Карантин - Зорин Виталий - Страница 22

А тут, если так можно сказать, счастливая оказия – через полтора часа с частного аэродрома вылетает самолет на Каир. Вот ваш билет.

Никита взял билет, сунул в карман. Действительно, счастливая оказия. По основному варианту «отхода» необходимо было пересечь границу с соседним государством в пяти километрах южнее столицы, а там на попутках добираться до аэропорта. При самых благоприятных обстоятельствах в Европу он бы вылетел поздним вечером.

– Спасибо.

– К сожалению, вице-консула сейчас нет, а то бы он подбросил вас до аэродрома. Но тут недалеко идти. Минут двадцать прямо по улице до самого конца.

А там – увидите.

– Спасибо, – повторил Никита.

– Не за что, – улыбнулся консул одними губами. – Это наша обязанность – помогать соотечественникам. Только вот один вопрос… Понимаете, рейс частный, и нам пришлось платить наличные… Конечно, Красный Крест перечислит эти деньги МИДу, а МИД нам компенсирует… Но когда это будет?

– Понимаю, – кивнул Никита. – Сколько?

– Четыреста долларов.

Никита молча достал деньги и расплатился, хотя знал, что на местных авиалиниях с него взяли бы от силы сотню. Но в его положении выбирать не приходилось. И все же столь явная спекуляция консула произвела неприятное впечатление. Плохо, когда государство вовремя не выдает зарплату своим представителям за рубежом. А еще хуже, когда дипломатические кресла занимают мелкие жулики.

На этот раз консул заулыбался не только губами, но и в глазах появились искорки благожелательности.

Он, наконец, встал и протянул руку.

– Всего вам доброго. Счастливо долететь.

Никита протянутой руки не заметил.

– Погодите прощаться, Арнольд Семенович, – сказал он и сел на стул. – У вас был один вопрос ко мне, а теперь и у меня к вам вопрос будет. Да вы садитесь, господин консул.

Родзиевский медленно опустился на стул, никак не проявляя своего недовольства. Выдержка у него была дипломатическая, непробиваемая, но взгляд стал недобрым.

– Я вас слушаю, Никита Артемович, – сухо сказал он.

– А дело вот в чем, Арнольд Семенович, – спокойно начал Никита. – Месяц назад спецрейсом из Москвы я доставил сюда груз медикаментов и медицинского оборудования для российского Красного Креста, единственным представителем которого в этой стране является доктор Малахов…

– Я вас понял, Никита Артемович, – перебил Родзиевский. – К сожалению, в настоящее время из-за распутицы доставить медикаменты доктору Малахову не представляется возможным. Не мне вам рассказывать, вы сами знаете, в каком состоянии здесь дороги. Как только закончится сезон дождей, мы отправим доктору все препараты и оборудование. Вы удовлетворены?

– Нет. Зачем решение проблемы откладывать в долгий ящик? – невозмутимо пожал плечами Никита. – У ворот стоит грузовик американской миссии.

Конечно, весь груз в него не поместится, но половину он сможет забрать и доставить доктору Малахову.

На лицо консула набежала хмурая тень.

– Вот что, господин Полынов, – официальным тоном проговорил он. – Пока еще в консульстве распоряжаюсь я. Поэтому решать, когда, куда и кому отправлять гуманитарную помощь Российской Федерации, буду тоже я. Вы доставили груз в страну – спасибо. Теперь можете возвращаться в Москву хоронить свою тетю. Всю ответственность за гуманитарную помощь я беру на себя. До свиданья.

– Да неужели? – нехорошо усмехнулся Никита. – Это с чего же вы взяли, что на медикаменты международного Красного Креста распространяется юрисдикция России? Это что-то новенькое…

Однако консул был еще тем пройдохой.

– Груз доставлен сюда российским самолетом, значит, за его сохранность отвечает наше представительство. Разговор закончен. Прощайте.

Родзиевский сидел неподвижно, с каменным лицом, и таким же неподвижным холодным взглядом в упор смотрел на Полынова. Мол, что ты можешь, букашка, против меня?

– Жаль… – искренне вздохнул Никита и встал. – Жаль, что не договорились…

Он протянул руку – якобы для прощания, но в последний момент выбросил ее вверх, схватил Родзиевского за шевелюру и сильным рывком припечатал лицо консула к столу. Придавив голову еще сильнее к столешнице и используя ее затылок как точку опоры, перемахнул через стол, где хватил консула за правую руку, дернувшуюся было к ящику стола. И ее тоже растопыренными пальцами изо всей силы припечатал к столешнице. Консул приглушенно взвыл.

– Ай, как плохо, как плохо… – посочувствовал Никита, одной рукой доставая из ящика стола пистолет «Макаров», а второй все еще прижимая голову консула к столу. – Личико вава, ручка вава… Не надо шалить, мальчик, на государственной службе.

Рывком за волосы он посадил Родзиевского и сунул пистолет в расквашенный нос.

– Никаких звуков издавать не советую, – мрачно порекомендовал Никита. – Во избежание осложнений.

Консул сидел ни живой ни мертвый, лишь ошарашенно моргал глазами. Видимо, с ним впервой обходились вопреки дипломатическому этикету.

Никита освободил брюки Родзиевского от ремня, завел ему руки за спину и привязал их к спинке стула.

Затем порыскал по ящикам стола и в одном из них обнаружил целый набор галстуков. Все правильно, как без них дипломату? Ну просто никак нельзя. Особенно при такой «недипломатической» встрече. Галстуками Никита привязал ноги консула к ножкам стула, а один, свернув в тугой комок, запихнул в рот вместо кляпа.

– Так-то будет лучше, – прокомментировал он, когда критическим взглядом оценил свою работу.

Консул неожиданно начал икать. Лицо побледнело, глаза стали закатываться.

– Ну-ну, – пожурил его Никита. – Зачем же в обморок шлепаться, как гимназистка? Никто на твою жизнь покушаться на собирается.

Он схватил с тумбочки сифон с водой, брызнул на лицо Родзиевского, пошлепал по щекам. Консул замотал головой, шумно, со всхлипами, задышал разбитым носом.

– Вот и ладушки, – удовлетворенно констатировал Никита, обшаривая карманы Родзиевского. – А вот и ключики от каморки папы Карло, – объявил он, извлекая связку ключей. – Какой из них от склада? Этот?

Консул отрицательно покачал головой.