Сокрушительное бегство - Зубко Алексей Владимирович - Страница 1

Алексей ЗУБКО

СОКРУШИТЕЛЬНОЕ БЕГСТВО

ПРОЛОГ

Последствия неумеренного потребления алкоголя

— Не понял… — С трудом сфокусировав хаотично прыгающий из стороны в сторону взгляд, я пытаюсь путем логических умозаключений определить, которая из этих двух дверей ведет в мою скромную обитель. Но мне мешает навязчивая мысль, нашептывающая в правое ухо, что еще утром их было в два раза меньше — ровно одна. — Ерунда какая-то! Откуда тогда взялась вторая?

Поправив галстук, узел которого почему-то оказался во внутреннем кармане пиджака, я решительно делаю шаг вперед и вскидываю на уровень груди сложенные пучком пальцы правой руки. Обычно для открывания дверей магией я не пользуюсь, но тут такой случай…

Обе двери послушно распахнулись во всю ширь, одинаковые охранные системы на их внутренней стороне оскалили свои львиные морды и пропели-прорычали в один голос:

— Приветствуем вас, уважаемый квартиросъемщик Иван Кошкин!

— Ик!.. Вот черт! — Мои надежды на то, что откроется только одна дверь, которая и окажется моей, не оправдались. Они обе ведут себя так, словно и впрямь в каждую можно войти и попасть в мое жилище.

Что в общем-то логично, поскольку на этом этаже чужих дверей нет. Даже лифт делает последнюю остановку этажом ниже. Ничего не попишешь, чердачное помещение… то бишь как это по-ненашенскому… апартаменты пентхауз. Хотя и с уклоном в нашу действительность. Тем не менее дверь здесь должна быть лишь одна, моя. Откуда же взялась вторая?

В задумчивости принимаюсь почесывать кончик носа, но после того как один палец провалился в ноздрю, а второй едва не попал в глаз, оставляю это опасное для здоровья занятие и приступаю к более внимательному осмотру дверей. Одна, вторая и… третья?!

— Что вы себе п-позволяете?! — возмутился я.

— Приветствуем вас, уважаемый квартиросъемщик Иван Кошкин! — в один голос повторили три львиные морды, в детстве, видимо, не читавшие Грибоедова и поэтому прислуживающие очень рьяно, вкладывая в этот процесс всю свою электронную душу без остатка, до последнего диода.

Сезон деления у них, что ли?

В колени мне ткнулась рогатая голова плюшевой игрушки, своим окрасом цвета ржавой воды кого-то мне напомнившая. Судя по количеству голов — Цербер, а на самом деле… Но раскачивающаяся под ногами площадка не располагает к долгим умственным нагрузкам, и я решаю не баламутить зря глубины своего подсознания с целью извлечь оттуда хоть какое-то воспоминание, — из-за часового запоздания с опьянением оно еще не дошло до кондиции, достаточной для ведения конструктивной беседы с сознанием.

— Которая из вас моя? — уперев руки в боки, строго спросил я.

Двери испуганно заметались, стараясь одна за другой укрыться от начальственного ока.

— Приветствуем вас, уважаемый квартиросъемщик! — попытались выслужиться две двери, остановив на миг свое хаотичное движение. А затем вновь сорвались с места, и их стало снова три, или… ну вот!.. уже четыре.

Обиженный, я лег там же, где стоял, положив под голову добровольно подвернувшуюся под руку здоровенную плюшевую игрушку, и палуба подо мной закачалась, и корабль понес меня куда-то, кренясь то в одну, то в другую сторону. Последней моей мыслью было: уплыть бы так далеко, чтобы длинные руки тетушки Акулины Степановны не могли дотянуться до меня. Кажется, я пытался сие желание выразить словами, на удачу скрестив пальцы в кармане, вот только… начался шторм. Баллов на семь-восемь. Матросы на вантах дружно проорали:

— Слушаюсь и повинуюсь, господин!

«Почему „господин“? Непорядок! — возмутился я. — „Капитан“ будет пру… при… правильне-е-е…»

Раскатисто громыхнул близкий гром. Запахло озоном. Но все это воспринималось мною уже сквозь сумбурный сон.

Часть I

ПОЧЕМУ ВСЕ ГОНЯТСЯ ЗА МНОЙ?

ГЛАВА 1

Далече занесла нелегкая

Если принять поговорку: «Как утро встретишь — так и день проведешь» за аксиому, то, выходит, денек меня ждет еще тот.

Неспокойная тяжесть в желудке, горечь в пересохшем горле, хоровод светлячков в голове и ломота во всем теле. Когда я попробовал открыть глаза и встать, то к этому букету «приятных» ощущений добавились резь в глазах и головокружение.

И что хорошего, спрашивается, может принести этот день?

Неимоверным усилием воли мне удалось остановить раскачивание земли. Когда обозримое пространство перестало прыгать из стороны в сторону, я осмотрелся, медленно поводя головой сперва вправо, затем влево.

— Где я? — возник вполне законный вопрос, прозвучавший смрадным карканьем сорвавшей голос вороны, намедни обожравшейся содержимым консервной банки с надписью «Бычки в масле». Вот только жестянка обнаружилась в мусорном баке близ студенческого общежития и посему стараниями его обитателей была наполнена повторно совсем не теми «бычками», о которых сообщала этикетка.

Я помню, как сидел в баре, пил, потом… опять пил… не помню только, кажется, снова пил. Но как меня занесло на природу? Я должен быть у себя дома и готовиться к встрече незваных гостей, воплощая в жизнь английскую поговорку: «Мой дом — моя крепость». А вместо этого беспечно прохлаждаюсь в тенечке какого-то дерева. Бум!

Потирая ушибленную макушку, я поднял желтобокую грушу и отомстил ей, впившись в сочную мякоть зубами. Думаю, Ньютон тоже проделал с яблоком, а уж после, терзаемый муками раскаяния, подвел под все это происшествие научную основу. Оно и понятно: наука требует жертв.

«Если я сижу под грушей, — мой мозг принялся выстраивать логическую цепочку, заставляя извилины, буксуя и поскрипывая, все же шевелиться, — причем не под дикой (а об этом говорит вкус и размер ее плодов), то значит… Что же это может значить? Ах да! Значит — поблизости должны быть люди. Мичуринцы разные».

Поднявшись с твердым намерением незамедлительно отправиться на поиски человеческого жилья, в котором обычно есть холодильники, а в этих холодильниках порой водятся чудесные баночки и бутылочки с пивом, я оправил пиджак, пытаясь придать ему пристойный вид. Вот только без утюга положения не поправить. Возможен лишь поверхностный марафет. Сметая с помятой ткани листочки и соломинки, я обнаружил в боковом кармане какой-то посторонний предмет, формой напоминавший сосуд. Где нужно, он был округлый, где нет — там нет, в смысле, имел горлышко довольно длинное и узкое. Поспешно достав его на свет из глубины кармана, в который рука входит почти по локоть, я разочарованно вздохнул и вознамерился было забросить ненужную емкость куда подальше, но потом передумал. Все-таки пусть останется на память о моем феноменальном невезении, из-за которого эта самая память может оказаться весьма и весьма короткой.

Изящно выполненный из серебра, инкрустированный рубинами, кувшин явно был раритетной ценностью. На выставке он занял бы почетное место, но я-то брал его не ради искусства, а ради содержимого…

Вот лично вы что будете делать, если вам понадобится убить человека, а вас этому не учили? (Оставим на время моральные аспекты этого вопроса и рассмотрим его исключительно с точки зрения логики.) Правильно: наймете профессионального убийцу. А если человек не в состоянии справиться с этим? Это, конечно, проблема, но разрешимая с помощью хороших денег. Вот и я решился на такой шаг. Снял со счета всю наличность и отправился в «Инфернальный центр трудовых резервов» на площади отчества Кузьмича. Там, уяснив, какой конкретно специальности работник мне требуется, меня препроводили в отдел свободных для найма джиннов. Кто не слышал об этих виртуозах удавки, кинжала и яда? Они способны проникать сквозь любые преграды, разумеется, кроме специально возведенных на этот случай магических барьеров. Но и последние не способны остановить их, они могут только задержать на время, дав сигнал о нарушении границы магу, возведшему барьер. Как раз то, что мне нужно… Рассудив таким образом, я пришел к выводу, что мне нужен самый лучший, поскольку ошибки не должно быть, иначе мне не жить. А если и жить, то недолго и в постоянном страхе… Вспомнив рекламные ролики, я сообразил, что чем древнее емкость, в которую заключен джинн, тем древнее сам джинн, а значит, и более могучий и умелый. Опустевшие обители неудачников пылятся в запасниках музеев.