Глаз Ночи (Король изумрудов) - Александрова Наталья Николаевна - Страница 44

– Да куда он мог его деть! – Миша Молоток, чувствовавший свою долю вины за то, что не уследил за посланцем Дупеля, подпустил его к камню, подошел к мужичку, встряхнул его и зашарил ловкими руками по его одежде. – Сейчас мы живо этот камешек найдем! Он же здоровый, не иголка!

В это время на улице послышалось приближающееся завывание пожарных сирен.

– Это еще что такое? – Зарудный подозрительно оглянулся на окно. – Это что за хреновина?

– Горит где-то по соседству, – предположил один из охранников.

– Да где же он, где этот чертов камень! – Миша Молоток в остервенении обшаривал безучастно стоящего бородача.

– По соседству, говоришь? – Зарудный повернулся к двери, ведущей в подсобные помещения ресторана. Охранники проследили за его взглядом и увидели выбивающиеся из-за этой двери тонкие струйки дыма. Один из охранников бросился к этим дверям и, прежде чем его успели остановить, распахнул их. Из подсобного помещения повалили густые клубы дыма и тут же наполнили ресторанный зал.

– Идиоты! – злобно выкрикнул Зарудный и тут же зашелся приступом кашля.

Сирены пожарных машин завывали уже возле самого ресторана.

Зарудный вскочил, пораженный неожиданной догадкой. Он шагнул к сжавшемуся от страха бородачу и вцепился в его седоватую бороду.

– Что вы такое делаете! – взвизгнул тот и попытался отскочить в сторону, но Миша Молоток схватил его за локти и придержал, пока Зарудный злобно дергал его за бороду.

Усилия Артема увенчались успехом, и накладная клочковатая борода осталась у него в руках. Под фальшивой растительностью стал виден край резиновой маски. Зарудный подцепил эту маску ногтями и резко рванул.

Казалось, само лицо незнакомца осталось у Зарудного в руках, как будто он сорвал с этого человека кожу. Под мягкой пластичной резиной открылось другое лицо, другая кожа – глянцевая, темно-коричневая…

– Мать твою! – Миша Молоток от удивления широко раскрыл глаза. – Да никак это негр!

Дверь ресторана затряслась под тяжелыми ударами. Стоявший у входа охранник, растерянно оглянувшись на Зарудного, потянулся за пистолетом, но дверь уже распахнулась, и в зал ворвалась целая толпа пожарных в защитных костюмах и кислородных масках. Один из них, по-видимому, старший, прокричал голосом, искаженным респиратором:

– Локализовать источник возгорания! Всех пострадавших немедленно вынести из помещения!

Не слушая возражений и не обращая внимания на сопротивление людей Зарудного, пожарные хватали их поодиночке, силой укладывали на носилки и выносили из зала.

В этой суматохе Зарудный на долю секунды выпустил загадочного негра из поля зрения, а когда снова увидел его – негр торопливо натягивал на себя защитный костюм пожарного. Артем выхватил пистолет и хотел выстрелить в него, но в эту секунду на его голову обрушился удар кулака в тяжелой асбестовой рукавице.

Все окружающее поплыло у него перед глазами, и на какое-то время он утратил контроль над происходящим. Когда же в голове прояснилось и окружающие предметы обрели первоначальную четкость, вокруг Зарудного толпились только люди в защитных комбинезонах, которых совершенно невозможно было отличить друг от друга.

Зал наполнился темными клубами едкого дыма, и Артем Зарудный почувствовал, что еще немного – и он задохнется. Повернув раскалывающуюся от боли голову, он увидел Мишу Молотка, которого четверо пожарных общими усилиями пытались уложить на носилки. Миша сопротивлялся из последних сил, задыхаясь и кашляя от наполнявшего зал дыма, но при этом прижимал к своей груди кожаный чемодан с деньгами.

«Есть еще на свете по-настоящему преданные люди», – удовлетворенно подумал Зарудный, перед тем как окончательно потерять сознание.

Получасом позже в кабине пожарной машины, остановившейся в укромном тупичке неподалеку от расположения отряда пожарной охраны, происходил темпераментный торг.

– Ну, ребята, вы же все-таки пожарные, а не рыночные торговцы! – взывал к совести бравых парней в пожарной униформе худощавый бедно одетый негр, говоривший по-русски без всякого акцента и с большим чувством. – Ну я ведь и так очень хорошо вам заплатил!

– А ты подумай, браток, если бы немножко опоздали, тебе эти козлы уже башку твою черную отвинтили бы! – втолковывал негру широкоплечий парень с огромными руками, густо покрытыми сложной татуировкой. – А мы вовремя подоспели и раньше остальных бригад в ресторан ворвались! Как на танке в Берлин!

– Еще бы не раньше! – Негр яростно жестикулировал, и казалось, еще немного – и он сорвет с головы свою бесформенную шерстяную шапочку и начнет топтать ее ногами, как торгующийся с седоком дореволюционный извозчик. – Еще бы не раньше, если остальные бригады выехали по вызову, а вас я заранее предупредил о «возгорании»! Вы ведь небось еще и благодарность от начальства получите за то, что первыми подоспели на пожар и ликвидировали очаг возгорания! Хотя чего там было ликвидировать, если всего-то одна дымовая шашка валялась да стопка старых газет горела для правдоподобия?

– Да где тебе, негру, русскую душу понять! – с горечью произнес плечистый татуированный пожарник, чувствуя, что упорный заказчик вряд ли отступит.

Как ни странно, именно этот аргумент подействовал на темнокожего авантюриста, и он с тяжелым вздохом протянул пожарному еще одну стопочку зеленых купюр.

– Ладно, – произнес он напоследок, – чего я, правда, торгуюсь, как на базаре, ведь вы же действительно меня спасли…

В это же самое время Иван Францевич Мюллер в сопровождении своего верного телохранителя Парфеныча неторопливой прогулочной походкой приближался к своему дому.

В душе у него боролись противоречивые чувства.

С одной стороны, он был удовлетворен сегодняшней работой: ему хорошо заплатили, он показал себя во всем блеске профессионального мастерства, кроме того, получил огромное удовольствие, подержав в руках уникальный, бесценный изумруд, безусловно, лучший драгоценный камень из всех, какие ему довелось видеть за свою долгую жизнь.

Но с другой стороны – он не сомневался, что, стоило ему уйти из ресторана, камень отобрали у того странного бедно одетого седобородого человека, ничего ему не заплатив, а может быть, и убили его…

В конце концов, Ивана Францевича это совершенно не касалось, а тот человек сам виноват – нельзя вести себя так глупо, лезть самому прямо в логово хищников, но все равно в душе у старого ювелира остался мутный осадок, что-то вроде угрызений совести…

Возле самого подъезда навстречу Мюллеру попалась худая сгорбленная старуха, закутанная до самых глаз в темный платок, как закутывались старые женщины в соленых степях Каракалпакии когда-то давным-давно, в позапрошлой жизни.

Поравнявшись с ювелиром, старуха споткнулась и ухватилась за его рукав. Парфеныч быстро шагнул к ней, чтобы защитить своего хозяина, но Иван Францевич успокаивающим жестом остановил его. Ему показалось, что далекое детство, забытое прошлое прикоснулось к его руке.

Ювелир запустил руку в карман и, вытащив оттуда несколько монет, сунул в руку старухе, словно хотел откупиться этой мелочью от своего назойливого прошлого…

– Вот тогда я испугалась! – со смехом рассказывала Лола своему напарнику. – Старуху я неплохо изобразила, лицо подгримировала да еще платком замоталась до самых глаз, сгорбилась на совесть – в общем, Станиславский, и тот мне поверил бы, но руки трудно загримировать в домашних условиях, и когда ювелир стал мне свою дурацкую мелочь совать, я решила, что сейчас он меня расколет, но он был какой-то задумчивый и ни на что внимания не обратил.

– Ну даже если бы он что-то и заподозрил, вряд ли стал бы тебя на улице бить или допрашивать.

Леня разговаривал со своей напарницей, осторожно снимая с лица тампонами, смоченными растворителем, темный устойчивый грим, превративший его в негра.

– Ну не скажи! – Лола обиделась, что Маркиз не хочет признавать огромного значения и несомненной опасности проведенной ею части операции. – Если бы ювелир заметил, что я у него из-под подкладки рукава вытащила камень, я думаю, он бы просто озверел! А телохранитель у него, хоть и старик, а тот еще головорез!