Ружья Авалона - Желязны Роджер Джозеф - Страница 22

— Ты видела их впервые? — спросил я.

— Да, — ответила она, — и меня очень обидели. Дед не позволил мне сказать, что я с ними в родстве, он представил меня как воспитанницу. И отказался что-либо объяснить мне. Черт побери!

— Я уверен, что на это у него были веские причины.

— Наверняка были. Но от этого не легче, если ты всю жизнь хочешь познакомиться с родственниками. А ты знаешь, почему он так поступил?

— В Амбере настали суровые времена. Ситуация будет ухудшаться, а потом все изменится к лучшему, — пояснил я. — И чем меньше людей будут знать о твоем существовании, тем больше у тебя будет шансов уцелеть и не оказаться замешанной во всей этой дряни. Он поступил так, чтобы защитить тебя.

— Тьфу, — сказала она, — я не нуждаюсь в защите и могу постоять за себя.

— Фехтуешь ты хорошо, — согласился я. — К несчастью, жизнь много сложнее, чем поединок на рапирах.

— Знаю! Я не ребенок. Но…

— Никаких «но»! На его месте я сделал бы то же самое. Защищая тебя, он защищает и себя. Меня удивляет, что он позволил Бранду узнать о тебе. Бенедикт придет в бешенство, если ему станет известно, что мы познакомились.

Дара вздрогнула и, откинув голову, поглядела на меня округлившимися глазами.

— Но ты же не сделаешь нам ничего плохого, — сказала девушка, — мы же… мы же родственники.

— Какого дьявола ты решила, будто знаешь, зачем я здесь? И о чем думаю? — ответил я. — Быть может, ты сама сунула сегодня свою шею в петлю, и не только свою, но и его тоже!

— Ты ведь шутишь, скажи, что ты пошутил! — проговорила девушка медленно и, словно защищаясь, подняла правую руку вверх.

— Не знаю, — ответил я. — Мне и не нужно. И разве я стал бы говорить тебе такое, имей я на уме подобную гнусность?

— Нет… Мне кажется, нет.

— Теперь я хочу сказать тебе то, что Бенедикт должен был объяснить уже много лет назад. Никогда не доверяй родственникам. Это опаснее, чем довериться первому встречному — есть шанс, что он не причинит тебе вреда.

— Ты в самом деле так считаешь?

— Да!

— И к тебе это относится тоже?

Я улыбнулся:

— Ну нет, это не может относиться ко мне. Я просто воплощение любви, чести, добра и милосердия. Верь мне во всем.

— Придется, — сказала она, и я рассмеялся. — Нет, я правда верю тебе, — произнесла она, — я знаю, ты нам зла не причинишь.

— Расскажи мне о Джулиане и Джерарде, — попросил я, как всегда, чувствуя неловкость от искреннего доверия ко мне. — Какова же была причина их визита?

Девушка помолчала немного, внимательно глядя в мои глаза, а потом как бы выдавила из себя:

— Я и так уже наговорила кучу лишнего. Ты прав. Слишком осторожной быть невозможно. По-моему, теперь твоя очередь говорить.

— Хорошо. Ты уже привыкаешь иметь с нами дело. Что же ты хочешь узнать?

— А где в самом деле деревня? И Амбер? У них есть что-то общее, а? И что ты имел в виду, когда сказал, что к Амберу можно ехать в любую сторону? И что такое тени?

Я встал рывком, поглядел на нее сверху вниз и протянул ей руки. Испуганная, она казалась еще моложе, но руку все-таки не отвела.

— Куда?.. — начала она, вставая.

— В ту сторону, — показал я и повел ее. Мы остановились на том самом месте, откуда я глядел на мельничное колесо и где уснул.

Она стала говорить что-то, но я остановил ее:

— Не надо. Просто смотри.

Мы постояли, глядя на все это — шум, верчение и плеск, пока я не настроился. А потом сказал ей:

— Идем.

И, взяв под руку, повел ее к лесу.

Пока мы шли среди деревьев, появившаяся откуда-то тучка затмила солнце. Спустились тени, стали пронзительнее голоса птиц, воздух сделался влажным. Мы переходили от дерева к дереву, и листья их удлинялись и расширялись. А когда солнце вышло из-за тучки, оно оказалось просто золотым.

За поворотом тропинки деревья уже были обвиты виноградной лозой. Голоса птиц охрипли, их стало больше. Тропа забирала вверх. Миновав гранитную скалу, мы вышли на пригорок. Где-то вдалеке за спиной еле слышно громыхнуло. Когда мы снова вышли на прогалину, синева неба приняла совсем другой оттенок, и мы вспугнули большую коричневую ящерицу, устроившуюся греться на камне.

Обойдя другую скалу, Дара сказала:

— Я и не знала, что тут есть такое. Никогда раньше не…

Я не отвечал — некогда было говорить, я раздвигал Тени.

А потом перед нами опять оказался лес, дорога снова шла в гору. Теперь деревья стали тропическими гигантами, возвышающимися над папоротниками, звуки изменились, слышался лай, шипение и жужжание. Грохот все усиливался, сама земля дрожала под ногами. Дара прильнула к моей руке, ничего не спрашивая больше, только внимательно оглядываясь по сторонам.

Вокруг виднелись крупные плоские бледные цветки, в лужицы между ними сверху звонко капала вода. Стало гораздо жарче, и мы уже взмокли. Грохот превратился в могучий рев; наконец, когда мы вышли из леса, он сделался подобным грому. Я подвел девушку к краю обрыва и показал вперед. Могучий водопад перед нами терзал воду. Вниз обрывались тысячефутовые струи. Течение уносило пузыри и песок вдаль. Перед нами, быть может, в полумиле за радугой и туманом, словно раскрученное титаном, поблескивало, медленно вращаясь, гигантское колесо. Невероятной величины птицы, словно летучие распятия, бороздили небо высоко вверху.

Мы постояли. Говорить было невозможно, да это и не требовалось. Потом, когда Дара глянула вновь на меня и нерешительно сузила глаза, я кивнул и молча показал на лес. И мы пошли в обратную сторону.

Возвращались мы тем же путем, и он дался мне значительно легче. Можно было снова говорить, но девушка хранила молчание, явно догадавшись, что перемены вокруг связаны со мной.

Она заговорила вновь, лишь когда мы опять оказались на берегу ручья, перед мельничным колесом.

— Это было такое же место, как деревня.

— Да. Тень.

— И как Амбер?

— Нет. Амбер отбрасывает Тени. Можно придать им любую форму, если знаешь как. Это место было лишь Тенью, твоя деревня была Тенью, и тут, где мы сейчас, тоже Тень. Любое место, которое ты можешь только представить, существует где-то в Тени.

— А ты, дед и остальные родственники способны расхаживать там, приходить туда или сюда по своему желанию?

— Да.

— Значит, именно это я сделала, вернувшись из деревни?

— Да.

Лицо ее стало как бы этюдом на тему «Постижение истины». Уголки почти черных бровей опустились на полдюйма, она шумно вдохнула.

— Я тоже могу это делать… — заявила Дара. — Ходить, куда захочу.

— Эта способность заключена в тебе самой.

И вдруг, неожиданно, она поцеловала меня и отвернулась — короткие волосы над тонкой шеей, — словно пытаясь охватить взглядом все сразу.

— Значит, я могу все, — сказала она и замерла.

— Ну, есть некоторые ограничения и опасности…

— Такова жизнь, — отрезала она. — А как научиться управлять этим?

— Ключ ко всему — Великий Образ Амбера. Сквозь него следует пройти, чтобы приобрести нужные способности. Он вычерчен на полу в одной из подземелий под Амбером. Довольно большой узор, ты должна будешь ступить на край и пройти по линии до середины без остановки. Это трудно, сопротивление очень велико. Если ты остановишься или попробуешь сойти с линии, не завершив пути, Образ уничтожит тебя. Но пройди его — и твоя власть над Тенью будет лишь вопросом самоконтроля.

Дара подошла к месту нашего пикника и поглядела на землю. Я медленно последовал за нею.

Когда я подошел поближе, она сказала:

— Я должна попасть в Амбер и пройти этот Образ!

— Совершенно уверен, что и Бенедикт рассчитывает на это… в будущем.

— В будущем? — возмутилась она. — Сейчас! Я должна сделать это прямо сейчас! Почему он никогда не рассказывал мне обо всем этом?

— Потому что сейчас ты не сможешь этого сделать. Дела в Амбере таковы, что вам обоим будет опасно не то что появляться там, а открыть собственное существование. Так что в Амбер тебе пока хода нет.