Жестокость и воля - Зверев Сергей Иванович - Страница 18

Автомобиль еще не успел как следует остановиться, когда из распахнутых дверей выскочили четверо азербайджанцев с оружием в руках и открыли беглый огонь по темно-синему «Опелю», припаркованному на стоянке.

Один из нападавших стрелял из автомата Калашникова армейского образца с откидным прикладом, остальные были вооружены пистолетами Макарова.

Бычок едва успел высунуться из машины, как тут же получил несколько пуль в голову и в грудь. Его спутнику по кличке Рэмбо повезло чуть больше.

Пока нападавшие молотили по заднему стеклу «Опеля» и кромсали пулями падающее на асфальт тело Бычка, Рэмбо успел выскочить из машины и броситься к ступенькам, ведущим в кафе.

Автоматная очередь настигла его почти у самой двери.

Пули прошили ему бедра, и он рухнул на бетонные ступеньки.

Скрюченными пальцами Рэмбо судорожно вцепился в дверь, из которой выскочил амбал по прозвищу Шварценеггер. На ходу он выдергивал из-за пазухи «тэтэшку».

Он успел сделать единственный выстрел, и в то же мгновение пуля попала ему в руку. Он выронил пистолет, согнулся, схватился за раненое предплечье и, по существу, превратился в живую мишень.

Азербайджанцы стреляли беспорядочно и не очень метко.

Пули стучали по дверному косяку, кирпичным стенам, бетонным ступенькам, но закон превращения количества в качество все-таки сработал.

Смерть настигла Рэмбо в тот момент, когда он уже почти скрылся за дверью, оставив за собой кровавый след.

Шварценеггеру досталось больше всех.

Автоматная очередь из «Калашникова» наискосок шарахнула по крыльцу. Одна пуля раздробила коленную чашечку, другая попала в бедро в районе паха, еще две — в живот и грудную клетку.

Шварценеггер согнулся еще сильнее и упал на одно колено.

В него продолжали стрелять. Шварценеггер оказался парнем крепким и, даже получив еще несколько пулевых ранений в область грудной клетки, оставался на ногах.

Кровь хлестала изо всех ран, губы шевелились в безмолвных проклятиях, но Шварценеггер продолжал стоять до тех пор, пока взбежавший по лестнице автоматчик не влепил ему короткую очередь в голову.

Серо-красные сгустки вылетели из разбитого черепа и шлепнулись на кирпичную стену рядом с дверным косяком.

Следом за автоматчиком на крыльцо бросились и остальные азербайджанцы. Они стали один за другим нырять в вестибюль.

Первый проникший внутрь автоматчик сразу же получил пулю от обороняющихся.

Охранники Чернявого не стали опрометчиво выскакивать наружу, а, услышав выстрелы с улицы, с пистолетами на изготовку ждали нападавших у дверей между залом и вестибюлем.

Эта тактика оказалась единственно верной.

Азербайджанец-автоматчик, почти не целясь, от бедра выстрелил из своего «Калашникова» в дверной проем. Но вместо очереди прозвучал одиночный выстрел. Патроны в рожке кончились.

Охрана Чернявого, не дожидаясь, пока противник перезарядит автомат, всадила пулю в плечо и живот. Выронив «Калашникова», он рухнул на полированный каменный пол.

Остальные под прикрытием беспорядочной стрельбы, рассчитанной скорее на шумовой эффект, подхватили раненого под руки и вытащили из вестибюля.

Еще один сделал попытку дернуться за автоматом, но просвистевшая над головой пуля заставила его спешно ретироваться.

Отстреливаясь на ходу, азербайджанцы спустились по лестнице к машине, забросили раненого на заднее сиденье «Волги» и кое-как втиснулись сами.

Хлопнули дверцы, машина, набирая скорость, помчалась по дороге. Пока Чернявый и его люди выскочили на улицу, машина на первом же перекрестке резко ушла направо.

Стрелять вслед было бесполезно, отправляться в погоню не на чем.

Кроме темно-синего «Опеля», пострадали «Жигули» Терентия. В них оказались разбиты стекла, продырявлены пулями дверцы, крылья и два колеса.

Сам Терентий выбрался на крыльцо последним. К моменту нападения он выпил уже столько, что все произошедшее не коснулось его сознания.

Когда началась стрельба, кореша просто толкнули его под стол. Когда Терентию удалось выбраться из-под стола, перестрелка уже закончилась.

Сейчас он, ошеломленно хлопая глазами, смотрел на трупы, валявшиеся у его ног.

Шварценеггер лежал в огромной луже крови, которая стекала вниз по ступенькам, уже достигнув тротуара.

Рэмбо валялся в вестибюле у самого порога лицом вниз.

Охранники подняли его, перевернули на спину, осмотрели.

Чернявый стоял рядом с пистолетом в руке. Ему так и не довелось сделать ни единого выстрела. Глаза лидера «синих» метали молнии, лицо было перекошено от злобы и ярости, руки дрожали от возбуждения.

— Что там? — почти выкрикнул он.

— Готов жмурик, — сказал один из охранников, выпрямившись и брезгливо сморщившись.

Его пальцы были в крови.

— А «волына» где?

— За пазухой торчит.

— Тоже мне Рэмбо, — презрительно сказал Чернявый и сплюнул. — Хоть бы раз на курок нажал.

— Ему в спину все засадили.

— Значит, так и надо, — проговорил Чернявый, перешагивая через труп.

Выйдя на крыльцо, он спрятал свой пистолет в подмышечную кобуру. Потом подобрал валявшийся под ногами «ТТ».

Когда Шварценеггер выронил свое оружие, оно отлетело в сторону и потому не испачкалось в крови. Чернявый вынул из «ТТ» обойму, сунул пистолет за пояс и принялся пересчитывать патроны.

Именно за этим занятием его и застал подбежавший к «Олимпу» Жиган. Тем временем охранники вытащили из «Опеля» труп Бычка и осмотрели его.

— Этот тоже готов.

— Царство ему небесное, — кивнул Чернявый.

Жиган, глядя на трупы, покачал головой.

— Опередили они тебя.

— Ну это мы еще посмотрим, кто кого опередил, — мрачно сказал Чернявый и добавил: — Семь…

— Что? — не понял Жиган.

— Семь патронов у него осталось. Только один раз и успел выстрелить.

— Я бы на твоем месте с такими бойцами воевать не пошел.

Чернявый метнул на Жигана испепеляющий взгляд.

— А ты не на моем месте.

— Это верно.

Терентий на негнущихся ногах спустился вниз по ступенькам к Жигану.

— Ну дела творятся… — осоловело про-

говорил он. — Не успел я пару рюмок хлопнуть, а тут уже три жмурика.

Заикаться он, как ни странно, перестал.

— Надо валить отсюда, Жиган, а то щас ментура понаедет. Вон, смотри, как из окрестных домов повылупливали.

Жиган только сейчас обратил внимание на испуганные лица за окнами квартир.

— Тебе тоже не стоит задерживаться, — обратился Жиган к Чернявому.

— Я сам разберусь, — угрюмо произнес тот. — Эй, пацаны, давайте отсюда через служебный вход и двором. И «волыны» не забудьте с собой забрать.

Он отдал одному из охранников свое оружие и пистолет Шварценеггера.

— А с «Калашниковым» что делать? — спросил другой охранник.

— Забирайте, он нам тоже пригодится. Терентий с унылым видом разглядывал свой «жигуленок».

— В-вот суки! — в сердцах выругался он. — Такая тачка была. Что теперь делать? Дырок столько, что не замажешь.

— А ты ментам пожалуйся, — без тени юмора сказал Чернявый. — Может, помогут чем.

Терентий хотел огрызнуться, но, вовремя передумав, лишь махнул рукой.

— Э-э…

Чернявый прошел к своему изуродованному «Опелю», задумчиво посмотрел на кровавые пятна под ногами, а потом ни с того ни с сего врезал носком ботинка по продырявленному крылу.

В машине что-то щелкнуло, и над улицей разнесся сиплый голос Любы Успенской: