Сармат. Смерть поправший - Звягинцев Александр Григорьевич - Страница 5

По обочинам площади, за грязным арыком, оборванные и изможденные люди предлагали кустарные поделки, домашнюю снедь, зелень и какое-то тряпье, но состоятельных покупателей вокруг их жалких лотков не наблюдалось, и продавцы с восточной отрешенностью лениво перебрасывались в нарды, или, после очередной дозы гашиша, дремали на корточках в тени деревьев. Едва Метлоу вырулил на примыкающую к базару улочку, как его джип оказался в плотном окружении юных оборванцев, тянущих худые, грязные руки за подаянием.

— Прочь, свинячье племя! — замахнулся на них Али-хан. — Дети афганских беженцев! — раздраженно пояснил он. — Русские ушли, но из-за грызни между их группировками мы по-прежнему вынуждены терпеть этих голодранцев в нашей благословенной стране!

— Хватит болтать! — повысил голос Метлоу. — Напомню тебе восточную мудрость: «Из щенков шакалов вырастают шакалы, а из детей обиженных народов отважные мамелюки».

— Увы, мистер Метлоу, — скрывая за улыбкой ярость, возвел руки к небу Али-хан. — Отважные мамелюки — это всего лишь блистательное прошлое Востока, и не более того...

— Вот как! — насмешливо отозвался американец. — А скажи-ка мне по секрету, коллега, когда натасканные вами афганские талибы-мамелюки установят угодный вам режим в ущельях Гиндукуша, в какую следующую страну вы направите их умирать под зелеными знаменами ислама?

— Аллах акбар! На все его воля! — усмехнулся Али-хан. — Но не на американские ли доллары вскормлены в Афганистане полчища мамелюков и разве не ваши инструкторы который год натаскивают их?

— Недоумков и у нас хватает. Ты не ответил на мой вопрос.

— Интересуетесь, не пошлем ли мы афганских мамелюков в Россию? — бросил на него косой взгляд Али-хан. — Иншалла!.. Все, все в руках Аллаха, а смертным не дано знать его помыслы. Кстати, полковник, если русский пехотный майор когда-нибудь выздоровеет, я же не спрашиваю, куда вы его пошлете умирать под вашим полосатым флагом?

— Коллега, мы в ЦРУ не любим, когда суют нос в наши дела, — оборвал его Метлоу и, выждав паузу, добавил: — Но раз уж тебе не терпится поговорить о русских, давай говорить о русских.

Али-хан пожал плечами:

— Что о них говорить... Аллаху было угодно, чтобы они ушли из Афганистана, — они ушли. Уползли в свои северные леса, как побитые собаки.

— Неужели ты не догадываешься о теме нашего разговора?

— Нет. Но в чем дело?

— В том, коллега, что в мае и июне позапрошлого года наши спутники почти каждый день фиксировали интенсивные радиообмены между ставкой Хекматеара и Лубянкой.

— Я всегда подозревал, что Хекматеар за моей спиной ведет тайные переговоры с русскими, — равнодушно отозвался Али-хан. — Шакалы ничем не лучше гиен, мистер Метлоу...

— Радиообмен шел на неизвестной нам аппаратуре моментального сброса огромного количества закодированной информации, — бросив на него взгляд, продолжил тот. — Наши парни в Лэнгли с год ломали мозги, расшифровывая беседы парней из КГБ с неким Каракуртом.

— Расшифровали?

— Признаться, было нелегко, но потраченные ими доллары стоили того.

— Каракурт — псевдоним русского агента?

— И агентурная кличка, и его позывные.

— О чем они беседовали?

— Помимо прочего, о грызне полевых командиров моджахедов, о дислокации и численности их отрядов, о маршрутах караванов с нашими «Стингерами», которые потом в пух и прах разносила русская авиация.

— Я помню это, — усмехнулся Али-хан. — Деньги американских налогоплательщиков летели тогда, как в бездонную трубу.

— Но самое интересное, коллега, — покосился на него Метлоу, — содержится в майских расшифровках восемьдесят восьмого года. Например, второго мая Каракурт сообщил Лубянке место и день сбора афганского коалиционного правительства. Того самого правительства, которое она ликвидировала девятого мая до последнего министра, ровно за день до его официального появления на политической сцене.

— А полковника ЦРУ Джорджа Метлоу, с таким трудом сколотившего это правительство, крутые парни из КГБ уволокли с собой на цепи, как шелудивого пса, — засмеялся Али-хан. — Примите, сэр, долг за «мерзавца»...

На скулах Метлоу заиграли желваки.

— Кошмарный провал вашей разведки, полковник, — продолжал веселиться Али-хан. — Но хвала Аллаху, лично для вас, сэр, все тогда закончилось о'кей. И, как помните, не без моего участия.

— Не без твоего... Но продолжим о русских...

— Послушайте, мистер Метлоу, — бросил на него косой взгляд Али-хан. — Русские из Гиндукуша уползли в свои северные леса — не пора ли всю информацию, связанную с ними, сдать в архив?

— И информацию о русском пехотном майоре, который помог шелудивому псу из ЦРУ вырваться из лап КГБ, тоже?..

— Иншалла!.. Не обижайтесь на мою шутку, Метлоу, но так будет лучше для всех...

— Лубянка приказала Каракурту немедленно ликвидировать того пехотного майора, но он не выполнил ее приказ, — с трудом сдерживая гнев, продолжил Метлоу. — Что ты думаешь об этом, коллега?

— Боялся разоблачения, или что-то помешало, — с равнодушием пожал плечами Али-хан.

— Или Каракурту за жизнь пехотного майора кто-то заплатил больше?

— Кто, в конце концов, этот сын шакала? — вскинул руки к небу Али-хан. — Скажи, я тут же вылечу к Хекматеару и сам выпотрошу из предателя всю информацию.

— Не торопись, коллега, — остудил его Метлоу. — Он, по моим сведениям, находится сейчас рядом, в твоем паршивом пыльном городишке.

На мокром лбу Али-хана тревожно запульсировала вена.

— Имя сукиного сына? — впился он взглядом в американца.

— Имя сукиного сына — Али-хан. Помнится, такое имя дали тебе родители.

— Шутите, сэр, или у меня, в самом деле, проблема с ушами? — выжал из себя смешок Али-хан.

— Ты не ослышался, — жестко подтвердил Метлоу. — Агент КГБ Каракурт и Али-хан — резидент пакистанской разведки и советник Хекматиара — одно и то же лицо. Уразумел, почему полчаса назад я назвал тебя мерзавцем?

— Остановите машину, — потребовал Али-хан. Метлоу подогнал машину к берегу реки Бара. Неподалеку остановился открытый джип.

Али-хан сделал несколько шагов к береговой кромке и повернул к нему искаженное злобой лицо.

— Шизофренический бред! Провокация ЦРУ! — выкрикнул он. — Для такого обвинения требуются доказательства!

— Плохо держишь удар, Каракурт, — усмехнулся Метлоу. — А доказательства, изволь: единственным человеком, знавшим, что русский майор — именно, пехотный майор, был тогда ты и никто другой.

Али-хан скривил побелевшие губы, и рука его непроизвольно потянулась к карману.

— Оглянись, Каракурт. — Метлоу кивнул на джип с морскими пехотинцами, прильнувшими к оптическим прицелам. — Еще одно движение — и мои парни всадят в твою задницу хороший заряд свинца.

— Непростительная ошибка, что я тогда не пристрелил тебя и твоего «пехотного» майора! — отдернув руку от кармана, прошипел тот.

— Разумеется, у Каракурта была возможность пристрелить меня и того майора, — бесцеремонно хлопнул его по плечу американец. — Но тогда за спасение жизни полковника ЦРУ он не получил бы солидного вознаграждения и внеочередного звания. Но главное, он никогда бы не вошел в «круг избранных» вашей разведки. Или я ошибаюсь, Каракурт?

— На все воля Аллаха...

— Так ты все еще хочешь получить с меня солидную компенсацию за риск или оспорить, что ты редкостный мерзавец?

— Проклятые янки, суете нос в дела, которые вас не касаются! — прошипел Али-хан. — В радиоигре с русскими из ставки Хекматеара я выполнял приказы своего правительства. У моей страны есть собственные национальные интересы, и они не всегда совпадают с вашими!

— Что ж, Каракурт, значит, твоему правительству придется объяснить моему госдепу, в чем ваши национальные интересы в Афганистане совпадали с национальными интересами русских...

— Полковник, никто тебя в Карачи не услышит... — глотая, как рыба, раскаленный воздух, прохрипел Али-хан. — Зато там сразу услышат, что ЦРУ скрывает на территории Пакистана майора КГБ...