Жестокость и воля - Зверев Сергей Иванович - Страница 36

Если власть по любому поводу станет поднимать руки перед мнением мирового сообщества, то, порядка никогда не добиться.

Несмотря на свой относительно молодой возраст — ему еще не стукнуло пятидесяти, — Виктор Иннокентьевич Крючков относился к категории руководителей, одобрявших сталинские методы управления государством.

Молодость Крючкова пришлась на годы хрущевской оттепели, но свои первые уроки чекистской работы он получил от верных несгибаемых сталинцев.

Тогда Комитет государственной безопасности являлся могучей организацией, чье влияние простиралось от кремлевских кабинетов до чилийских пустынь и горных цепей.

Молодой сотрудник КГБ Виктор Крючков быстро продвигался по служебной лестнице. Этому способствовали не только его личные качества, преданность делу партии, исполнительность и рвение, но и тот факт, что высокий пост в комитетской иерархии занимал один из его дальних родственников по отцовской линии, соратник Андропова.

Не без протекции Виктор Крючков попал в число сотрудников Первого главного управления КГБ, которое занималось внешней разведкой.

Незначительная должность в центральном аппарате управления — и вдруг в конце шестидесятых настоящий взлет, назначение в резидентуру ПГУ, работавшую под крышей советского посольства в Швейцарии. Год спустя Виктор Крючков уже занимал должность одного из заместителей резидента.

Но так блестяще поначалу развивавшаяся карьера рухнула в одночасье.

Под крышей советского посольства в Швейцарии работали не только комитетчики, но и агенты Главного разведывательного управления Генерального штаба, проще говоря, военной разведки.

Отношения между кагэбэшниками и гэрэушниками нельзя было назвать теплыми. Как и в любой другой стране мира, спецслужбы конкурировали между собой, болезненно перенося чужие успехи и аплодируя чужим неудачам. Однако на этот раз провал в резидентуре ГРУ рикошетом ударил и по комитетчикам.

В начале семидесятых ушел на Запад один из работников швейцарской резидентуры главного разведуправления. Тогда его фамилия, Резун, никому ничего не говорила. Это уже потом, в восьмидесятые, он прославился как писатель, издавая книги под псевдонимом Виктор Суворов.

Через некоторое время после бегства Резуна и разразившегося в связи с этим скандала Комитет госбезопасности последовал примеру Главного разведуправления и сменил все свои швейцарские кадры. По вполне понятной причине — от греха подальше. Мало ли с кем общался этот Резун до своего ухода на Запад, не заронил ли он своим поступком зерна сомнений в души прежних соратников.

Правда, операцию с заменой кадров Комитет госбезопасности проводил тихо и дипломатично. Людей отзывали в Москву под предлогом перевода на новую работу.

Но факт остается фактом. Виктора Крючкова вывели из состава действующих сотрудников первого главного управления и перевели под начало товарища Бобкова в Пятое главное управление.

Работа оказалась скучной и бесперспективной. Ведь на борьбе с диссидентами и инакомыслящими особых лавров не заработаешь. Корпя над тоннами бумаг, выискивая крамолу в государстве, Крючков с завистью следил за успехами своего бывшего сослуживца Олега Калугина.

К тому времени, когда Калугин уже получил генеральское звание и сделал блестящую карьеру в органах, подполковнику Крючкову оставалось только мечтать о скорейшем выходе на пенсию.

Он ненавидел всех: начальников, подчиненных, диссидентов, разведчиков, Калугина и даже своего родственника, занявшего пост заместителя председателя КГБ, но даже пальцем не пошевелившего, чтобы помочь ему, застрявшему на ступеньках служебной лестницы.

Потом пришла перестройка. Пятое главное управление стало заниматься другой работой, и Виктор Крючков уже готовился окончательно поставить крест на своей карьере. Но неожиданно Владимир Крючков, ставший председателем Комитета госбезопасности СССР, вспомнил о своем дальнем родственнике и поручил ему новую работу.

Правда, для этого Виктору Крючкову, все-таки успевшему получить полковничьи погоны, пришлось уйти из состава действующих сотрудников КГБ.

Он стал начальником первого отдела во вновь создающемся совместном советско-германском предприятии «Интермедсервис». Высокие партийные руководители, раньше других сориентировавшиеся в новой обстановке, осознали необходимость найти сферу применения для партийных денег. Госбезопасность, долгие годы являвшаяся для ЦК «карающим мечом партии», теперь призывалась обеспечить сохранность и приумножение накопленных за долгие годы капиталов.

Подчиненными Виктора Крючкова стали бывшие сотрудники КГБ и так нелюбимой им военной разведки. Тут уж Крючков ничего не мог поделать.

Его покровителям необходимы прежние связи гэрэушников на Западе и их специальная подготовка. Более того, в заместителях у Крючкова ходил бывший спецназовец Михаил Елизаров, герой Афганистана, кавалер ордена Боевого Красного Знамени.

Крючков был вынужден согласиться с этим, несмотря на некоторую личную неприязнь к Елизарову, объяснявшуюся фактами его биографии. Слишком уж специфическую работу приходилось выполнять его заместителю.

Сейчас Елизаров сидел за столом рядом с Крючковым, по правую сторону от него. Он и в самом деле был правой рукой своего шефа, выполняя всю неблагодарную работу.

— Итак, товарищи, я собрал вас для того, чтобы…

— … Сообщить пренеприятнейшее известие, — пошутил кто-то из сотрудников службы безопасности, но тут же умолк, встретив суровый взгляд Крючкова.

— Да, товарищи, — с нажимом сказал начальник. — Тема нашего разговора окажется для некоторых неприятной. Очень неприятной. Глупые шутки здесь неуместны. Мы с вами не можем позволить себе расслабляться, как миллионы наших безмозглых сограждан. Пока эти бараны бессмысленно убивают время, слушая безответственных горлопанов, мы сами должны делать дело.

Цинизм Владимира Андреевича Крючкова был хорошо известен всем его подчиненным. Людей он не любил, считал их ни на что не способной серой безмозглой массой.

Хотя каждый из сотрудников службы безопасности надеялся, что он в эту серую массу не входит.

— А дело мы делаем плохо, очень плохо. Тщательно планируем стратегию, а потом прокалываемся на мелочах. Вы согласны со мной, Михаил Константинович? — обратился Крючков к своему заму.

— Согласен, но не вполне, — ответил Елизаров.

— Что значит не вполне?

— По-настоящему крупных проколов у нас еще не было.

— А срыв второй поставки груза?

— Груз цел и уже прошел переработку, — возразил Елизаров. — Мелкие накладки не в счет.

— Мелкие накладки? — Крючков повысил голос. — Вы считаете эти дурацкие погони и перестрелки, которые годятся разве что для голливудских боевиков, мелкими накладками? А что нам делать с трупом милиционера?

Елизаров выглядел совершенно невозмутимо. Казалось, его не могло вывести из равновесия ничто, даже недовольство шефа.

— С ним ничего не надо делать, — спокойно сказал он. — Трупы для нас неопасны. Они обладают одним очень важным качеством — способностью молчать.

— Убийство сотрудника милиции, находящегося при исполнении служебных обязанностей, — происшествие неординарное. По этому факту прокуратура возбудила уголовное дело. К расследованию привлечены сотрудники областного управления внутренних дел. В помощь им выделена следственная бригада из Московского уголовного розыска. Вам это о чем-нибудь говорит, Михаил Константинович?

— Можно курить? — неожиданно спросил Елизаров.

— Курите, — недовольно буркнул Крючков.

Пауза потребовалась Елизарову, чтобы немного снизить накал разговора. Начальник службы безопасности слишком разволновался.

Закурив, Елизаров придвинул к себе пепельницу, стряхнул пепел и все так же невозмутимо продолжил:

— Мне это ни о чем не говорит, Виктор Иннокентьевич.

— Такое развитие событий не входило в наши планы.

— Планы всегда приходится корректировать. Се ля ви, как говорят французы, такова жизнь. Сыскари пусть ищут, у них работа такая. Едва ли им что-нибудь удастся найти.