Волхв-самозванец - Зубко Алексей Владимирович - Страница 16

Окончательно выбившись из сил и вдоволь наглотавшись воды, изрядно пахнущей помоями и тиной, я остался в одних семейных трусах в горошек и с мечом на поясе. Чтобы железяка не путалась в ногах, я переместил ее за спину, молясь, чтобы кожаный ремень не выскользнул из мокрых рук во время этого акробатического номера.

— Чем это он там занимается? — поинтересовался голос, представившийся в камере как Пусик.

— Все едино голову ему снимут, как ни дергайся, — изрек Гнусик.

— Заткнитесь! — посоветовал им я, глотнув при этом водицы.

Достали, оптимисты бредовые.

Отплевываясь, я продолжил движение вперед, радуясь, что не поплыл против течения. А так — помаленьку я плыву, помаленьку река несет, а расстояние растет и растет. Вот и околица показалась. Значит, людей на улицах поменьше и всяких оврагов и овражков побольше — легче прокрасться. К тому же вечереет.

Но собаки не отстают — их лай непрестанно преследует меня, гулко стелясь над водной гладью.

Мелькнув серебряным боком, из воды выскочил крупный карп и, пролетев над моей головой, с плеском ушел в глубину. Красавец — первостатейная жареха вышла бы.

От долгого пребывания в воде тело начинает коченеть, мышцы болезненно ноют и сил совсем не осталось.

Только утонуть не хватало… на пустой-то желудок.

Я уж решил было выбраться на берег и найти какое-нибудь укрытие, когда увидел медленно приближающийся мост.

План созрел в один миг.

Сняв меч, я перевязью примотал его к ножнам и приготовился использовать как багор.

Что-то холодное ткнулось мне в ноги и испуганно отпрянуло.

— Фу-ты, гадость какая!

Голос за спиной испуганно пискнул как-то уж очень по-женски… словно воспитанница института благородных девиц при виде мыши.

Расслабившись, я погрузился в воду, оставив снаружи лишь, как выразился бы Пятачок, один пятак, чтобы можно было дышать.

Давая мышцам отдохнуть и сводя к минимуму опасность быть замеченным с берега, я позволил течению вынести меня к мосту.

Лай приближается, или это только мне кажется?

Спасибо строителям, которые построили мост так, что его нижние бревна, на которых, собственно, держится вся конструкция, расположены в полуметре от уровня воды.

Оказавшись под мостом, я принялся лихорадочно действовать: выскочив из воды, насколько позволила сила земного притяжения, зацепился перекрестьем меча за продольную балку и выбрался на одно из бревен.

Распластавшись на шершавой поверхности, я осмотрелся. Заметить меня с берега и с моста невозможно. Остается надеяться, что погоня не сообразит проверить извечное убежище бомжей всех времен и народов. Помнится, даже Незнайка побывал в подобном «тайничке» во время своего путешествия на Луну. Главное — не выдать себя неосторожным движением. При моем теперешнем «везении» меч запросто может булькнуть в реку, а я могу чихнуть.

От подобных оптимистических мыслей меня прошиб озноб. А тут еще и сквозняк начал чувствоваться. В общем, замерз я основательно.

Шум погони был пока не очень близок, поэтому я решился на одно маленькое действо. Вылив из ножен воду, снял с себя единственную уцелевшую деталь туалета, и, отжав ее, вытерся сам и протер бревно, на котором лежал. А то — не приведи господи! — будет капать и привлечет внимание.

Одеться я не успел — появились преследователи. Как и следовало ожидать, они двигались параллельно, по обоим берегам реки. Десяток стрельцов со сворой псов, рвущих поводки и роющих носами землю.

Сердце испуганно рванулось в пятки, живот свело в тугой узел. Тело покрылось гусиной кожей, и меня начала бить мелкая дрожь — разве что только зубы не клацали.

Так и свалиться недолго…

Преследователи тем временем добрались до моста и остановились передохнуть. Стрельцы остались, где стояли, а проводники со своими псинами сошлись на середине моста, чтобы о чем-то посовещаться.

Кинологи допотопные. Шли бы себе дальше…

Заскрипело дерево, и на меня посыпалась труха и противная мелкая живность.

Я затаил дыхание.

Зашуршали лапти и зацокали когти: проводники устроили встречу на Эльбе как раз у меня над головой.

Собаки принялись рыскать вокруг, что-то вынюхивая.

Я похолодел от дурных предчувствий, и, как назло, в носу засвербело. Вот уж не знал, что у меня аллергия на собачью шерсть. Раньше вроде не было.

«Теперь будет», — успокоил внутренний голос.

Секунды растянулись в вечность, а ритм сердца, наоборот, убыстрился. Кровь зашуршала в ушах, в глазах потемнело, и я едва не свалился в реку. Благо вовремя сообразил, что причина помутнения рассудка в длительной задержке дыхания. Так со страху и умереть можно.

Пока я пытался насытить легкие кислородом и при этом не издать ни звука, проводники о чем-то договорились и, каждый со своей сворой, вернулись к стрельцам. Шум затих вдали, и я смог спокойно вздохнуть. Кажется, пронесло.

Погоня двинулась прочь, оставив меня лежать в полном изнеможении, прижавшись голым пузом к шершавым бревнам.

Пережду до темноты, а там буду выбираться из стольного града в более безопасные места.

— Смотри, Пусик, а наш-то не полный дурак, — раздалось за спиной.

Я, изогнувшись, посмотрел назад, но там никого не было.

— Да он просто молодец! — согласился Пусик. У меня устойчивый психоз.

— Я схожу с ума, — сказал я самому себе. И добавил: — Или уже сошел.

— Да ты чё, мужик? — возмутился Гнусик. — Расслабься.

— Я их слышу, но их нет.

— Каво это нет? — возмутились в унисон Трое-из-Тени.

— Вас нет.

— Ну ты даешь! Это меня-то нет?!

— Вы плод моего воображения.

— Ах ты… Нет!

Что-то стукнуло меня по затылку, вполне ощутимо.

— Агрессивные попались фантазии, — констатировал я.

— Гнусик, молчать! — рявкнул Пусик. — Говорить буду я.

— Если сомневаешься в своем рассудке — значит, нормален, — начал вспоминать я читанное когда-то определение шизанутости человеческих индивидуумов.

— Ш-ш-ш… тихо, — произнес голос. Раздались шаги, по мосту кто-то прошел.

Когда шаги затихли, Пусик начал разъяснять мне суть происходящего.

— Мы, Трое-из-Тени, — не плод чьего-либо воображения… здесь ты себе явно льстишь… мы редчайшее природное явление. Невероятное, но случившееся… В давней давности, лет двести тому, произошло событие, потрясшее законы бытия и…

— Вымерли динозавры? — предположил я. — Только палеонтологи считают, что это случилось намного раньше…

— …и приведшее к появлению нас.

— Ну, ребятки, это вы лучше скажите спасибо папе с мамой.

Пусик тяжело вздохнул, демонстрируя крайнюю степень своего терпения, и продолжил повествование:

— Некая ветреная особа из глухого селения…

— Мать. Наша, — уточнил Гнусик.

— …как-то, по лесу гуляючи, встретила Чудо Гороховое.

— Чудо-Юдо, что ли? — спросил я.

— Ты че, стукнутый? — Более наглый из Троих-из-Тени двинул меня по затылку. — Чудо-Юдо с Чудом Гороховым спутать невозможно.

— Извиняюсь. Просто у меня с зоологией в школе проблемы были.

— Гнусик, не влезай! — прикрикнул на брата Пусик. — Чудо-Юдо — это та многоглавая образина, которую ты видел в светлице царской, а наш папашка — совсем другое дело. Красавец писаный, хотя с головой проблема. Вернее, целых три. По одной на каждую голову… Видишь ли, Чудо-Юдо, независимо от количества голов, будь их шесть, девять или все двенадцать — является одной личностью. В его теле находится всего одно «я», хотя и премерзкое, должен заметить. Чудо Гороховое — три головы и три независимых духа в одном теле. Три личности, три индивида, но в одной обители…

— Да, при таком раскладе квартирку не разменяешь…

— Полюбила матушка наша, на то время девица юная, в самом соку страстном, папашу нашего. И, как водится, — шмыг в стожок, под ракитовый кусток… Прошел срок положенный, и появились на свет мы. Не сами по себе, а при теле.

— При каком?

— Необычном. От матушки нам досталась одна голова, а от папани — три сущности. Вот и вышло, что у одного хозяина образовалось три тени.