Вершина - Желязны Роджер Джозеф - Страница 1

Роджер Желязны

Вершина

1

Я посмотрел на нее сверху и мне стало ужасно не по себе.

«Где же ее вершина? — подумал я. — У самых звезд?»

Я не находил слов. Я смотрел, смотрел, и не мог оторвать глаз, и уже начинал проклинать сам факт существования этой штуки и тем более то, что кто-то ее обнаружил — пока я еще жив.

— Ну? — Леннинг накренил флайер так, чтобы я мог посмотреть вверх.

Я покачал головой и прикрыл рукой уже защищенные очками глаза.

— Убери ее. Заставь ее уйти.

— Не выйдет. Она больше меня.

— Она больше, чем кто бы то ни было — добавил я.

— Я не могу заставить нас уйти…

— Подожди. Сделаю несколько фотографий.

Он протянул мне камеру и я начал снимать.

— Ближе можешь?

— Нет. Слишком сильный ветер.

И поэтому я снимал — через телескопические объективы, сканирующие устройства и прочие хитрые электронные штуки — пока мы кружили возле нее.

— Я бы многое отдал, чтоб увидеть вершину.

— Мы уже поднялись на тридцать тысяч футов, а пятьдесят — для нашей крошки потолок. Леди же, к сожалению, выше атмосферной границы.

— Странно, — сказал я, — отсюда все же трудно поверить, что она дышит эфиром и все время созерцает звезды.

Леннинг рассмеялся и зажег сигарету, а я потянулся за термосом с кофе.

— И как тебе Серая Сестра?

Я тоже закурил, затянулся глубоко. Флайер подхватила какая-то сила, протащила его немного, потом, словно потеряв к нему интерес, отпустила. Я ответил:

— Как наша Леди на Абатторе — прямо между глаз.

Мы пили кофе. Леннинг спросил:

— Она слишком большая для тебя, Седой?

Глотая кофе, в ответ я лишь заскрежетал зубами, потому что только мои близкие друзья называют меня так, для остальных же я — Джек Саммерс и мои волосы всегда были такими. Я вдруг усомнился, имеет ли Генри Леннинг статус моего близкого друга — только потому, что знает меня двадцать лет, особенно сейчас, после того, как он проявил инициативу и нашел эту штуку в мире с разреженной атмосферой, множеством скал, слишком ярким небом и именем, похожим на ЛСД, прочитанное наоборот, с именем в честь Джорджа Диселя, который оставил здесь свой след и был таков — неглупый парень!

— Гора высотой в сорок миль — уже не гора, — наконец сказал я. — Это целый мир, который какое-то глупое божество забыло забросить на орбиту.

— То есть она тебя не заинтересовала?

Я посмотрел вниз на серые лавандовые склоны, снова поднял глаза — туда, где исчезал всякий цвет и оставался только черный зазубренный силуэт, а вершины все равно не было видно, хотя я задирал голову пока не стало жечь в глазах под защитными очками. И я увидел облака, клубящиеся вокруг ее непреодолимых склонов; они были как айсберги, только в небе; и я услышал вой отступающего ветра, который пытался объять ее величие молниеносной лихой атакой, пытался и, конечно, не сумел.

— Почему же, я заинтересован, — сказал я, — но чисто академически. Давай-ка в город, там я смогу поесть, выпить и, если повезет, сломать ногу.

Он повел флайер на юг, и я не смотрел по сторонам. Я просто чувствовал ее присутствие у себя за спиной всю дорогу в город: Серая Сестра, высочайшая гора во всей разведанной вселенной. Непокорная, конечно. Я чувствовал ее присутствие в последующие дни, она отбрасывала тень на все, что попадало в поле моего зрения.

Два следующих дня я изучал сделанные ранее фотографии, потом мне удалось откопать старые карты.

Еще я поговорил с людьми, которые рассказали мне разные истории о Серой Сестре, очень странные истории.

За это время мне не удалось обнаружить ничего обнадеживающего. Правда, я узнал, что пару столетий назад была предпринята попытка колонизировать Дисель, еще до того, как появились корабли со сверхсветовыми скоростями. Однако новый, неизвестный тогдашней науке вирус колонизировал самых первых колонистов, и они все погибли. Новой колонии исполнилось четыре года, новые доктора победили вирус, люди решили остаться на Диселе, и, казалось, гордились своим дурным вкусом в выборе среды обитания. Как я узнал, никто особенно и не пробовал связываться с Серой Сестрой. Было всего несколько попыток покорить ее, но они привели только к появлению новых легенд.

Днем небо всегда было нестерпимо ярким. Оно терзало мои глаза до тех пор, пока я не начал надевать горные очки, всякий раз покидая отель. В основном, однако, я сидел в баре отеля, ел, пил, изучал фотографии и расспрашивал каждого, кто проходил мимо и бросал хотя бы мимолетный взгляд на эти самые фотографии, разложенные на столе.

Я продолжал игнорировать Генри и его вопросы. Я знал, чего он хочет, но черт подери, он может и подождать. К несчастью, он так и делал, у него это получалось очень неплохо, что тоже раздражало меня. Он чувствовал, что я уже почти решился, и он хотел БЫТЬ ТАМ, КОГДА ЭТО СЛУЧИТСЯ. Он нажил целое состояние на покорении Касла, и я, поглядывая на хитрые морщинки вокруг его глаз, уже представлял какими будут строки нынешней истории в его изложении. Всякий раз, когда его лицо делалось похожим на лицо игрока в покер, и он, опираясь на стол одной рукой, другой медленно поворачивал фотографию, я представлял себе целые абзацы. Если бы я проследил за направлением его взгляда, я бы, наверное, увидел гордых покорителей гор в запыленных штормовках.

В конце недели с неба опустился корабль с какими-то невоспитанными людьми на борту и разорвали цепь моих мыслей. Когда они появились в баре, я сразу понял, кто они есть, и тогда я снял свои темные очки, чтобы пригвоздить Генри взглядом василиска и обратить его в камень. Но в тот момент в нем содержался слишком высокий процент алкоголя, и у меня ничего не вышло.

— Ты предупредил прессу, — сказал я.

— Ладно, ладно, — сказал он, съеживаясь, и деревенея под моим взглядом, пробирающимся сквозь сумрачные дебри его нервной системы к маленькой серой опухоли — его Мозгу, — ты хорошо известен, и…

Я снова надел очки и сгорбился над бокалом, спрятав пронизывающий взгляд, как вдруг один из вошедшей троицы спросил:

— Простите, а вы случайно не Джек Саммерс?

Чтобы как-то заполнить наступившую паузу, Генри сказал:

— Да, это Безумный Джек, к двадцати трем годам покоривший Эверест и все остальные вершины о которых только стоит упоминать. В тридцать один он стал единственным человеком, побывавшим на высочайшей вершине во всей исследованной вселенной — пике Касла на Литани, высота 89000 футов. В моей книге…

— Да, — сказал репортер, — меня зовут Гарри и я представляю ГП. Мои друзья представляют два других синдиката. Мы слышали, что вы собираетесь подняться на Серую Сестру.

— Ваши сведения неверны, — сказал я.

— Разве?

Два других репортера подошли поближе и встали рядом с ним.

— Мы думали, что… — начал один из них.

— …вы уже организовываете группу, — закончил другой.

— Значит, вы не намерены покорить Серую Сестру? — спросил Гарри, пока один из подошедших разглядывал мои снимки, а другой собирался сделать свои.

— Прекратите! — вскричал я, поднимая руку к объективу. — У меня от яркого света болят глаза!

— Извините. Я буду снимать на инфра, — сказал фотограф и принялся возиться со своей камерой.

Гарри повторил свой вопрос.

— Я сказал только, что слухи неверны, — ответил я. — Я не утверждал, что я туда собираюсь и не говорил, что не собираюсь. Я еще ничего не знаю.

— Если вы решите попытаться, когда вы предполагаете начать восхождение?

— Извините, на этот вопрос я не могу ответить.

Генри отозвал всю троицу к стойке и стал объяснять что-то, отчаянно жестикулируя. До меня донеслись его слова: «…после четырехлетнего перерыва…» Когда они посмотрят на мой столик, меня уже там не будет.

Я вышел на улицу, где уже сгущались сумерки, и задумчиво двинулся вперед. И даже тогда, Линда, я ступал по ее тени. Серая Сестра звала меня и одновременно гнала от себя прочь, делала какие-то непонятные знаки, не двигаясь при этом с места. Я смотрел на нее, такую далекую, и все равно столь огромную, полуночный перст в подступающей ночи. Часы, оставшиеся до полной темноты, таяли, как расстояние до ее подножия, и я знал, что она будет следовать за мною повсюду, куда бы я не направлялся, даже во сне. Особенно во сне.