Рыжий рыцарь - Белянин Андрей Олегович - Страница 44

– Из вас – дуру?! Но позвольте…

– Не позволю! С тобой просто нельзя по-хорошему… – Илона резко отпрыгнула в сторону. – И руки свои убери! Если я такая вот стервоза бессовестная, что ж ты со мной обниматься лезешь?!

Нэд Гамильтон кротко вздохнул и сугубо деловым тоном поинтересовался:

– Может быть, мы отложим выяснение отношений хотя бы до вечера? Вы ведь хотели спасти сэра Люстрицкого.

– Да, и сейчас хочу! И спасу несмотря ни на что. А вечером мы к этой теме еще вернемся, не думай, что я все позабуду.

Еще с минуту эти милашки напряженно сопели друг против друга, потом одновременно развернулись и быстрым шагом потопали в сторону Лебединого озера. По дороге было достигнуто фронтовое перемирие, и после дипломатического рукопожатия Илона вспомнила о том, что им бы стоило переодеться. После чего они еще немного поспорили, но коротко и по существу. Илона считала, что лучший способ заполучить белые накидки детей «Обновленного Мира» – это напасть, угрожая мечом, и попросту ограбить первых же встречных адептов. Нэд, в свою очередь, рассказал о методике любовной магии Рады, когда стражники сами отдали все, да еще и были при этом безумно счастливы. Рыжий рыцарь сдержанно пояснил, что он не разбойник и заниматься уличным грабежом – ниже дворянского достоинства. Илона так же деликатно дала понять, что, несмотря на отсутствие некоторых комплексов, лично она нисколько не намерена очаровывать до такой степени, чтоб разные любвеобильные типы раздевались у нее на глазах. После недолгих прений стороны пришли к разумному компромиссу. Леди Щербатова просто идет по своим делам, никого специально не задевая, но как только к ней пристанут маньяки в белом – из засады появляется храбрый Нэд, отважно крушит злодеев и в качестве боевых трофеев забирает требуемые костюмчики.

– Только никого не убивай! Стирать нам негде, а в заляпанных кровью накидках нашу маскировку раскусят в два счета.

– Я приложу все старание. Возможно, для негодяев будет достаточно одного блеска доброй английской стали…

Блеска оказалось недостаточно. За следующим же поворотом друзья нарвались на большой отряд боевиков из «Обновленного Мира». Не меньше сотни хорошо вооруженных молодых парней и четыре боевых динозавра преградили им дорогу. Любое сопротивление было бы совершенно бесполезным, Илона и Нэд, переглянувшись, подняли руки. Их обоих связали, и то, как с ними обращались, говорило о несомненном уважении к нашим героям, как к очень серьезным противникам. Это давало повод для гордости.

До дворца преподобного Вшивамбапшипутры они добирались, болтаясь, как подсумки, на жестком боку шипящего динозавра. Зверя наверняка сто лет не мыли, и белые джинсы Илоны были перепачканы. Она ругалась сквозь зубы, стараясь не привлекать к себе особенного внимания. Закаленному в походах крестоносцу приходилось гораздо легче, хотя в глубине души он очень переживал за брошенного в невозможном далеке своего верного коня. Бред ведь так и остался у подъезда девятиэтажного дома, под присмотром бдительной старушки. Он, конечно, и сам в состоянии о себе позаботиться, но все равно Нэд предпочел бы никогда не расставаться с боевым другом. На пару-тройку часов еще куда ни шло, однако неизвестно, на какой срок они задержатся здесь. Почему же все пошло наперекосяк? Леди Илона о чем-то спорила, что-то доказывала, вертела в пальцах свой необычный медальон, и вдруг – ап! Они вдвоем посреди пустынной улицы, тусклое солнце встает из-за крыш серых зданий, вокруг ни души, любимого коня тоже нет, хорошо хоть меч из рук не выпустил… Впрочем, его уже отобрали. Веселенькое начало спасения сэра Люстрицкого.

Илону и рыжего рыцаря беспрепятственно доставили по месту назначения. Осторожно опустили вниз, тщательно проверили узлы и вежливо сопроводили в подвальные помещения дворца. Их усадили на пол в полутемной комнатке, освещаемой лишь тускло горящей лампочкой. Несостоявшаяся фотомодель с напряженным интересом осматривала какие-то блоки, веревки и цепи, набор разнокалиберных клещей на стене, широкий стол с непонятными зажимами, тиски в углу и высокое кресло на манер гинекологического.

– Очень похоже на столярную мастерскую, – поморщилась Илона, пытаясь пошевелить связанными запястьями. – Вон пила двуручная и топоры, две штуки.

– Это камера пыток.

– Что-о?! Ты меня разыгрываешь.

– Не хотел бы вас разочаровывать, но боюсь, все равно скоро появится палач и быстро развеет все иллюзии, – хладнокровно ответил Нэд Гамильтон. – Я не раз видел такие в моем мире. Вон та веревка в кольце на потолке – это дыба. Человека на ней вздергивают вверх, выворачивая плечевые суставы. На столе распинают, удерживая руки и ноги в железных зажимах. Тело терзают клещами, пилят или рубят топором. В тисках дробят кости, а кресло служит для…

– Не надо, я сама догадаюсь. Нэд, ты все это серьезно?

– Увы, леди Илона.

– А если я буду орать?

– Палачей это не остановит, даже, скорее, порадует. Крики жертвы свидетельствуют о мастерстве истязателя. Палач ни в чем не виноват, он причиняет боль не по причине личной неприязни или злобного нрава, просто у него такая работа, ему за нее платят.

– Спасибо, ты меня успокоил…

Дверь заскрипела, и в помещение молча вошли три человека. Двое были повыше ростом, третий – маломерок, все одеты в одинаковые белые накидки «Обновленного Мира», а лица скрыты уже знакомыми металлическими масками. По тому, как надежно они прикрыли дверь, как хозяйственно проверили инструмент, Нэд Гамильтон понял, что разговор будет долгим…

Карлик слушал подробный план проведения в жизнь революционных реформ и преобразований. По мере того как Валера все больше распалялся, наученный горьким опытом Щур все более и более четко понимал: эти идеи не доведут до добра. Они никогда не навербуют в замке «угнетенный пролетариат», не смогут успешно проводить «пропагандистскую деятельность», не найдут «сочувствующих в высших эшелонах власти», не создадут «тайную типографию с расклейкой листовок» и не свергнут с трона «сумасшедшую деспотичку с ее прихвостнем». Заговор заранее обречен на провал. Щур даже удивился, как это он сидит тут, слушая крамольные речи, а не спешит к Королеве с докладом о готовящемся мятеже.

– Нет, благородный сэр, ничего у нас не выйдет! Скоро сюда заявится стража ее величества, тебя поставят на колени перед троном, а потом…

– Ах, Щур, не пугайте меня. Что значит это загадочное «потом»? Вы молчите слишком многозначительно и… как-то неоптимистично.

– Потом она поймет, что вы – не девчонка, и прикажет привести меня, – тяжело вздохнул дворцовый маг. – Такого промаха Королева не простит, ее гнев ужасен.

– Ну вы ведь, в сущности, не виноваты, и я мог бы… замолвить за вас словечко.

– Тогда меня казнят еще быстрее… О злой рок, за какие грехи наказуешь?! Почему, почему здесь сидит юноша в платье любовницы Нэда Гамильтона, а не она сама?!

– Что? – У бедного Валерки едва не отпала челюсть. – Они… в смысле, Нэд и Илона… они что? Любовники, да?! Вы сами видели? Ка-ко-е пре-да-тельст-во…

– Тсс! – насторожился карлик. – Кто-то разговаривает со стражей за дверями.

– О милый Нэд… как ты мог?! О коварнейшая Илона, за что?! О мое разбитое сердце.

– Это Валет! – едва ли не взвыл дворцовый маг, обеими руками зажимая рот страдающему юристу.

Через минуту лязгнули отодвигаемые засовы, открылась дверь, и кронпринц заглянул в… пустую камеру. Стражники, шагнувшие следом, переменились в лицах.

Судя по всему, тот тип, что был помельче ростом, главенствовал над остальными. Двое других, подобострастно изгибаясь, выполняли его приказы в почтительном молчании. Первым делом коротышка подошел к связанной Илоне.

– Это она?

Высокие согласно кивнули.

– Как ты посмела сбежать? – Маленький говорил протяжно и «в нос».

– Тебя не спросила, суслик сопливый! – привычно огрызнулась экспансивная студентка и, пользуясь тем, что у спрашивающего от такой наглости перехватило горло, быстро добавила: – А ну, живо падай на колени и молись, чтоб я тебя простила! И эти две годзиллы тоже! Налетели, связали, притащили, так еще и вопросы пакостные задают?! Освинели вконец, дегенераты юродивые! Развяжи руки, кому говорят! Или я за себя не отвечаю.