Карантин - Зорин Виталий - Страница 24

– Бумаги много весят, – перехватил его взгляд Ненароков.

– Я в Каире останавливаться не буду, – попытался мягко отказаться Никита. – Первым же попавшимся рейсом улетаю в Москву.

– И не надо там останавливаться! – расцвел в улыбке вице-консул. – Тем более что с дипломатической почтой вам нельзя проходить через таможню без соответствующих документов. Поэтому в зале транзитных пассажиров вас встретит сотрудник российского посольства в Каире Игорь Петрович Постышев и в обмен на оказанную услугу вручит вам билет до Москвы.

Никита ничего не сказал. Интересно, вице-консул его что, за круглого дурака принимает? Впрочем, наверное, именно так и думает. А какие мысли могут быть у мелкого жулика, на пару с консулом ворующего медикаменты? И Полынову внезапно стало жаль Ненарокова. Профессионалам всегда жаль дилетантов, даже когда они противники.

Ненароков предупредительно распахнул перед Никитой дверь в небольшой холл здания частного аэродрома, вошел за ним следом. В холле у никелированной вертушки стоял бравый негр двухметрового роста в гвардейской форме и лихо заломленном берете на макушке. Стоял он, прислонившись к стене и опираясь на ствол швейцарской винтовки «ЗИГ» как на древко дротика. От безделья и беспросветной скуки парень, видно, совсем одурел и впал в полное безразличие. Танк мимо него пройди – и то не заметил бы.

Никита напустил на лицо апломб облеченного важным государственным заданием человека и пошел на гвардейца. На предъявленный билет негр даже не посмотрел, и, наверное, Полынов с Ненароковым беспрепятственно прошли бы на летное поле, не акцентируй Никита внимание на чемоданчике.

– Это дипломатическая почта, – поднес он кейс к глазам гвардейца.

Негр смотрел на чемоданчик тупым, бараньим взглядом.

– Дипломатическая почта, – повторил Никита по-английски и постучал по кейсу пальцами.

Наконец гвардеец очнулся и что-то спросил на местном наречии.

Ненароков бросил на Полынова укоризненный взгляд и коротко ответил на том же языке. Гвардеец отрицательно покачал головой и возразил. Вице-консул повысил тон и стал тыкать в лицо гвардейцу свои документы. Тут уж гвардеец окончательно пришел в себя и тоже стал говорить на повышенных тонах, тыча пальцем куда-то в сторону служебных помещений.

Вице-консул еще немного попрепирался с охранником, затем пожал плечами и, повернувшись к Никите, сказал:

– Вы идите, садитесь в самолет, я сам все улажу.

– А чемоданчик?

– Берите с собой.

И они разошлись. Ненароков в сопровождении «бравого» гвардейца направился к начальнику аэродрома, а Полынов через турникет вышел на летное поле.

Но к самолету Никита не пошел. Обогнув здание, он подошел к «Лендроверу», булавкой открыл замок багажника и, аккуратно положив кейс, захлопнул крышку. И только затем направился к самолету. «Эх, дурашка ты, дурашка… – в душе пожалел Полынов вице-консула. – Ну что тебе стоило забрать у меня кейс? Я тебе уж и так и эдак намекал, разве что костяшками пальцев по кейсу не стучал, как перед гвардейцем…»

На траве в тени самолета возле шасси сидело двое немолодых людей в старой аэрофлотовской форме.

Еще издали Никита услышал родную русскую речь.

– Привет, земляки, – сказал он, подходя.

Летчики повернули головы. Роднила их не только форма, но и усталые загорелые лица, и грустные взгляды, и ранняя седина. Разве что один был чуть постарше, лет сорока пяти, и с голубыми глазами, а второй – помоложе, но тоже за сорок, и кареглазый.

– Привет, – равнодушно отозвался тот, что постарше. – Из России?

– Ну а откуда же еще!

– Значит, уже не земляк, – вздохнул летчик. – Мы с Украины.

– А почему тогда по-русски разговариваете? – съязвил Никита. «Уроки» Стэцька Мошенко не прошли даром.

– А я лучше на старославянском заговорю, чем в принудительном порядке «забалакаю», – все так же равнодушно ответил летчик. – От нас что надо? Весточку, что ли, на родину передать?

– Да нет. Я – ваш пассажир. Сейчас билет покажу…

Никита зашарил по карманам.

– Не надо, – махнул рукой второй летчик, встал и ударил кулаком по фюзеляжу. Корпус машины отозвался гулом. – Алексей, прогревай моторы! Летим!

Тем временем первый летчик выбил из-под шасси колодки и, прихватив их, направился к люку.

– Ну, а ты чего, – обратился к нему оставшийся летчик, – особого приглашения ждешь?

– А что, так сразу и летим? – удивился Никита.

– Самое время… – Летчик выбрался из-под крыла и, прищурившись, посмотрел на небо. – Лучшего времени здесь, чем летать в грозу, нет…

– Никита, – представился Полынов и протянул летчику руку. Нравились ему эти простые, бесхитростные парни.

– Михаил, – назвался летчик, но руку не пожал. – Ты – врач?

Никита кивнул.

– С эпидемией боролся?

Никита снова кивнул.

– Тогда не протягивай руки.

Полынов рассмеялся.

– Таким образом «тофити» не заразишься. Вот разве что со мной переспать надумаешь, тогда есть опасность.

– Ишь, размечтался, – хмыкнул Михаил. – Знаешь такую поговорку: «Береженого и бог бережет»?

Тогда прикуси язык и залазь.

Уже на последней ступеньке трапа Никита оглянулся и сквозь стеклянные двери в домике аэродрома увидел спешащего на поле вице-консула. Никита повернулся и, стоя в проеме люка так, что левое плечо скрывал борт самолета, правой рукой помахал Ненарокову. При этом он состроил вице-консулу такую лучезарную улыбку, будто тот являлся ярчайшим представителем слабого пола.

Вице-консул нерешительно остановился и тоже помахал рукой, напоследок одарив Никиту своим «неотразимым» оскалом барракуды. Ничего другого, как подумать, что в левой руке Никита держит чемоданчик, он не мог.

– Чего застрял? – недовольно крикнул с земли сквозь рев набирающих обороты двигателей Михаил. – Давай быстрее!

Никита шагнул внутрь самолета.

Трюм транспортного «Ан-24» напоминал собой авгиевы конюшни. Хотя коней здесь вряд ли перевозили, но коз и баранов – точно. И, само собой, оружие, потому что к запаху навоза примешивался запах оружейной смазки. Впрочем, сейчас трюм был практически пуст. Лишь в хвостовой части лежало несколько джутовых тюков неизвестно с чем.