Святой: гарпун для Акулы - Зверев Сергей Иванович - Страница 33

Водитель грузовика вылетел через лобовое стекло. Его соседа по кабине прижало поврежденной дверью.

Насаженный на нос бронетранспортера, словно кусок мяса на шампур, грузовик закрывал обзор. Перед Святым были только проломленный борт, чье-то перекошенное лицо в белом шлеме и видение умирающего под колесами сержанта его взвода.

МТЛБ продолжал движение. Нога Святого, скованная судорогой, давила на педаль. Коробка КПП содрогнулась, когда в нее влетели бронетранспортер и машина. Бетонная плита перекрытия, расколовшись надвое, рухнула. Вслед за ней посыпалась крытая шифером крыша.

Выбравшись из-под обломков. Святой опрометью бросился к месту, где лежал Голубев.

У больницы, куда доставили Василия, их ждали. Четыре хрупкие медсестры переложили Голубева на носилки и понесли его, сгибаясь от тяжести. Офицер пытался помочь девчушкам. Но его руки словно одеревенели.

Коридоры казались Святому бесконечными катакомбами.

— Василь, держись! — шептал он, задыхаясь.

Усатый хирург обогнал их, на ходу отдавая указания:

— Анестезиолога… Реанимационная бригада готова?

Нет… Какие анализы?! Немедленно на операционный стол.

Ассистируют Марья Петровна и Геннадий… Снимите болевой шок! Начинаем немедленно… Лейтенант, вы тоже ранены? Нет?! Тогда не путайтесь под ногами… Шурочка, дайте спиртика офицеру! Да… из моих личных запасов… Полстакана достаточно, позже еще порцию!

Дверь операционной захлопнулась.

Святой просидел около нее восемь часов, дожидаясь конца операции. Мимо пробегали врачи, неслись какие-то тележки с аппаратурой, пузырьками и флаконами. Чистый медицинский спирт не возымел на Святого ровно никакого действия.

Хирурга буквально вывели под руки. С его лица катился пот и серебряными бисеринками свисал с кончиков пышных усов.

— А, лейтенант! — вскрикнул врач и присел рядом. — Буйвол, а не человек твой парень. По всем канонам медицинской науки должен был умереть раза три. От травм, несовместимых с жизнедеятельностью организма, от болевого шока и вообще… — Хирург откинул голову и прислонился к стене. — Парадокс.

— Живой?! — не веря своим ушам, переспросил Святой.

— Живой! — кивнул хирург. — Пойдем ко мне в кабинет, пропустим по маленькой.

В каморке заведующего отделением общей хирургии стояли угловой диван, сейф и журнальный столик. Из сейфа врач достал початую бутылку коньяка.

— Взятка! — ехидно усмехнулся он, отчего его усищи встопорщились.

Два граненых стакана, наполненные до краев, уже красовались посреди стола, рядом — пачка печенья и бутерброд, завернутый в целлофановый мешочек.

— Выпьем! — без всякого вступления произнес врач и осушил стакан до дна. Он вытер тыльной стороной ладони усы. — Парень будет жить! С ногами хуже. Задет спинной мозг. Насколько серьезно, сказать не могу. Необходимы пункция, обследование… Закусывай, лейтенант. — Врач надломил печенье.

— Спасибо, не полезет! — отказался Святой.

-..Ходить не сможет… — продолжал хирург, — пока не сможет. Если сумел выжить, возможно, научится и ходить.

— Доктор налил себе еще. — Парадоксальный случай… Феноменальный!

Хозяин кабинета, казалось, забыл о госте. Развалившись на диване, хирург что-то бормотал на мудреном медицинском языке и через минуту уснул сном человека, исполнившего свой долг. Святой осторожно поднялся, на цыпочках пробрался к двери и вышел, бесшумно закрыв ее за собой.

Перед больницей стояли черная «Волга», два «уазика», милицейские «Жигули» с включенной мигалкой. Генералмайор Банников собственной персоной пожаловал к больнице.

— Где шляетесь, лейтенант? Мой адъютант всюду вас разыскивает! Почему не на гауптвахте? — орал синий от натуги полководец.

— Разрешите доложить… — начал Святой.

— Молчать! С вами будут разговаривать в надлежащем месте! Вы преступник! — Мелкие брызги слюны так и летели изо рта генерала. Банников превосходно разыгрывал заранее отрепетированный праведный гнев.

Святой брезгливо отстранился.

— Да вы пьяны, лейтенант! — раздувая ноздри, принюхался Банников. — От вас разит как из бочки.

— Никак нет! — машинально ответил Святой. — Вы что-то не то учуяли!

— В судмедэкспертизу лейтенанта! — рявкнул генерал-майор. — Акт ко мне на стол! Дронов, под вашу личную ответственность.

Подполковник второго отдела штаба округа, старый знакомый Рогожина, принял стойку сторожевого пса.

— Будет исполнено, — старорежимно заверил он начальника.

Подхватив Святого под локоть, Дронов подтолкнул его к «уазику»:

— Садись, гвардеец…

— Нет, постой! — остановил подполковника Банников. — Рогожин военный преступник. На его счету жертвы среди мирного населения. Адъютант, наручники!

Холеный прапорщик, личный адъютант генерала, протянул приготовленные загодя стальные браслеты.

— Не имеем права! — дрогнувшим голосом запротестовал Дронов. — Он офицер!

— Рогожин — подозреваемый в совершении тяжкого преступления, — с яростью прошипел генерал-майор. — Санкцию на его арест подпишет военный прокурор! Дронов, ты отдаешь себе отчет? Надень ему наручники. Отвезешь на гарнизонную «губу»…

Холодная сталь сжала запястья Рогожина.

Банников удовлетворенно хмыкнул:

— Вот так, писака! Не получилась. Рогожин, у нас с тобой: служба. Посочиняешь, дружок, романы на тюремных нарах.

Святой молчал. Полупомеркшим сознанием он понимал: вершилась грандиозная подлость, организатором которой был генерал-майор Банников, причиной — его, старшего лейтенанта Рогожина, собственный рапорт.

В машине Дронов снял со Святого наручники.

— Прости, что пришлось браслеты надеть! — виновато произнес подполковник. Он смотрел на затылок шофера и старался не встретиться взглядом со старлеем. — Пятеро человек погибло…

— Наших? — почти беззвучно спросил Святой.

— Нет, слава богу, наши все целы, — ответил Дронов. — Водитель машины был русский, остальные — киргизы…

В Москве баррикады вокруг «Белого дома» строят, — спешно выкладывал последние новости подполковник. Ему хотелось сказать что-то другое, более важное для них обоих, чем события в далекой Москве, но он боялся… Наконец Дронов решился:

— Зря, Дмитрий, ты в рапорте свои выводы написал. Банникова не свалить. Он крепко сидит, и в Москве у него все схвачено. Сгноит он тебя…

— Слушай, Дронов! — Внезапное безразличие сковало Святого. — Я не ошибся. Банников замазан… Стволы с его ведома налево уходили! Группу турок-месхетинцев для прикрытия подставили!

Подполковник выпрямился, точно проглотил шомпол артиллерийского орудия. Его голова задергалась от тика, а глаза учащенно моргали. Святому стало жаль этого трусливого, но все-таки не ссучившегося гэрэушника.

— Ладно, ничего не говорите! — произнес он, видя дикое замешательство Дронова.

Спустя годы Святой часто вспоминал начало смутного времени и события в Средней Азии. Угрозам генерала не дано было осуществиться. Страна покатилась в пропасть, разваливаясь, словно карточный домик, сбитый щелчком пьяного гуляки. Банников, позабыв обо всем, срочно вылетел в Москву, чтобы успеть поклясться в верности новому лидеру России, а заодно поучаствовать в дележе должностей и наград.

Среди всеобщего сумасшествия и эйфории о Святом позабыли. Ротный при содействии Дронова вытащил Святого с «губы» и замял инцидент. Чтобы окончательно запутать след, Гоблин, оказавшийся в общем-то порядочным мужиком, порекомендовал написать рапорт о переводе в спецназ внутренних войск, подчинявшийся МВД.

— Банников — злопамятный змей! Ничего не забывает и не прощает! Держись от него подальше! — сказал тогда Дронов. — Твоя жизнь только начинается, а он умеет людям головы откусывать! Акула, одним словом!

Рапорт Святого без проволочек удовлетворили, а работенки для спецназовца в раздираемой конфликтами стране было невпроворот. Страна катилась по наклонной плоскости в бездонную яму с нечистотами, кровью и мерзостью, где нормальному человеку нужно было прилагать максимум усилий, чтобы выжить и отстоять свое достоинство.