Знак Единорога - Желязны Роджер Джозеф - Страница 13

— А сколько всего существует Колод? Ты не знаешь?

— Так, по паре на каждого члена семьи и в библиотеке было с дюжину запасных. Не знаю, есть ли еще другие.

— Если кто-то подслушивает, то он наверняка немало узнал.

— Да. Отцова Колода, Колода Бранда, моя первая Колода, та, которую потерял Рэндом… Черт! Где они сейчас — никто не знает! Ума не приложу, что делать. Наверное, придется провести инвентаризацию и слегка поэкспериментировать. Спасибо за идею!

Он кивнул и какое-то время мы молча потягивали вино. Потом он снова спросил:

— Что ты собираешься делать, Корвин?

— Ты о чем?

— Обо всем. С кем мы будем драться сначала, с кем потом?

— Как только в Амбере станет спокойнее, я собираюсь проследить, где начинается Черная Дорога. Но сейчас это не столь важно. Я хочу скорее вернуть Бранда, если он жив. Если нет, то мне надо знать, что с ним случилось.

— Дадут ли тебе время враги? Может быть, как раз в этот момент они готовят новое нападение?

— Вероятно, ты прав. Я тоже думал об этом. По-моему, время у нас есть. Мы их разбили и совсем недавно. Им необходимо снова собраться с силами, сколотить новую армию, оценить ситуацию с учетом нашего нового оружия. Я собираюсь построить вдоль дороги заставы, которые будут вовремя предупреждать нас о каждом их передвижении. Бенедикт согласен заняться этим.

— Хотел бы я знать, сколько у нас времени.

Я налил ему еще один стаканчик — другого ответа у меня пока не было…

— В Авалоне таких сложностей никогда не было. Я имею в виду наш Авалон.

— Это точно, — согласился я. — Золотые денечки были. По крайней мере, теперь кажется, что тогда было проще.

Ганелон кивнул. Я предложил ему сигарету, но он отказался и раскурил свою трубку. При свете пламени Ганелон внимательно рассмотрел Камень Правосудия, все еще висевший на моей шее.

— Так ты говоришь, эта штука может управлять погодой? — обратился он ко мне.

— Может.

— Откуда ты знаешь?

— Пробовал, получалось.

— И что ты сотворил?

— Грозу сегодня вечером. Моя работа.

— Хотел бы я знать…

— Ну-ну…

— Да так, просто думаю, что бы я сделал, если бы обладал такой властью. Как бы я ею распорядился.

— Первое, что мне пришло в голову — поразить эту дрянь молнией, произнес я, похлопав по стене гробницы. — Трахнуть по ней несколько раз, чтобы от нее один щебень остался. А то, возможно, кто-нибудь сомневается в моих чувствах и моей власти!

— Ну и что же тебя остановило?

— Подумал немного и решил, черт возьми, что она еще может пригодиться, и очень скоро! А так оно и будет, если у меня не хватит сообразительности, твердости и просто везения. В этом случае мне не хотелось бы, чтобы мои косточки лежали здесь. И тут до меня дошло, что местечко-то прекрасное: высоко, чисто, природа вокруг первобытная. Ничего вокруг, кроме скал и неба. Звезды, облака, солнце, луна, ветер, дождь… Такой компании любой покойник позавидует! Не желаю лежать рядом с теми, кого не считаю своими друзьями, а их не так-то много.

— Корвин, ты что в меланхолию ударился, или уже накачался? Или то и другое? Да еще и злишься… не идет это тебе.

— Да кто ты такой, чтобы указывать мне, что мне идет, а что нет? — я почувствовал, как он напрягся и потом снова расслабился.

— Не знаю, — ответил он, наконец. — Говорю, что вижу.

— Как дела в войсках? — спросил я.

— По-моему, они никак не могут понять, что к чему, Корвин. Они пришли, чтобы сражаться за святое дело на горных склонах рая и думают, что стрельбы на прошлой неделе были по этому поводу. Ну, тут они счастливы, мы победили. Но вот теперь, в городе, они сбиты с толку. Кое-кого они считали врагами, а теперь они друзья. Ребята просто ничего не понимают. То, что их готовят к бою, они знают, но когда драться и с кем — понятия не имеют. Их держат в казармах без увольнительных, чтобы они не поняли, как злы на них регулярные войска и горожане. Но до них быстро дойдет. Я давно хотел поговорить об этом, но ты был так занят…

Некоторое время я молча курил. Потом проговорил:

— Да, наверное, надо с ними поговорить. Но завтра я занят, а с этим тянуть нельзя. Их надо перевести в лагерь в Арденском лесу до завтра. Когда вернемся, покажу тебе это место на карте. Объяснишь им, что их располагают поближе к Черной Дороге, что в любую минуту может быть новое нападение. Будь бдителен и им это объясни, тем более, что это чистейшая правда. Муштруй их как следует, чтобы они не потеряли форму. При первой же возможности я приеду и поговорю с ними.

— Но тогда у тебя не останется своих войск в Амбере!

— Ты прав, но риск может оправдаться. Мы продемонстрируем свою уверенность и проявим уважение к горожанам. Да, пожалуй, это будет сильный ход. А если нет… — я пожал плечами.

Налив вина, я швырнул в гробницу очередную пустую бутылку.

— Да, кстати, — проронил я, — извини меня.

— За что?

— Я только сейчас заметил, что я ударился в меланхолию, накачался и зол. Мне это не идет.

Он усмехнулся и мы чокнулись.

— Знаю, — буркнул он. — Знаю.

Мы сидели, пока не зашла луна и последняя бутылка не была погребена среди своих товарищей. Мы разговаривали о былом, но потом одновременно смолкли. Я смотрел на звезды над Амбером. Хорошо, что мы приехали сюда, но город звал меня обратно. Угадав мои мысли, Ганелон встал, потянулся и направился за конями. Я облегчился возле гробницы и пошел за ним следом.

Глава 4

Роща Единорога находится в Ардене, на юго-западе от Колвира, вблизи с выступа, с которого начинается спуск в Гарнатскую долину. В последние годы Гарнат был проклят и выжжен в битвах с захватчиками, но земли вокруг него остались нетронутыми. Роща, где отец много веков назад якобы встретил Единорога, и где произошли странные события, в результате которых он объявил это животное покровителем Амбера и ввел его в свой герб, была, насколько мы знали, в двадцати-тридцати шагах от скалистого гребня, с которого открывался вид на Гарнат через море: неправильной формы прогалина, где из скалы бил небольшой ключ, образуя чистый пруд, вода из которого, переливаясь через край, текла крохотным ручейком в Гарнату и дальше вниз.

Сюда на следующее утро и прискакали мы с Жераром, выехав так рано, что когда солнце зажгло искорки в океане, а потом выплеснуло в небо весь свой запас огня, мы находились уже на полдороге от Колвира. Жерар натянул вожжи, спешился и знаком показал, чтобы я следовал за ним. Я оставил звезду и вьючную лошадь рядом с его огромным пегим жеребцом. Шагов через десять мы спустились в котловину, наполовину заполненную гравием. Жерар остановился, поджидая меня.

— В чем дело? — спросил я.

Жерар повернулся ко мне. Глаза его сузились, челюсти были плотно сжаты. Он расстегнул плащ, сложил его и бросил наземь. Снял портупею и положил ее на плащ.

— Снимай меч и плащ, — проронил Жерар, — они только помешают.

До меня стало доходить, что произойдет, и я решил не упираться. Свернув плащ, я положил Камень Правосудия и вновь повернулся к Жерару, произнеся лишь одно слово:

— Почему?

— Много времени прошло, и ты мог забыть, — ответил он.

Жерар медленно двинулся на меня. Я выставил руки вперед и отступил. Он не пытался ударить меня: я всегда был быстрее. Мы оба пригнулись. Жерар делал левой рукой медленные движения, точно хотел схватить меня. Его правая рука защищала корпус, слегка подергиваясь.

Если бы место для схватки с Жераром выбирал я, нам пришлось бы быть в ином месте. Он, конечно же, знал это. Да и вообще, если уж биться с Жераром, то не голыми руками. Любое оружие, требующее скорости и стратегического мышления, дало бы мне возможность время от времени задевать его, не давая передышки и не подпуская к себе. В конце концов, Жерар устал бы и это дало бы мне возможность наступать все решительнее. Конечно, он понимал и это, поэтому заманил меня в такую ловушку. Но я знал Жерара и понял, что выбора у меня нет.