Казак в Раю - Белянин Андрей Олегович - Страница 35

Свернув за очередной поворот и спустившись по лестнице вниз, наши герои поняли, что сбились с пути. То есть попали на круглую площадку, от которой шли четыре узких тоннеля, а клиры сказали, что в склад ведёт средний. Определить «средний» тоннель из четырёх предоставленных ребята не смогли ни посредством логики, ни дежурной перебранкой с переходом на личности.

Правда, последнее давалось казаку недёшево, в его отношение к Рахили закралась неожиданная теплота. Он вдруг понял, что у неё удивительные глаза, хорошее чувство юмора и ему нравится слушать её голос, даже если она просто ругается. Рахиль тоже не была дурой и отлично всё видела, но никакие силы на свете не заставили бы её прилюдно признаться, что ей «таки оно приятно…». Поэтому разговаривали, как всегда, на эмоциях…

– А покрепче выразиться уже не можешь?

– От такого же и слышу!

– Сама ты это слово!

– Ну и… тссс! – Мигом опомнившаяся еврейка ладошкой прикрыла подъесаулу рот. – Кто-то идёт, слышите?

По лестнице вслед за ними мягко шуршали лёгкие шаги.

– Эльфийская обувь, – шёпотом безошибочно определил казак Кочуев, медленно вытаскивая шашку. – Не стреляй, если что, я его сам – по-тихому… напополам… и в лужу крови!

– Ваня, где у вас на такое замкнуло?

– А вдруг он антисемит? – простодушно вскинул бровь казак, и в этот момент прямо на них вынесло беззаботно насвистывающего Вершителя. Бедолага удивлённо вытаращился на суровую израильскую военнослужащую и почти подавился собственной трелью, когда холодная сталь сбоку скользнула к его подбородку, едва не оцарапав кадык.

– Вы таки были правы, этот – антисемит, – печально вздохнула Рахиль, и эльф прочёл в её глазах худшее… – Предатель и скотина не должен топтать нашу святую землю и мозолить мне нервы, но ради тёти Нюни я не смогу его тронуть. А вот господин казак сможет!

– Н-не надо…

– Если вас не кастрировать на голову – вы нас сдадите! Потом женитесь на Принцессе так, что ей будет противно. А нам до гроба будет сниться грустный Миллавеллор с промытыми мозгами и вечной мечтой об окурке в пронзительно-горьких глазах. Я начну дёргаться и спать беспокойно, сонно жать на курок, что не порадует соседей. Про казака вообще молчу, все подъесаулы спят с голой шашкой – таки один раз он поведёт клинок не туда, и… чрезмерное обрезание никого не красит.

– Рахиль, – чуть повысил голос Иван. – Достаточно, он понял. И уже готов нам помочь, я не ошибся?

– Н-нет, разумеется, я… всё сделаю… не кастрируйте! – хрипло взмолился эльф.

– Подумаем, – важно кивнула девушка. – А теперь стоять, как от виагры, я произведу поверхностное ощупывание на предмет сокрытия печенюшек… О, есть! Ему жутко повезло, что сытая я дико добрею.

Из карманов бледного Вершителя было извлечено четыре эльфийских лепёшечки и неполная горсть орехов. Преступно мало, поэтому казаку сначала достались лишь орешки и только потом, после продолжительной внутренней борьбы, одна печенька…

– Где Миллавеллор?

– Я покажу…

Оказалось, что идти надо было вообще в первый тоннель. Сам предатель туда, кстати, и направлялся, дабы проверить и проконтролировать.

Получасовой сеанс тонкого гипноза над «высокой любовью» Рыдающей Принцессы привёл к тому, что гипнотизёр рехнулся. Типа он обнаружил в блуждающем разуме Миллавеллора такие туманные дали, в кои легко уйти безвозвратно, не оставив следа и пояснительной записки, где искать. Однако сам пожилой эльф был признан достаточно обработанным для несения охранной службы у меча. Известие, скорее, печальное, но бросать дело на полпути тоже не имело смысла, поэтому наши герои ускорили шаг…

– Это здесь, – тихо доложил Вершитель, когда они все упёрлись в массивную железную дверь с кодовым замком. – Но вам туда нельзя.

– В смысле? С тобой-то можно?..

– Мне одному – да, меня они знают, но если следом войдёте вы … Охранники убьют нас всех!

– А если вы их жутко вежливо попросите?

– Меня даже не будут слушать, – едва не падая на колени, зашептал Вершитель. – У них же нет своей воли, это уже не эльфы, а безжалостные машины для убийства! Они были лучшими воинами, и вот…

– Хм, да тут не заперто. – Подъесаул абсолютно спокойненько толкнул дверь. Рахиль мигом выставила из-под его локтя воронёный ствол «галила», эльф-изменник плашмя рухнул на пол, закрывая голову руками, но… ничего не произошло.

В смысле стрелять не пришлось, взглядам нашей парочки открылась совершенно замечательная картина – зал, напоминающий огромную трансформаторную будку, клубы сладковато-удушливого дыма, поднимающиеся к потолку, компания из восьми молодых эльфов (обкурившихся просто в хлам!) и блаженно ухмыляющийся Миллавеллор, встречающий наших героев на пороге с неизменным окурком в руке:

– Моей травки хватило на всех! А если празднолюбопытствующий некто спросит, чем мы здесь занимаемся, я отвечу бессмертными словами Циань Юня: «Какое твое дело, о, непосвящённый в Дао, сын маленькой собачки?!»

– Где меч? – кротко вопросили Иван и Рахиль.

– Меч? Вон, в проводах висит, – искренне удивился остроухий философ и, приглядевшись, ахнул: – Дети мои, кого я вижу?! Вижу я кого… А вы меня видите?

– Погнал мужик…

Миллавеллор ещё раз счастливо улыбнулся и, не говоря дурного слова, рухнул во весь рост, расколотив твёрдым лбом одну из кафельных напольных плит. Открыл левый глаз, мигнул им два раза, как сломанный Терминатор, и затих…

– «Любовь зла, полюбишь и…», таки это я понимаю и даже местами сочувствую тёте Нюниэли. Но чтобы вот НАСТОЛЬКО зла и ТАКОГО козла…

– Тебе не кажется, что они выходят из-под контроля?

– Из-под твоего или моего, папа?

– Ты тоже отвечаешь вопросом на вопрос…

– Случайность.

– Ага, я так и подумал…

Ивана Кочуева, как филолога, всегда учили тому, что фантастика – литература несерьёзная. Нет, серьёзная тоже иногда попадается, в лице нетленных имён Стругацких, Ефремова и Лема, но остальные – точно несерьёзные. Более того, у мировой фантастики есть такой поджанр, как фэнтези… Вот это уж точно самое легкомысленное, низкопробное, бульварное, проходящее, дешёвое, развлекательное и, бесспорно, вредное чтиво! Но даже если вы основательно погрязли в нём, не отчаивайтесь – писатели фэнтези тоже находят, куда обратить пылающий презрением взор… Они дружно избрали для этого фэнтези юмористическую. Ибо смех, по словам Розанова, есть «низшее проявление чувств»!

Всё это бывший подъесаул знал, понимал и даже в чём-то соглашался. Хотя и находил подобное деление на высокую и низкопробную литературу несколько нацистским! Там отказывали в праве на существование целым народам, здесь – жанрам…

Глава двадцать седьмая

Меч Святого Джона действительно висел в переплетении разноцветных проводов – старинный рыцарский клинок с благородным серебряным эфесом и древними рунами вдоль лезвия. Повсюду вокруг, в шкафах и на полках, стояли разнообразные банки из прозрачного стекла, наполненные некой невнятной субстанцией. В одних банках она, субстанция, была золотистой и искрилась, в других булькала и цвет имела мутно-болотный, в третьих вообще загустела и мерно плескалась от края к краю, вязкая, как нефть, но оранжевого цвета.

– Это… энергия, – первым определил прогрессивный казак. – Они научились выкачивать человеческую энергию всех сортов, «чистую» и «грязную», если можно так выразиться. Господи, они сумели сделать материальным то, что мы воспринимаем лишь на духовном уровне!

– Таки это хорошо?

– Отвратительно! Пойми, ведь отныне люди для них – всего лишь ходячие аккумуляторы. Человеческой энергетикой разных уровней и слоёв можно обогревать дома, питать лампочки, запускать машины, взрывать горы и осушать моря. Они используют людей как топливо!