перевел взгляд на обзорный экран, занимающий всю переднюю сторону рубки ниже ветрового стекла, теперь спрятанного в стенку.

На экране движется на нас дно канала. Необыкновенное зрелище!

Залитые солнцем коралловые заросли!

Рои рыб, словно изваянных из драгоценных камней, перламутра и солнечных закатов.

Трепещущие кружева водорослей, поляны морских перьев, лилий, рощицы колоний неподвижных животные, напоминающих кустарники! Анемоны!

И все это — в бесконечном коралловом лесу, цветущем алыми, желтыми, зелеными, фиолетовыми цветами бесчисленных оттенков. Можно рассматривать эту волшебную картину сколько угодно, мягкие пастельные тона и бесконечно разнообразные формы животных и растений не утомляют глаза, а только приносят радость и восторг перед трепещущей жизнью. Невольно возникает гордая мысль, что ты — господин всей этой красоты, обилия жизни и от тебя зависит ее существование.