Парадокс великого Пта - Жаренов Анатолий Александрович - Страница 49

— Расскажите об обстоятельствах вашего знакомства, — спросил Диомидов на первом допросе.

Блинов всхлипнул, облизнулся. Он плохо помнит подробности. Для него встреча была случайной. Этот человек интересовался Кильмисским кладом. Да, семиугольные монеты сводили с ума не одного нумизмата. А этот человек был нумизматом. По крайней мере, так он сказал Блинову. Словом, они нашли общий язык. Где это происходило? В музее, у стенда с кладом. Тогда Блинов не придал разговору серьезного значения. Кильмисским кладом интересовались многие. А Блинов, это было известно всем, работал над диссертацией, посвященной его истории. Когда это было? Месяца два назад. Да, задолго до обезьяньего бума.

Потом встреча повторилась. Они оказались в одном автобусе. Вышли на одной и той же остановке. Говорили о нумизматике. Блинов пригласил его к себе домой. Человек этот назвался Клепиковым. Да, Николай Ильич Клепиков, работник одного из НИИ. Какого? Не сказал. Улыбнулся и помахал рукой. Это можно было понять только в одном смысле.

Однажды он попросил Блинова сделать маленькое одолжение. Принес к нему на квартиру небольшой сверток и оставил его на несколько дней.

— Купил приятелю подарок, — сказал Клепиков. — А тащиться с ним сейчас некогда. Иду в театр, времени в обрез. Пусть поваляется у вас.

Блинов не возражал. Когда Клепиков ушел, он полюбопытствовал, что же это за подарок. Развернул газету и ужаснулся. Там лежали пистолет, миниатюрный фотоаппарат и коробка с кассетами. Он не спал всю ночь. И уже совсем было решился. Но…

— Утром, когда я вышел из дому, — сказал Блинов, — увидел на тротуаре у подъезда Клепикова. Он, усмехаясь, предложил мне совершить небольшую прогулку. Увлек к стоянке такси, сел в машину и пригласил меня сделать то же самое. Я был настолько растерян и подавлен, что машинально исполнил его приказ. Выехав за город, Клепиков отпустил такси и повел меня в лес. Там сказал:

“Выбирайте! Вы, я вижу, успели познакомиться с “подарком”. И он произвел на вас соответствующее впечатление. Да, это именно то, что есть. А я не тот человек, за которого вы меня принимали до сих пор. Перед вами две возможности. Первая — донести. За это вы получите благодарность. Вторая — сохранить статус-кво и получить деньги. Много. Я от вас не потребую никаких сведений стратегического характера. Можете не волноваться. Мне нужна услуга. Совсем незначительная и безобидная с точки зрения ваших патриотических чувств. Вам будут звонить. Возможно, несколько раз. В ответ вы должны говорить только одно слово: “рано”. И все. Меня вы больше не увидите. А в один прекрасный день получите крупный денежный перевод. Задаток — сию минуту”.

— И вы согласились? — брезгливо спросил Диомидов.

Блинов шмыгнул носом и стал оправдываться. Диомидов все с той же брезгливой гримасой на лице молча рассматривал сидящего перед ним человека и морщился. “Вот ведь насекомое, — думал он. — И уродится же этакое”.

— Хватит, — оборвал он слезливые сентенции Блинова. — Ближе к делу. Сколько раз вам звонили?

— Три.

— Клепикова этого вы больше не видели?

— Он приходил в музей еще раз. Дал мне телефон писателя Ридашева и сказал, чтобы я немедленно попросил его вернуть в музей дневники Беклемишева.

— И все?

— Он сказал также, чтобы я… Чтобы Ридашев считал этот звонок чьим-то розыгрышем.

— Вы лично знакомы с Ридашевым?

— Нет, я знал, что писатель допущен к архивам, видел его несколько раз. Но никогда не разговаривал.

— А с Клепиковым о Ридашеве беседовали?

— Нет. Только один раз. Я уже вам сказал.

— Откуда вам известно про дневники Беклемишева?

— Я ничего не знаю. Клепиков сказал, чтобы я попросил Ридашева вернуть дневники Беклемишева. Больше ничего…

— Что вам известно про Беклемишева?

— Только фамилия. Я не интересовался…

— Боялись навлечь на себя подозрение сотрудников музея?

Блинов наклонил голову.

— Я не думал, что это серьезно, — начал он, шмыгнув носом.

Диомидов оттопырил нижнюю губу и позвонил. Ему не хотелось слушать излияния Блинова. В дверях появился конвоир. Блинов понял, встал и, ссутулившись, пошел из кабинета.

— Дерьмо, — сказал Диомидов генералу, заинтересовавшемуся результатом допроса. — Подсадная утка. Но каков фрукт этот неуловимый эмиссар! Какая адская предусмотрительность! Словно он с самого начала знал, что мы пойдем по его следам.

— А не кажется вам, — заметил генерал, — что он с самого начала стал дурачить Хенгенау?

Диомидов удивленно поднял брови. Генерал пояснил:

— Кто дал телефон музея Бергсону? Хенгенау. Откуда Хенгенау получил номер? Только от своего эмиссара. Спрашивается, почему этот самый эмиссар тратит столько усилий на добычу “подсадной утки”, как вы выражаетесь? Почему он избегает прямого контакта с Бергсоном, посланцем своего шефа? Ответ однозначен: у него есть причины не доверять Бергсону, а вместе с ним и шефу. На сцене появляется “подсадная утка” — Блинов.

— Но, — сказал Диомидов, — я не понимаю. Ведь эмиссар имеет какой-то канал связи с Хенгенау.

— Имел, — поправил генерал. — Видимо, в том-то все дело. Представьте себе простейший вариант. Этот эмиссар, по словам Бергсона, наглухо законспирирован. Он живет под чьей-то личиной. Живет давно, не поддерживая связи со своими хозяевами, ничем не проявляя себя. И вот однажды он получает письмо. Обыкновенное письмо. Местное, московское. А бросил это письмо в почтовый ящик на улице какой-нибудь работник посольства по поручению Хенгенау. В письме задание: разработать новые условия связи. Агент подчиняется и разрабатывает: вербует Блинова, сообщает номер телефона, по которому его надо искать. Каким-то способом передает эту информацию человеку из посольства. Тот отправляет сведения Хенгенау. Бергсон едет в Россию. Все?

— Все. А Ридашев?

— Тут какая-то путаница, — задумчиво произнес генерал. — Нам еще придется повозиться.

— С Хенгенау у вас вышло логично, — похвалил Диомидов.

— Я назвал простейший вариант, — подчеркнул генерал. — Их могут быть сотни. Тут весь вопрос в существе дела. Когда неизвестный эмиссар знакомится с Блиновым? Два месяца назад. Говоря другими словами, задолго до известных событий. Он еще не успел побывать в Сосенске. Но “подсадную утку” уже стал готовить. Причем нашел именно в том музее, где хранились дневники Беклемишева. С Блиновым повезло. И он дал его телефон Хенгенау, а тот Бергсону. Если бы в музее не нашлось Блинова, этот эмиссар придумал бы что-нибудь другое. Какой же вывод из всего этого следует?