Убитая пирамида - Жак Кристиан - Страница 23

Судно причалило, спустили сходни. Пазаир, не привыкший к качке, пошатываясь, сошел на берег. При виде павиана стайка мальчишек бросилась врассыпную. На их крики сбежались крестьяне и двинулись к прибывшим с вилами наперевес.

– Вам нечего бояться, я судья Пазаир, со мной – моя стража.

Вилы опустились, и судью проводили к местному управителю, угрюмому старику.

– Я бы хотел поговорить с воином-ветераном, который вернулся домой несколько недель назад.

– В этом мире это невозможно.

– Он скончался?

– Солдаты привезли тело. Мы похоронили его на нашем кладбище.

– Причина смерти?

– Старость.

– Вы осмотрели труп?

– Он был мумифицирован.

– Что вам сказали солдаты?

– Они были немногословны.

Нарушить покой мумии было бы святотатством. Пазаир и его спутники вернулись на судно и отправились в селение, где жил второй ветеран.

– Нам придется идти по болоту, – предупредил капитан. – Здесь опасные островки. Мне нужно держаться подальше от берега.

Павиан не любил воду. Кем долго уговаривал его и наконец убедил пойти по тропинке, проложенной в тростниковых зарослях. Обезьяна выглядела встревоженной, все время оборачивалась и озиралась по сторонам. Судья невозмутимо шел вперед к маленьким домикам, примостившимся на вершине холма. Кем следил за поведением животного; уверенный в своих силах, Убийца не стал бы вести себя так без причины.

Вдруг павиан издал пронзительный вопль, оттолкнул судью и схватил за хвост маленького крокодила, извивавшегося в грязной воде. В тот самый момент, когда тот распахнул пасть, Убийца потянул его назад. «Большая рыба», как называли крокодилов прибрежные жители, умела нападать внезапно и убивала овец и коз, приходивших на водопой.

Крокодил отчаянно вырывался, но он был слишком молод и мал, чтобы сопротивляться разъяренному павиану, который вытащил его из илистой жижи и отшвырнул на несколько метров.

– Поблагодарите его, – сказал Пазаир нубийцу. – А я подумаю о повышении по службе.

Управитель селения сидел на низеньком стуле, уютно устроившись под сенью смоковницы. Он как раз собирался обедать: перед ним в плоскодонной корзине лежали жареная птица и лук, рядом стоял кувшин с пивом.

Он предложил гостям разделить с ним трапезу. Павиан, слух о подвиге которого уже разнесся по окрестностям, радостно вонзил зубы в куриную ножку.

– Мы ищем воина-ветерана, вернувшегося провести старость в родном селении.

– Увы, судья Пазаир, мы видели только мумию! Армия взяла на себя перевозку тела и расходы по погребению. У нас скромное кладбище, но вечность здесь не хуже, чем в любом другом месте.

– А вам сообщили причину смерти?

– Солдаты были немногословны, но я настоял. По-видимому, несчастный случай.

– Какого рода?

– Подробностей я не знаю.

На обратном пути в Мемфис Пазаир не мог скрыть своего разочарования.

– Полный провал: начальник стражи исчез, двое его подчиненных мертвы, остальные двое тоже, наверное, уже мумии.

– Вы раздумали продолжать поиски?

– Нет, Кем; я хочу выяснить, в чем тут дело.

– Я буду рад вновь увидеть Фивы.

– А что вы по этому поводу думаете?

– Раз все эти люди мертвы, вам вряд ли удастся найти разгадку, и это к лучшему.

– Вы что, не хотите узнать правду?

– Когда она слишком опасна, я предпочитаю оставаться в неведении. Однажды правда стоила мне носа; теперь она может лишить вас жизни.

Когда на рассвете вернулся Сути, Пазаир уже сидел за работой, а пес лежал у его ног.

– Ты что, не спал? И я тоже. Мне бы отдохнуть… моя птичница из меня все соки высасывает. Она ненасытна и все время требует чего-нибудь этакого. Я принес горячие лепешки, пекарь только что испек.

Смельчак первым получил свою порцию, друзья позавтракали вместе. Сути засыпал на ходу, однако все же заметил, насколько озабочен Пазаир.

– Это или усталость, или какая-то серьезная проблема. Все твоя недосягаемая незнакомка?

– Я не имею права об этом говорить.

– Тайна следствия? Даже мне не можешь сказать? Дело, видно, и вправду нешуточное.

– Я топчусь на одном месте, Сути, но я уверен, что наткнулся на серьезное преступление.

– И есть… убийца?

– Вероятно.

– Будь осторожен, Пазаир, убийства в Египте редки. Боюсь, как бы ты не вспугнул крупного хищника. Ты рискуешь вызвать гнев важных особ.

– Превратности профессии.

– Разве убийства не в ведении визиря?

– При условии, что они доказаны.

– Кого ты подозреваешь?

– Я уверен только в одном: в этой темной истории замешаны солдаты. И солдаты эти находятся в подчинении у полководца Ашера.

Сути восхищенно присвистнул.

– Ты высоко замахнулся! Что, военный заговор?

– Не исключено.

– А в каких целях?

– Не знаю.

– Я твой, Пазаир!

– Что ты имеешь в виду?

– Мое поступление на военную службу – не пустая мечта. Я быстро стану отличным солдатом, офицером, может быть, полководцем! Во всяком случае – героем. Я разузнаю про Ашера все. Если он в чем-нибудь виноват, я буду знать, а значит, будешь знать и ты.

– Слишком рискованно.

– Наоборот, здорово! Наконец-то приключение, о котором я столько мечтал! Что, если мы с тобой спасем Египет? Ведь военный заговор предполагает захват власти какой-нибудь группой.

– Далеко идущий план, Сути; но я пока не уверен, что положение настолько безнадежное.

– Что ты об этом знаешь? Предоставь действовать мне!

Утром к Пазаиру в контору явился посыльный офицер на колеснице в сопровождении двух лучников. Он был резок и немногословен.

– Меня послали уладить дело о переводе по службе, поданное вам на утверждение.

– Это не насчет ли бывшего начальника стражи сфинкса?

– Именно.

– Я отказываюсь ставить свою печать, пока этот ветеран не предстанет передо мной.

– Мне как раз поручено отвести вас туда, где он сейчас находится, чтобы закрыть дело.

Сути спал как убитый, Кем патрулировал, секретарь еще не пришел. Пазаир прогнал возникшее ощущение опасности: разве может государственная организация, будь то даже армия, посягнуть на жизнь судьи? Пазаир погладил встревоженного Смельчака и взошел на колесницу.

Они пронеслись через предместья, выехали из Мемфиса и, огибая засеянные поля, углубились в пустыню. Там высились пирамиды фараонов Старого царства, окруженные величественными усыпальницами, созданными несравненным гением зодчих и художников. Выше всех вознеслась ступенчатая пирамида Джосера – бессмертное творение Имхотепа; по ее гигантским каменным ступеням душа царя могла восходить к солнцу и спускаться обратно на землю. Взору открывалась одна лишь вершина монумента, ибо от дольнего мира его отгораживала уступчатая стена с единственными, постоянно охраняемыми воротами. Когда иссякнут силы фараона и ослабнет его мощь, здесь, в огромном внутреннем дворе священного комплекса Саккары, ему предстоит пройти обряды возрождения.

Пазаир полной грудью вдохнул живительный, сухой воздух пустыни; он любил эту красную землю, это море обожженных скал и светлого песка, эту пустоту, напоенную голосом предков. Здесь человек избавлялся от всего суетного.

– Куда вы меня везете?

– Мы уже приехали.

Колесница остановилась возле дома с крошечными окошками, стоящего особняком, в стороне от всякого жилья; вдоль его стен стояло несколько каменных саркофагов. Ветер гнал тучи песка. Ни кустика, ни цветочка, вдали – пирамиды и усыпальницы. Скалистый холм закрывал вид на пальмы и поля. Казалось, это место затерялось на самом краю смерти, посреди безлюдного пространства.

– Здесь.

Офицер хлопнул в ладоши.

Пазаир в недоумении сошел с колесницы. Место идеально подходило для западни, и никто не знал, где он находится. Он подумал о Нефрет – уйти в вечность, не открыв ей своей страсти, было бы полным поражением.