Госпожа Абу-Симбела - Жак Кристиан - Страница 24

Таков был Аша: противоречивый, непредсказуемый, законодатель мод, отчаянный волокита, но и государственный деятель, опытный дипломат, талантливый переводчик.

— Что ты думаешь о моих решениях?

— Они меня удручают и радуют, Ваше Величество.

— Я хотел бы принять еще одно решение.

— Самое главное, не правда ли? И именно это является причиной твоего визита. Позволь мне догадаться: это... Кадеш?

— Я не ошибся, назначив тебя верховным сановником и главой дипломатической службы.

— Ты все еще думаешь овладеть этой крепостью?

— Кадеш был местом победы, но крепость цела и невредима и продолжает притягивать взоры хеттов.

Несколько раздраженный Аша налил восхитительного красного вина в серебряные кубки, ручки которых были сделаны в форме газелей.

— Я сомневаюсь, чтобы ты вернулся к Кадешу... Рамзес не смог бы перенести поражения. Да, эта крепость бросает нам вызов; да, она так же сильна, как и вчера.

— Вот почему я рассматриваю ее как постоянную угрозу Южной Сирии; именно на Кадеш будут направлены атаки хеттов.

— На первый взгляд рассуждения кажутся безупречными.

— Но ты не можешь с ними согласиться, ведь так?

— Представь себе на мгновение разжиревшего вельможу, обладающего большими привилегиями, занимающего высокий пост и ведущего спокойную жизнь, который пал бы перед тобой ниц и сказал бы примерно так: «Рамзес Великий, могущественный царь, отправляйся на завоевание Кадеша!». Такого придворного сочли бы опасным идиотом.

— Почему же необходимо отказаться от завоевания Кадеша?

— Благодаря тебе, Рамзес, миф о непобедимости хеттов развеян. Конечно, их армия остается сильной, но среди воинов замечены волнения. Муваттали пообещал своим подданным легкую победу, а должен с трудом оправдывать возвращение войск в столицу. Разворачивается и другой конфликт: война между его сыном Урхи-Тешшубом и его братом Хаттусили.

— У кого больше шансов победить?

— Невозможно предугадать: и тот и другой располагают равными силами.

— Падение Муваттали неминуемо?

— По моему мнению, да: при хеттском дворе убивают охотно. В воинственном обществе вождь, проигравший сражение, должен быть уничтожен.

— Не правда ли, идеальный момент, чтобы атаковать Кадеш и овладеть им?

— Конечно, если наша цель — подорвать основы Хеттской империи.

Рамзес ценил проницательность своего друга Аша и его колючий характер, но на это раз он был удивлен.

— Не это ли является главным в нашей политике?

— Я в этом теперь не очень уверен.

— Ты смеешься надо мной?

— Когда от решения зависит жизнь или смерть тысяч людей, у меня нет настроения шутить.

— Итак, у тебя есть сведения, и они должны изменить мое мнение.

— Простая интуиция, основанная на некоторых фактах, о которых сообщили наши осведомители. Ты слышал об Ассирии?

— Воинственное племя, такое, как хетты.

— Так было до сегодняшнего дня, пока это государство находилось под хеттским влиянием. Но Хаттусили, когда создавал союз, дал много драгоценного металла ассирийцам, чтобы они соблюдали доброжелательный нейтралитет. И эти неожиданные богатства превратились в оружие. Сегодня в этой стране военные пользуются большим уважением, чем дипломаты. Ассирия превращается в более опасного врага для нас, чем хетты.

Рамзес задумался.

— Ассирия... Она готова напасть на хеттов?

— Нет еще, но со временем конфликт мне кажется неизбежным.

— Почему же Муваттали не борется с этим злом?

— Из-за внутренних разногласий, угрожающих его трону, и потому что он опасается продвижения нашей армии к Кадешу. Для него мы остаемся основными противниками.

— А для тех, кто рвется к власти?

— Его сын Урхи-Тешшуб — слепец, мечтающий только овладеть Двумя Землями, уничтожив как можно больше египтян. У Хаттусили более гибкий ум, и он должен лучше понимать опасность, которая растет у самых ворот Хеттской империи.

— Значит, ты мне не советуешь начинать широкое наступление на Кадеш.

— Мы потеряем много людей, хетты тоже; настоящим победителем может стать Ассирия.

— Разумеется, ты не удовлетворился размышлениями; каков твой план?

— Боюсь, что он тебе не совсем понравится из-за того, что противоречит политике Египта.

— Я слушаю тебя.

— Заставим хеттов поверить, что мы готовим штурм Кадеша. Ложные слухи, фальшивые секретные депеши, учения в Южной Сирии. Я этим занимаюсь.

— Пока ты не удивил меня.

— Продолжение будет более неожиданным. Как только обнаружится эффективность этих действий, я отправлюсь в Хеттскую империю.

— В каком качестве?

— С секретной миссией, вести переговоры с императором.

— Но... О чем ты хочешь вести переговоры?

— О мире, Ваше Величество.

— О мире... с хеттами!

— Это лучшее решение, чтобы помешать ассирийцам действовать.

— Хетты никогда не согласятся.

— Если я буду располагать твоей поддержкой, я ручаюсь, что смогу их убедить.

— Если бы кто-нибудь другой, а не ты, сделал мне это предложение, я бы обвинил его в государственной измене.

Аша улыбнулся.

— Я немного сомневался в этом. Но кто другой, кроме Рамзеса, может предвидеть будущее?

— Не учат ли мудрецы, что льстить другу — непростительная ошибка?

— Я обращаюсь не к другу, а к Фараону. Недальновидный политик поступил бы именно так: завоевал Кадеш, победил хеттов и прозевал опасного врага; появление Ассирии должно изменить наши действия и планы.

— Простая интуиция, основанная на фактах, Аша; ты признал это сам.

— Мне, как главе дипломатии, важно предугадать и предчувствовать предстоящие события раньше других. Именно так приходят к верному решению.

— Я не имею права позволить тебе так рисковать.

— Мое пребывание у хеттов? Оно будет не первым.

— Ты хочешь снова побывать в тюрьме?

— Существуют более приятные места, но нужно уметь подтолкнуть судьбу.

— Я не найду лучшего верховного сановника.

— Я вернусь, Рамзес. И потом, легкая светская жизнь со временем ослабляет ум. Посещать любовниц, одевать их, пресытиться ими... мне нужна жизнь, полная опасностей, чтобы ум оставался живым и деятельным. Этот опыт не пугает меня. Я хочу использовать слабости хеттов и убедить их прекратить вражду.

— Ты понимаешь, Аша, что это совершенно бессмысленно?

— Нет, мой план обладает свежестью новизны и прелестью неизведанного: не украшен ли он соблазнами?

— Все же ты не верил, что я дам тебе свое согласие.

— Я его получу, так как ты принадлежишь к правителям, способным изменить мир. Прикажи мне вести переговоры с варварами, которые хотят нас поработить, чтобы их превратить в подданных.

— Я отправляюсь в длительное путешествие на юг, а ты будешь на севере.

— Занимайся другим и оставь хеттов мне.

ГЛАВА 23

Юноши, в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет за их выдающиеся способности, физическую силу и ум были выбраны Рамзесом «царскими сыновьями». Они носили серьги, широкое оплечье, браслеты, сборчатую набедренную повязку и гордо держали жезл, заканчивающийся страусовым пером.

Им Рамзес оказал особую честь, доверив командование различными воинскими отрядами. Своим присутствием на поле брани они сумеют поддержать боевой дух воинов, о позорном бегстве которых в битве при Кадеше царь еще не забыл.

«Царские сыновья» отправятся на север и займутся управлением провинциями. Они получили точные распоряжения от Аша и с честью выполнят их.

По стране уже распространялась легенда о том, что Рамзес Великий, могущественный Фараон, кроме того, и плодовитый отец, существование многочисленных детей было явным доказательством его божественной мощи.

В тени лимонного дерева старый Гомер умащивал благовониями свою белую бороду. Гектор, черно-белый кот, замурлыкал, как только его погладил Рамзес.

— Простите мне мою неделикатность, Ваше Величество, но мне кажется, что вы раздражены.