Сказание о граде Ново-Китеже - Зуев-Ордынец Михаил Ефимович - Страница 71

Глава 12

И СНОВА ТУШИНСКИЙ АЭРОДРОМ

1

Авиационный праздник закончился воздушным десантом. Небо над аэродромом запестрело цветными парашютами. Они медленно гасли на земле, будто увядали огромные цветы.

Зрители потянулись к выходу. С аэродрома видно было, как поползли густо по шоссе к Москве автомобили, мотоциклы, велосипеды и вереницы пешеходов. Ратных, сидя на поросшем травой ровике, смотрел бездумно на проходящих мимо людей и на Москву, колебавшуюся вдали в струях жаркого воздуха. И если бы Птуха, издали увидевший Ратных, не протолкался к нему через толпу, генерал не заметил бы мичмана.

Ратных медленно встал и начал недоверчиво разглядывать Птуху. Да, это он, мичман! Вот он улыбнулся, и собрались под глазами и на висках хитренькие и добрые морщинки. Его улыбка! И китель все такой же, с нарукавным знаком, и мичманка такая же, с тупым нахимовским козырьком, как-то очень лихо надвинутая на бровь. И вое тот же флотский шик. Он, непромокаемый одессит, крепкое, веселое, забубенное племя!

– Мичман, скиталец морей, альбатрос, язви тебя! – закричал генерал так, что проходившие люди обернулись. – Я тебя ищу, я тебя ищу! Ты ехал в «виллисе», измазанном мазутом?

Мичман молодцевато козырнул, не сгибая ладонь и высоко подняв локоть.

– Так точно! Было такое дело.

– Я тебя сразу узнал. По твоим цыганским глазам. Орал тебе, черту!

И только тогда они начали обниматься, растроганно улыбаться и несвязно мычать, потому что захватило дух.

– Пообмяло вас времечко, товарищ капитан… Извините, товарищ гвардии генерал-майор! – чуть отступив и любовно оглядывая Ратных, покачал головой Птуха. – Ох, обмяло, чтоб вы знали. Кошмар!

– А тебя, думаешь, не обмяло? Извини, на «ты» буду тебя называть. Вышел, значит, из Ново-Китежа? С кем? Кого вывел?.. Погоди. Давай сюда. Садись! – подтащил генерал Птуху к ровику и усадил. – Теперь рассказывай. С начала рассказывай! Ну, пришел ты в Ново-Китеж, а дальше как дело было?..

2

– Досталось мне под завязку! Такая морока на мою голову свалилась. Кошмар! Не надо мне было уходить из города, – горестно покачал головой мичман. – – Я с вами по тайге два дня шел, и обратно мы с Истомой и Лапшой три дня шли. Некрас, бес ему под ребро, заблудился. А пришли – нет Ново-Китежа! Амба богоспасаемому граду. Только ветер головни по пожарищу кидает. На улицах темно, как в сумерки, от дыма и поднятого ветром пепла. Солнца не видно. И пустой город!

– Совсем пустой? Ни души?

– Ни одного живого человека мы не нашли. Бегали мы с Некрасом по всем посадам – нет людей! Ни молодых, ни старых, ни детей. Пусто!

– Постой! Мы с самолета видели в тайге людей, подводы, скот…

– Людей в тайге видели? В этом вся суть! Однако слушайте по порядку. Как пришли мы в город. Истома сразу побежал Анфису искать. И больше я его невидел. Пропал и Некрас Лапша. Остался я один. Пошел по городу. Ни единой души! Даже собаки не лаяли. Только огонь дерево грызет. Побежал я в Детинец, а Детинца нет. Все сгорело – и хоромы посадника, и собор; и хаты верховников и стрельцов… И стены, и башни. Нашел я в Детинце наших друзей, Будимира и других.

– Нашел? – радостно закричал генерал.

– Мертвых, убитых! – крикнул надрывно, одним выдохом мичман. – Будимир, старосты посадов, кузнецы – все навалом лежали на том месте, где стрелецкая оружейная изба была. В ней, помните, Будимир сложил оружие, что из церковного подвала привезли. Они защищали то оружие, а их из автоматов в упор расстреливали. И Мишаньку Безмена я там нашел. Саблями изрублен. Видно, отчаянно дрался. И Псой Вышата, друзяка мой, лежал там. Его живьем, захватили и голову ему оттяпали. Положили голову, как на плаху, на обод тележного колеса и по шее топором! Настоящие фашисты! А оружие они увезли…

Птуха вдруг крепко влепил себе в лоб кулаком, вскочил и забегал перед ровиком.

– Что б мне, дураку, перед вашим уходом из города, ночью, хоть немного обучить посадских парней стрельбе из автоматов! И надо мне было уходить из города вас провожать! С боевого поста сбежал, камбала. Горло надо рвать за такое!

– Брось бегать, мичман, с-адись! – остановил его генерал.

– Есть! – Птуха сел снова на ровик и крепко потер ладонью лоб. – Ладно! Теперь поздно куплеты петь. Слушайте дальше.

– Скажи, ты не встретил в городе Волкореза? Он проводил нас до озера и ушел обратно в Ново-Китеж.

– Не видел я Волкореза. А нашел я в городе одну живую душу. Не угадаете кого. Юряту, Сережиного друга. Хлопчик прятался в кустах на берегу Светлоярэ. Сам. ко. мне выбежал. Он мне и рассказал, как все дело было.

– А как оно было?

– Очень просто было. Ушли мы из Ново-Кнтежа, а-в тот же день под вечер и явились те жлобы!

– Два волка, братчик и Остафий Сабур?

– А к двум волкам целая стая волчья припуталась. Заперли мы в Пыточную башню уцелевших стрельцов и верховников. Братчик и Сабур их освободили. Вылезли они из башни злые, как черти. Захватили с налета оружейную избу с автоматами. Стрельцов и верховников Остафий с братчиками обучили обращению с автоматами. Дело не трудное. Начали они народ расстреливать, за бунт мстить, и город поджигать. Такого красного петуха по всему городу пустили! Кошмар! Все по плану делали.

– По какому плану? Чей план?:: – Конечно, ее боголюбия старицы Нимфодоры, чтоб ей провалиться под три черта! Юрята все видел. Посад-окне от убийств, от пожаров побежали из города, на заставе собрались. Туда явилась к ним старица. Огромная у ведьмы власть над народом оставалась еще. И на этот раз. запугала она людей крестом да проклятиями, снова в руки их забрала и сказала, что уведет их на новые места. А Ново-Китежу, сказала, быть пусту! Сгорит он дотла. Вернутся сюда мирские и не найдут города. Народ заплакал, зарыдал, а спорить со старицей не посмел. И автоматов побоялись. Остафий пристрелил троих, которые отказались уходить. Землю ново-китежскую в мешочки, в шапки посадские насыпали, с собой взяли. Дарёнка моя забушевала было, отказалась уходить – ее. связали и в телегу бросили. Мне назло увели! Деревенские мужики и лесомыки на пожар в город прибежали, их старица тоже увела. А Юрята убежал.

– А про Анфису Юрята ничего не узнал?

– Рассказал он и про Анфису. Ее схватили в посаде и тоже увезли. Связанную увезли, в одной колымаге со старицей.

– Видели мы с самолета эти колымаги, – нахмурился генерал. – И не подсказало Виктору сердце, кто в колымаге ехал.

– А если бы и подсказало, что бы он сделал? – пожал плечами Птуха. – Вот и все, что за Ново-Китеж могу сказать. Ну, а мы с Юрятой остались вдвоем на горячем, дымном пепелище. Таежный пожар и деревни и охотничьи хутора выжег. Все подчистую! И вышло по слову Нимфодоры – быть сему месту пусту. Вот когда я волком взвыл!

– И все же вышел ты на Русь. Каким чудом, объясни?

– Поп Савва помог. Да-да, не удивляйтесь, спас меня Савва! Ой, можно от смеха умереть, каким он ко мне пришел. Плачет, молитвы поет, кается, на коленях ползает. Хотел я его надраить с песочком, полную приборку сделать, а он мне под нос карту Прорвы!

– Где он ее достал?

– Все по порядку расскажу. Помните, передрались в подныре князь Тулубахов и Колдунов? И, как мне Савва рассказал, началось это с того, что Колдунов потребовал от князя здесь же в подземелье, чтобы тот вернул ему выкопировку прорвенской карты. Колдунов дал ему эту выкопировку, когда послал братчиков за бензином. Князь вернуть карту отказался, мало того – решил, что Колдунов лишний в игре, что князь и сам сможет быть атаманом и властелином ново-китежским. Они с Остафием отобрали у Колдунова карту и плитку каменную с метами ходов, загнали его в тупик и убежали. Отобранную у Колдунова карту князь взял себе, а выкопировку отдал Остафию. У пьяного спящего стрелецкого головы выкрал ее поп Савва.