Парадокс великого Пта - Жаренов Анатолий Александрович - Страница 38

— Правильно, — сказал Ромашов грустно. — Для того чтобы это узнать, не надо было и таксиста искать. Но я его искал, чтобы удостовериться.

— Ну и как? — спросил Диомидов.

— Ридашев больше никуда не заезжал. От Тужилиных он двинулся сразу к вокзалу. Там отпустил машину.

— Тоже правильно, — заметил Диомидов.

— Он мог отпустить машину в любом месте, — вмещался Беркутов.

— Мог, да не отпустил, — сказал Диомидов. — У него не оставалось времени на разъезды. Не забудьте, что с момента прихода поезда из Сосенска до появления ямы в лесу прошло всего два часа. Вот хронометраж. — Диомидов положил на стол бумажку с цифрами. — Тужилины ехали на “Волге”. От вокзала до их дома — двадцать минут. Обратно — еще двадцать. Сосчитайте, сколько получилось? Сорок минут. Вычтите их из двух часов. Остается час двадцать. От вокзала до ямы на электричке с учетом расписания поездов — час плюс десять—пятнадцать минут ходьбы пешком. В резерве остается, следовательно, пять—десять минут. Однако мы слишком много времени тратим на обсуждение этого факта.

— Не понимаю, почему вы решили, что он обязательно должен был поехать на вокзал, — наморщил лоб Беркутов.

— О Господи, — простонал Диомидов. — Вор-то ведь был на вокзале. Он был там, когда Ридашев и Тужилины садились в такси. А потом оказался в лесу.

— Что же получается, Федор Петрович? — задал вопрос Ромашов. — Выходит, мы зря старались.

— Да нет, — улыбнулся Диомидов. — Это, — он показал на бумажку, — это я еще после разговора с Тужилиной прикидывал. Подстраховывался. Теперь, когда вы нашли таксиста, хронометраж просто подкрепляет его показания. Они у вас?

Ромашов подал Диомидову листок. Тот прочитал его и спросил:

— Ну так что будем делать дальше?

— Таксист говорит, — сказал Ромашов, — что он высадил пассажира неподалеку от пригородных касс. В машину тут же сели какие-то курортники. И он уехал. А до отправления ближайшей электрички оставалось как раз десять минут…

— Так, — медленно произнес Диомидов. — Значит, десять минут. В эти минуты на вокзале происходит что-то, что соединяет вора с Ридашевым. И они оба оказываются в лесу. Следов машины вокруг лесной поляны нет. Они приехали на электричке. Когда они выходили на поляну, трость была в руках вора. Ридашев оставался позади. Потом выстрел — и… чудеса… Логичная картина?

— Значит, он все-таки украл трость, — обрадованно сказал Беркутов. — Он украл трость, сел в электричку. Ридашев заметил кражу. Милицию звать он по вполне понятным причинам не стал, а за вором последовал. И, нагнав его в безлюдном месте, покончил дело.

— А вы? — обратился Диомидов к Ромашову. — Согласны?

— Что-то тут не так, — усомнился Ромашов. — Шилов только возвратился из тюрьмы. С какой стати он будет красть удочки? Ведь Ридашев прятал трость в чехле от удочек. Даже если предположить, что вор увидел в чехле трость. Вор не дурак. Нет, я с этой версией не согласен.

— И я, — задумчиво заметил Диомидов.

— Может, они были знакомы? — предположил Ромашов. — Смотрите: приходит поезд. Тужилины и Ридашев проходят с перрона к остановке такси. Вор в это время находится на вокзале. Ридашев его замечает. У него в голове возникает какая-то мысль. Проводив Тужилиных, он возвращается на вокзал, отпускает таксиста, находит вора и предлагает ему поездку в лес. Там он вынимает трость из чехла, вручает ее вору и, пропустив Петьку вперед, стреляет.

— Не больно складно, — сказал Диомидов. — Но при этом становится понятным возвращение Ридашева на вокзал. Он торопился и даже не посчитал нужным хотя бы из осторожности сменить такси. Значит, нитку “вор — Ридашев” надо разматывать дальше. Жаль, что у нас нет фотографии сосенского Ридашева. Это бы облегчило дело.

— Есть словесный портрет, — сказал Ромашов. — Кроме того, я видел его и легко могу узнать по описанию.

— Да, — кивнул Диомидов. — Вам будет удобнее. Свяжитесь с МУРом. Они вам помогут установить круг знакомств Шилова. Ну а ваша задача — аккуратно “выпотрошить” этих знакомых. — Диомидов улыбнулся. — Если будет туго, тут же докладывайте мне. Впрочем… Впрочем, докладывайте мне каждый вечер.

Ромашов поднялся. Беркутов встал было, чтобы идти за ним, но Диомидов остановил его.

— Вы мне еще нужны, — сказал он. — Как дела с Бергсоном?

— А никак, — откликнулся Беркутов. — После той встречи с писателем Ридашевым он, видимо, пребывает в растерянности. Даже звонить из автоматов перестал.

— И вы называете это “никак”, — рассердился Диомидов.

Беркутов поспешил поправиться. Он сказал, что не совсем точно выразился. Конечно, тот факт, что Бергсон перестал звонить, настораживает. И конечно, наблюдение за ним усилено…

Диомидов встал из-за стола и заходил по кабинету. Беркутов продолжал говорить, но полковник его уже не слушал. В голову полковнику снова пришла та странная мысль, которая мучила его еще несколько дней назад, когда Диомидов убедился, что Бергсон таки имеет отношение к беклемишевскому делу. Бергсон, кроме того, назвал писателю Ридашеву фамилию Хенгенау. Рассказ Курта Мейера о похождениях профессора в сельве обретал достоверность. События на Амазонке каким-то образом связывались с делом Беклемишева. И точкой соприкосновения был Бергсон. Но вот каким образом они связывались? Почему Берг, сон ринулся вдруг к писателю Ридашеву? Ошибка это или не ошибка? Диомидов склонялся к мысли об ошибке. Генерал советовал не торопиться. Но как тут медлить? “Бергсон выглядит растерянным”, — говорит Беркутов. Растеряешься, когда так влипнешь. Чтобы подойти на улице не к тому человеку, надо быть уверенным, что идешь именно к тому. И еще этот глупый вещественный пароль — черная картонка. Несовременно. Очень несовременно… А может, в этом смысл? Но тогда что же выходит? А то, что Бергсон не знает в лицо человека, к которому послан. Да, не знает. Следовательно, он вообще плохо осведомлен о деле, в которое ввязался. Видимо, характер задания такой, что… Или у него два задания. Два… Два… Из двух источников — в один адрес. Черт знает что! Вот дикое предположение. Такого не может быть, если только…