Полундра - Зверев Сергей Иванович - Страница 31

– И ты согласился? – негодующе воскликнул каплей.

– А что еще мне оставалось делать? – виновато вздохнул инвалид. – На Родине меня никто не ждал. Кому я там, безногий, нужен? Да и боялся я в Россию проситься. Или ты не знаешь, куда попадали те наши ребята, что хоть на несколько часов оказывались в плену?

– Так это во время Великой Отечественной войны их в концлагеря отправляли! – горячо возразил каплей Назаров. – При Сталине порядки были жесткие, солдат и расстреливали запросто... Теперь-то время уже другое.

– Все равно, – покачал головой инвалид. – Ну, тогда считай, что я опять струсил! Считай, что я стопроцентный изменник, предатель Родины! – Руки инвалида стали часто вздрагивать. Старый каплей Назаров смотрел на своего командира растерянно и с сочувствием. – Только знаешь, ваши теперешние генералы и адмиралы больше Родину предают, чем я тогда. Они всю армию развалили к чертовой матери, флот распродали, самых лучших офицеров разогнали!.. Я тогда хоть за свою собственную шкуру трясся, мне жить хотелось на этом свете. А они-то ради чего собственную страну продают? Только ведь ради поганых денег!

– Это точно, – со вздохом сказал каплей. – Развалили флот, сволочи.

Некоторое время старики помолчали, скорбно и сосредоточенно глядя куда-то в сторону.

– Но, кстати, от меня натовцы узнали немного, – снова заговорил инвалид. – Устройство своей лодки я этому контрразведчику, конечно, описал, да и как тут соврешь, если они его знают так же, как я конструкции их кораблей. Сказал кое-что о составе кораблей Северного флота, об их вооружении, о маршрутах своих походов. Но самых главных секретов нашего флота я ему рассказывать не стал. Говорю, у нас на флоте достаточно строгая защита от внутреннего шпионажа, каждый знает только то, что ему положено. Этот контрразведчик прямо-таки разочарован был. Говорил мне: не может такого быть, чтобы вы, капитан первого ранга, были так мало информированы. Долго донимал меня допросами, целый год, как из госпиталя выписался, содержали меня в спецгостинице. Ну, практически под арестом держали. Но, в конце концов, это, видимо, им надоело – они решили, что я им все рассказал, и меня оставили в покое. Дали норвежское гражданство, как обещали. И пенсию по инвалидности – небольшую, но скромно на нее жить можно.

– А на Родину вернуться ты не пробовал? – спросил каплей Назаров. – Я имею в виду – в последние годы. Ты бы сейчас Россию не узнал, командир!..

– Кому я там, безногий, нужен? – Инвалид безнадежно махнул рукой. – Ваши деятели в полосатых штанах своим заслуженным офицерам пенсии платить не хотят. А обо мне – то ли шпионе, то ли просто дезертире-перебежчике – кто бы заботиться стал?

Каплей Назаров молча кивнул: отчасти его командир был, конечно, прав.

– Значит, ты теперь в Осло живешь, – подытожил каплей.

– Почему? Нет. – Инвалид отрицательно покачал головой. – Я в Нарвике живу, там у меня коттедж, машина...

– В Нарвике? – удивленно переспросил каплей.

– Ну да, в нем самом. Там база ВМФ НАТО, там и штаб-квартира контрразведки раньше была, сейчас она в другом месте. Меня в тот Нарвик сначала перевезли, чтобы на допросы не через всю Норвегию каждый раз из Осло доставлять. А потом, когда меня отпустили на свободу, я так в этом Нарвике и остался. Куда мне ехать, зачем?..

– А про меня как же ты узнал? – спросил старый каплей. – Неужто кто-то из наших в военном городке твой здешний адрес знает?

– Никто не знает, Саша, – ответил инвалид. – Но как ты сюда приехал, про тебя по одному из телеканалов в новостях репортаж был.

– Репортаж? – удивленно переспросил старик.

– Да. Говорили, что Североатлантическая ассоциация ветеранов-подводников согласилась на свои деньги привезти бывшего подводника из России, ныне тяжело больного, чтобы того прооперировали в госпитале ассоциации. Ну, сам понимаешь, рекламная кампания, бывшие враги теперь помогают друг другу, все такое. Там, в репортаже, называли твою фамилию, звание, но я сначала не поверил – подумал, что совпадение. Фамилия-то у тебя весьма распространенная. Но потом они стали перечислять детали: где служил, где живешь. Фотографию твою показали...

– Постой, постой! – воскликнул в сильном волнении старый каплей Назаров. – Так это натовцы мне на операцию денег дали? А не этот ханыга...

В этот момент дверь палаты открылась, и вошла белокурая дочь старого каплея Назарова. Увидев сидящего около кровати инвалида, она в изумлении замерла на месте, стала во все глаза смотреть на него, словно пытаясь сообразить, где она могла его видеть. В свою очередь инвалид смотрел на девушку, спокойно улыбаясь и с симпатией.

– Вот, значит, какая у тебя Наташка стала, каплей, – проговорил наконец инвалид. – Настоящая красавица!

– Папа, кто это? – испуганно проговорила дочь, склоняясь над изголовьем больного старика.

– А, дочка, вот познакомься, – чуточку смутившись, проговорил каплей Назаров. – Это капитан первого ранга Андрей Павлов, командир подлодки К-31, отец твоего Сергея. Ошибочка небольшая вышла. Все думали, что он погиб тогда вместе со своей подлодкой. А он, вот видишь, живой...

Девушке пришлось судорожно ухватиться за спинку кровати, чтобы устоять на ногах.

ГЛАВА 23

Игорь Баташев, стоя в небрежной позе на мостике возле ходовой рубки тихо покачивающегося на волнах рыболовного траулера, смотрел, как его «команда» с помощью лебедки вытаскивает из воды широкий километровый трал, с помощью которого они делали вид, что ловят рыбу. Движения его соратников – бандитов, привычных больше к мордобитию и стрельбе из всех видов оружия, чем к простой работе рыбака, были неуверенными и неловкими. Вытаскивая почти пустой трал из воды, они то и дело совершали какую-нибудь глупость: чуть не порвали трал, неуклюже зацепив его лебедочным гаком, едва-едва избежали наматывания сетки на гребной винт, поднимая трал на борт, уронили его в воду. В конце концов, непокорный трал – своего рода исполинский сачок – плюхнулся на палубу, при этом окатив стоявших вокруг потоками морской воды. Послышалась яростная ругань. Баташев, наблюдавший сцену издали, продолжал хмуриться.

Улов был более чем жалким: несколько десятков непромысловых рыбок, каких-то совершенно невероятных уродцев. Презрительно кривя тонкие губы, Баташев смотрел, как его старпом с рассеченной бровью наклонился, выудил что-то из недр трала и с этим добром в руках направился к капитанскому мостику.

– Смотри, адмирал. – Он показал ему небольшую, беспомощно трепыхавшуюся в его руках и жадно глотающую воздух ртом рыбку. – Вот эта, кажется, вполне съедобная. Может, пожарим ее? Надоела мне эта свиная тушенка! Третью неделю в море, а жареную рыбу только во сне вижу...

– Выбрось ее за борт, ты, недоумок! – сердито нахмурившись, произнес Баташев. – Тебе что, жить расхотелось? Здесь вся флора и фауна нефтью пропитана!

Лицо старпома вытянулось, он с сожалением посмотрел на агонизирующую в его руках рыбку, но послушно швырнул ее за борт.

– И все остальное дерьмо, что вы тралом вытащили, тоже туда же! – со злостью в голосе приказал Баташев. – И спрячьте трал, на хрен, в трюм. Все, хватит дурака валять...

– Думаешь, хватит тралить рыбу? – озадаченно переспросил старпом. – Ведь они там, на гидрографическом судне, не дураки...

– Поэтому и хватит! – жестко оборвал его «адмирал». – У кого мозги там, на судне, есть, тот давно уже понял, что мы такие же рыбаки, как они там все члены дайвинг-клуба.

– Думаешь, их капитан держит ситуацию под контролем? – усмехнулся человек с рассеченной бровью.

– Мартьянов-то? – Баташев скроил презрительную гримасу. – А хрен его знает, что он там держит. Мы сами должны держать ее под контролем, понимаешь ты?

– Не доверяешь ему?

– Я себе самому раз в год только и верю, – хмуро проговорил Баташев. – Не в этом дело!

– А ведь наш пацанчик докладывает, что все идет нормально, – заявил старпом. – Эсминец они нашли, он сам напросился туда вниз спуститься, посмотреть. Говорит: и правда эсминец, на борту написано «Бостон». На завтра у них намечено первое погружение с заходом в артпогреб.