Посрамитель шайтана - Белянин Андрей Олегович - Страница 54

не поднимая глаз, дрогнувшим голосом ответил Оболенский.

– Ты тоже помнишь, да? Старик умер вскоре после того, как ты покинул Багдад. Никому не разрешил ничего тебе говорить, даже меня убедил, что поднимется… Насреддин знал, но скрывал от тебя. Он не хотел причинять тебе боль, прости его…

– Дед… вспоминал обо мне? Я ведь ушёл тогда не попрощавшись…

– Он был мудр и понимал, что таковы дороги молодых. Всё время говорил, как заразительно ты смеёшься, и молился Аллаху о ниспослании тебе удачи, куда бы тебя ни забросила судьба… – Бабудай задрал голову вверх, никто и никогда не видел, чтобы джинны плакали. Всевышний сотворил их из бездымного огня, наделил разумом и чувствами, умением любить и сострадать, но их огненные глаза ни на мгновение не увлажнялись солёной капелькой слезы…

Оболенский плакал за двоих. Нет, он прекрасно понимал, что доводится просто «никем» бессмертному поэту, но он знал старика и любил его. Русский парень не бился в истерике, не рвал волосы на голове и не омрачал рыданием покой могил. Слёзы тихо текли, и, может быть, впервые жаркие восточные звёзды отказывались в них отражаться. Они словно бы накинули на чело тонкую вуаль траура, их сияние потеряло сияющий блеск, казалось, что по щекам Льва пробегают случайные капли матового серебра…

– Хайям просил вернуть тебя, когда вновь появится нужда в Багдадском воре. Ты помог своим друзьям, одолел человеческие пороки, осмеял плохих, насрамил самого шайтана… Надеюсь, хоть теперь понял, кто ты есть сам?

– Всё это… слова, – через силу улыбнулся мой друг. – Уверен, что деду там, наверху, хорошо. Он сидит в окружении толпы молоденьких девственниц, пьёт вино из кубка, где оно не убывает, а лишь меняет крепость, цвет и название, да читает свои откровенные рубаи, заставляя краснеть пролетающих мимо ангелов…

– Воистину так!

– Вот именно, а ты бросай пустую философию и назови настоящую причину, по которой втянул меня в эту сказку…

– На Востоке было так скучно без тебя, Лёва-джан, – обезоруживающе развёл руками джинн. – А ещё я намерен сделать тебе подарок. Ты вернёшься утром, а впереди ещё полночи… ай-ай, как это много!

Он фамильярно хихикнул и ткнул собеседника локтем в бок. Оболенский хмыкнул и на миг зажмурился, а открыв глаза, с удивлением увидел, что сидит в незнакомом доме, в полутёмной комнатке, за накрытым дастарханом, и рядом дремотно и сладко причмокивает губами юная вдова…

– Спасибо, Бабудай-Ага, целые полночи… это действительно много! По крайней мере, на один поцелуй хватит…

– Мм, не на один… – сонно откликнулась Джамиля, распахивая объятия…

… – Ты ушёл утром?

– Да.

– Что сказал ей?

– Ничего, дежурные фразы. Ухожу по делу, когда вернусь – не знаю, но любить буду всегда…

– А она?

– Сказала, что будет ждать и молиться, чтобы к моему возвращению Аллах даровал нам голубоглазого сына. И не надо на меня так выразительно молчать! – на какую-то долю секунды сорвался Лев. – Да Джамиля бы сама настучала тебе по рогам за одни такие мысли в мой адрес! Короче, не трави душу…

Когда я перевернул последний лист в тетради и мой друг убедился хотя бы в приблизительном сходстве нашего конспекта с его невероятными рассказами, настало время прощаться. Долгие проводы между мужчинами редкость, никаких обещаний по будущему тексту он не требовал, на процент с гонорара не претендовал…

Самолёт на Москву вылетает в восемь вечера, подарков Лёва-джан набрал уйму, глупых вопросов мы друг другу не задавали. Впрочем, вру, один я всё-таки задал, уже с порога, когда он вызывал лифт:

– Собираешься вернуться туда снова?

Лев не ответил, но его молчание было красноречивее всяких слов. Он нажал кнопку вызова, шагнул внутрь и…

На минуточку мне показалось, словно бы какое-то рогатое безмерно-порочное существо прыгнуло за ним следом, но не успело. Дверцы захлопнулись как-то особенно неудачно, у козлоногого защемило хвост, и он с воплем исчез в узкой щели между этажами!

– Шайтан, – сам себе улыбнулся я. – Ну вот, начинается… или продолжается? По крайней мере, не кончается, это точно… Удачной дороги, Лёва-джан!

Идем на восток

Вероятно, многие читатели, перевернув последнюю страницу какого-нибудь захватывающего, пришедшегося по душе романа, испытывали легкую досаду – до того не хотелось расставаться с полюбившимися героями, интересно было узнать, что же будет дальше… Что делать, любит наш народ романы с продолжением! В этом особенность массового сознания, испорченного за последнее десятилетие всевозможными телесериалами. Хорошо было до наступления эры телевидения. Прочтешь книгу, задумаешься о том, что же хотел сказать автор, умненькое послесловие прочитаешь, где тебе все окончательно растолкуют и даже поведают о том, чего и сам сочинитель не думал или что осталось в его планах и черновиках. И это твои проблемы, удовлетворен ты или нет развязкой, судьбой героев, перипетиями сюжета. Бывали случаи, когда экзальтированная публика умоляла автора изменить финал, дописать книгу, прояснив долю персонажей. Нужно сказать, что в большинстве случаев писатели оставались непоколебимы. Так и не изменил концовку «Клариссы» Сэмюэл Ричардсон, не стал переделывать «Поднятую целину» Михаил Шолохов, не захотела писать продолжение «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл, предоставив это неблагодарное занятие своим эпигонам. Однако бывали и исключения. Не смог, например, выдержать напора возмущенной толпы Конан Дойл, решивший было покончить с Шерлоком Холмсом. И, к вящей радости читателей и издателей, сыщик был воскрешен.

В наше время сочинители стали покладистее и сговорчивее. Хочет читатель продолжения? Да пожалуйста, извольте. Лишь бы продавалось и покупалось. Нужно, однако, оговориться, что не всегда подтверждается закон о том, что продолжение неизменно хуже, чем начало. Одним из нарушителей «закона затухания сериала» является писатель-фантаст Андрей Белянин. Его перу принадлежат уже несколько сериалов, где каждый новый роман не менее занимателен, чем предыдущие, и где автору во многом удается избежать самоповторов. Такова трилогия «Меч Без Имени», дилогия «Моя жена – ведьма» и конечно же сериал «Тайный сыск царя Гороха». Наконец дождался читатель и продолжения истории о Багдадском воре.

«Посрамитель шайтана» органично вписывается в то художественное пространство, в котором находится Белянин последние два или три года. Можно с определенной долей уверенности утверждать, что роман вырос не только из первой части дилогии о похождениях Лёвы Оболенского на Востоке, но и из таких книг, как «Вкус вампира», «Охота на гусара». А более всего – из «Казака в Раю», где, пожалуй, впервые для творчества писателя столь пронзительно зазвучала тема единения перед лицом Всевышнего людей разных национальностей и вероисповеданий. В принципе фантаст писал об этом всегда. Какую бы из его книг мы ни взяли – везде найдем попытку решить проблему взаимопонимания людей (и «нелюдей»). Однако «Казак в Раю» заметно выбился из общего контекста. В нем появились какие-то непривычные для Белянина нотки растерянности, неуверенности и даже отчаяния. Еще бы, ведь тема-то довольно скользкая – поиски общего для православного и иудея рая. Шутить по поводу загробной жизни – вещь опасная и неблагодарная. Все, что связано с этим, всегда считалось закрытым для шуток и насмешек. Вспомним, насколько осторожен был Данте, сочинявший свою «комедию». Русский перевод названия, данного поэме Алигьери восхищенным Боккаччо «La Divina Comedia», не совсем верен. Комедию бы следовало именовать не «Божественной», а «Прекрасной», «Дивной».