Чучело - Железников Владимир Карпович - Страница 18

Я не ответила, потому что поняла, что Маргарита тут же забыла про меня — она стояла вроде бы с нами, а на самом деле уже катила в автобусе в Москву к своему жениху. А может, уже видела себя в Москве, как она приехала, как ее встретил жених и они схватились за ручки и побежали во Дворец бракосочетания. Нет, я ее не осуждала, у нее было такое радостное и счастливое лицо, что мне самой весело стало.

«И где меня угораздило посадить пятно?» — сказала Маргарита, продолжая тереть его носовым платком.

«Может быть, это шампанское?» — ехидно вставила Шмакова.

«Шампанское? — переспросила Маргарита. — Тогда пропало платье. — Она вспомнила про меня: — Ну, отвечай же, Бессольцева!»

Лохматый прижал мне кулак к ребрам, чтобы держать в страхе. А мне от этого стало смешно — я щекотки боюсь.

«Это мы играем», — выдавила я, задыхаясь от смеха.

«Ну вроде как в „замри“, — пояснил Васильев.

«А чего ты смеешься, Бессольцева? — строго сказала Маргарита. — По-моему, у тебя для этого нет никаких оснований».

«Я щекотки боюсь», — объяснила я.

«Щекотки? — Маргарита сделала круглые глаза. — А кто тебя щекочет? Что за ерунда?..»

«Не знаю».

Ну, тут Маргарита психанула:

«Что за дурацкие ответы! Совсем вы распустились!.. Вот я приеду — возьмусь за вас! — Она выхватила цветы у Шмаковой. — Обязательно возьмусь!» И убежала.

Автобусы медленно и плавно проплыли мимо нас. Кто-то помахал нам рукой, кто-то состроил ехидную рожу, и еще мы увидели, как улыбающаяся Маргарита устраивалась на переднем сиденье с цветами.

Двор сразу опустел. Только что он казался тесным и маленьким, а теперь сразу стал большим. Все уехали, а мы остались вместе с малышами из младших классов.

До сих пор я не понимала, просто не думала про это, что все уезжают, а мы остаемся, и виновата в этом вроде бы я. А теперь подумала.

В это время весь наш класс понуро поплелся обратно в школу за чемоданами, а компания Мироновой окружила нас. И у всех были одинаковые глаза: злые, колючие, чужие — все они были против меня!

Может, я впервые вздрогнула… Страшно, когда один против всех, даже если ты прав.

И тут началось, тут понеслось…

Валька заорал:

«У-у-у, змея! Нашипела!» Так заорал, что вокруг все посторонние услышали, — он был самый горластый в нашем классе.

Все, кто не успел уйти, кто был во дворе, стали оглядываться. Первоклашки, которых еще не брали на экскурсии, подняли писк и визг:

«Где змея?.. Где змея?..»

«Вот она! Вот она, детки! Смотрите! — Рыжий толкнул меня. — Гремучая! Не подходите к ней, а то укусит!»

Малыши застыли от ужаса. Они же первый раз в жизни видели гремучую змею в образе человека.

Ребята наступали на нас с Димкой и наступали, выкрикивая:

«Подлиза!»

«Доносчик!»

Димка засуетился:

«Ребята, вы чего?.. Мы же еще не разобрались!»

«Разобрались, — отрезала Железная Кнопка. — И твердо решили — никакой пощады!»

А Васильев перепугался:

«Так это серьезно?.. Бессольцева, ты это сделала?! Скажи, скажи им, что ты пошутила».

«Какие уж тут шутки! — пропела Шмакова. — Правда, Димочка?»

Димка не ответил.

«Сжечь ее на костре!» — заорал Рыжий.

Но теперь над его словами никто не рассмеялся.

«Ну бойкот, ну зачем же так!» — суетился Димка.

«Я говорил, говорил, — восторженно заголосил Валька, — он с нею заодно! Ух, Сомов, ты у нас заработаешь!..»

«В круг! — приказала Железная Кнопка. — Крепче держите друг друга за руки, чтобы они не выскочили!»

Они сцепились руками, круг превратился в колесо, которое должно было переехать меня и Димку.

«Что же такое получается, — не унимался Валька, — Сомов против бойкота, и ему все сходит с рук? А?.. Бойкот Сомову!»

«Тихо! — Железная Кнопка вошла в круг и спросила Димку: — Сомов, ты против бойкота Бессольцевой?» Меня она вообще не замечала.

Димка посмотрел на меня и снова промолчал.

«Молчит — значит, против!» — крикнул Рыжий.

«Тогда и ему бойкот!» — решила Железная Кнопка.

«Мне? — испугался Димка. — Бойкот?..»

«Допрыгался!» — захохотал Валька.

«С этой минуты, Сомов, ты перестаешь для нас существовать», — сказала Миронова.

«Был Сомов и испарился!» — веселилась Шмакова.

«Миронова, послушай…» — начал Димка.

Но та отвернулась от него.

«Шмакова, и ты против меня?» — удивился Димка.

«Конечно, — ответила Шмакова. — Я с предателями не вожусь».

«Бей их!» — Валька бросился на Димку.

От страха я закрыла глаза.

Васильев разорвал круг и схватил Вальку, прежде чем он налетел на нас. Димка рванул меня за руку и мы убежали.

Ленка улыбнулась:

— Он почти вынес меня на руках… Да, да… Оказался силачом!

— Ну конечно, — съехидничал, как мальчишка, Николай Николаевич. — Он у тебя самый сильный и самый храбрый.

Ленка не заметила ехидства Николая Николаевича.

— А когда мы вырвались, — продолжала она, — то услышали за собой топот. Они кричали нам вслед, и я узнавала их голоса. «В погоню-ю-ю!» — это Миронова. «Бей их!» — Валька. И Шмакова: «Бойко-о-от!» Их крики нас подгоняли, мы бежали изо всех сил, не оглядываясь.

Мы добежали до парикмахерской и остановились передохнуть. Я почти успокоилась. Мне было весело, что Димка меня спас. Сначала я его, потом он меня — разве не здорово.

Случайно я заглянула в зеркало парикмахерской и не узнала себя — это была я и вроде не я. У меня было другое лицо.

Парикмахерша тетя Клава, мать Рыжего, выглянула из дверей, посмотрела на нас, улыбнулась и сказала мне:

«Красивая, красивая…»

Тут между мной и Димкой произошел очень важный разговор.

«Когда ты успела все рассказать Маргарите?» — сказал Димка.

«Я?.. Маргарите?..» — спросила я. И замолчала, раз он такой дурак и не понял, что я это сделала исключительно из-за него. Я снова посмотрела в зеркало и почему-то пропела: «Мар-га-ри-та-а-а!..»

«Ну что ты не отвечаешь?» — строго спросил Димка.

«Мар-га-ри-та-та-та-та! — пропела я, танцуя. — Ты заметил ее глаза? Она говорила с нами, а сама… видела только его — своего жениха. А платье у нее какое красивое! Я, когда вырасту, обязательно сошью себе такое же!»

«Слушай, — перебил меня Димка, — хватит мне зубы заговаривать! Говори, когда ты ей все рассказала?»

«А я ей ничего не говорила!»

Я снова отвернулась к зеркалу и подумала: если научусь поджимать губы, то буду ничего себе.

Димка стоял позади меня, но там, в зеркале, наши лица были рядом. Интересно было смотреть на нас двоих со стороны — как будто мы с ним снялись на одну фотографию.

«А кому, говорит, ты сказала?»

«Ни-ко-му!» И поджала губы, и улыбнулась так, чтобы рот не расползался до ушей.

«Как никому?..»

«Так! Ни-ко-му! — Я медленно повернулась к нему, сделала круглые-круглые глаза и не забыла, поджала губы. Я теперь решила всегда быть красавицей. — Не веришь, и не надо».

«Ну хорошо, тогда объясни, зачем ты про себя сказала все это ребятам?» — спросил Димка.

«Захотела и сказала. — Я снова красиво улыбнулась. — Я сначала не собиралась. Но вдруг кто-то открыл мне рот. И моим голосом произнес: „Это сделала я!“

Он испуганно посмотрел на меня.

«Ну что ты так смотришь на меня? — говорю и так спокойно добавляю, чтобы он не умер от разрыва сердца: — Я же тогда стояла под дверью и все слышала».

Мой ответ его потряс — он закачался как пьяный, еле удержался на ногах.

«Так ты из-за меня?!» Наконец-то он догадался, брови у него от удивления полезли вверх.

«Нет, — ответила я. — Из-за Александра Сергеевича Пушкина».

«Ну ты даешь… — Он места себе не находил. — Из-за меня!.. А что же теперь делать?»

«Что хочешь», — беззаботно ответила я.

Теперь, когда я все рассказала Димке, совсем перестала бояться. Мне стало радостно, что он знает, что я его спасла.

«Они нас затравят», — мрачно произнес Димка.

«А я не боюсь, — ответила я. — Мы же вдвоем?»