Покровские ворота - Зорин Леонид Генрихович - Страница 13

А л е в т и н а. Верю. Он — разговорчивый малый.

К о с т и к. Верите, слово боюсь сказать.

А л е в т и н а (отдает Хоботову коробку). Конфетки.

Х о б о т о в. Спасибо. Это излишне.

Л ю д о ч к а. Не ест, не пьет и ночью не спит.

К о с т и к. Надо стремительно восстанавливаться. Второго мая, впервые в истории, сезон открывается в Лужниках!

Л ю д о ч к а. Я еще там не была ни разу!

К о с т и к. Это я беру на себя. (Хоботову.) А мы не одни. У нас эскорт. Савранский на своем мотороллере нас почтительно сопровождал.

Х о б о т о в. Где же он?

К о с т и к. Сидит у ворот.

Х о б о т о в. Так пусть он идет сюда.

К о с т и к. Невозможно. Он не бросит стального друга. (Кричит.) Савранский! Ты там не уезжай, а временно побудь за оградой.

Голос С а в р а н с к о г о: «Слышу!»

Мы вам не будем мешать.

Входит Велюров в новом костюме.

Смотрите, до слез знакомый образ…

В е л ю р о в. Я не вовремя?

Х о б о т о в. Ну почему же?

В е л ю р о в. Возьмите яблоко. Это вам.

К о с т и к (Велюрову). У вас такой триумфаторский вид. Кого вы разбили под Аустерлицем?

В е л ю р о в (тихо). Я видел…

К о с т и к. Светлану?

В е л ю р о в. Ее подругу. В субботу они придут на концерт.

К о с т и к. Не повторите прежних ошибок.

В е л ю р о в. Кого вы учите?

К о с т и к (озабоченно). Очень жалко, что вы не грассируете. Этот штришок придал бы вам аромат и шарм.

В е л ю р о в (небрежно). Не беспокойтесь. Сойдет и так.

К о с т и к. И малость подправили бы фамилию. Шевелюров. Это звучней. Менее мануфактурно.

В е л ю р о в. Вздор. Нет никакой необходимости.

К о с т и к. Ваше дело. И все же не надо бы забывать. Всемирный фестиваль на носу. Вам следует быть во всеоружии.

В е л ю р о в. Не запугивайте меня.

К о с т и к (озабоченно). Глядите.

В е л ю р о в (озираясь). В больнице я не лежал. Я был в санатории. Тоже не сахар. Особенно угнетают женщины. Все от шестидесяти и выше. Начисто убивает тонус.

К о с т и к. А зачем вас туда занесло?

В е л ю р о в. Меня зондировали.

К о с т и к. И успешно?

В е л ю р о в. Бестактный вопрос. (Хоботову.) Я рад, что вам лучше.

Х о б о т о в. Аркадий, я тоже вам очень рад. Хотя не скрою, мне больно вспомнить, что вы участвовали в насилии.

В е л ю р о в. Помилуйте, я вас хотел спасти!

К о с т и к (Хоботову). Да, они вас ловко упрятали.

Х о б о т о в. Я ничего не мог поделать. Поймите, один против четырех.

К о с т и к. Все же не стоит переживать. Важно не то, что вас победили. Важно, что вы сопротивлялись!

Л ю д о ч к а. Не надо про грустное говорить!

К о с т и к. Верно, давайте лучше петь. Вашу польку в моем переводе. «Мой отец за-пре-щал, чтоб я польку тан-це-вала. Мой отец запрещал, чтоб я польку танце-вал».

А л е в т и н а. И чтобы я с незаконченным высшим все это слушала.

Л ю д о ч к а. Так хорошо же!

К о с т и к (полуобняв Алевтину). Я перед нею робею. Нет, правда.

Х о б о т о в. Боже мой, Маргарита и Савва!

Л ю д о ч к а. Я убегу.

Х о б о т о в. Ни в коем случае.

Л ю д о ч к а. Убегу.

К о с т и к. Не надо бежать. Временно отойдем под навес и посмотрим, чем кончится партия.

Костик, Алевтина и Людочка идут к доминошникам, и таким образом появившиеся Маргарита и Савва их не видят.

М а р г а р и т а (оглядывая Хоботова). Ну, сегодня совсем молодцом. Глаза совсем по-другому смотрят.

Х о б о т о в. Да, я чувствую, что здоров.

С а в в а. Вот и ладно.

М а р г а р и т а. Привет, Аркадий.

В е л ю р о в. Каково вам на новом месте?

С а в в а. Это, брат, сон. Хожу да жмурюсь. Такой это, понимаешь, простор. Такая воля. Гуляй — не хочу. Есть, конечно, чего поделать. Я утром как встал, так сразу за дрель… Ну… и полы, и всякая мелочь. Но это, знаешь, были бы руки. Все налажу в короткий срок. Льву там тоже очень понравится.

Х о б о т о в. Это не так уж важно.

С а в в а. Не скромничай. Тебе там жить.

Х о б о т о в. Вы вновь за свое?

М а р г а р и т а. Я говорила с Верой Семеновной. Она сказала — тебя можно брать.

Х о б о т о в. Что значит — брать?

М а р г а р и т а. Я к ней пройду. А ты пока оформляй бумаги и спускайся в приемный покой. Савва, возьми такси на стоянке и подгони машину сюда.

С а в в а. Сделаю.

М а р г а р и т а. Мы везем его к нам. Живо! Хоботов, ты не мешкай. (Идет.)

Х о б о т о в. Савва, скажи, когда это кончится? Что ты молчишь?

С а в в а. Нехорошо.

Х о б о т о в. Что нехорошего?

С а в в а. Не обижайся. Я тебе откровенно скажу. Ты — выдающийся человек. Я, безусловно, тобой восхищаюсь. Я, откровенно говоря, просто даже не понимаю, откуда такая вот голова и чего в нее ни напихано. Но скажу тебе откровенно, ты иногда ставишь в тупик.

Х о б о т о в. Позвольте…

С а в в а. Нет уж, позволь и мне. Откровенно сказать, — наболело. Такая у тебя голова, и этой самою головою не смыслишь самых простых вещей. Сам знаешь, у Маргариты мозги — тебе против них не потянуть. Что тебе дадено, то тебе дадено, а чего не дано, того не дано. Пойми наконец, какой ты везучий. Жалеет тебя такой человек. Можешь жить у нее как за пазухой. Чего ж тебе надо? Живи да радуйся. И делай что тебе говорят. Вот вырезали у тебя твою дрянь. Кажется, счастье. А что ты делал? Как себя вел? Как скандалист. Ты же буквально сучил ногами. Ты же попросту хулиганил. «Уйдите, не дамся, я сам — с усам!» Я откровенно скажу — постыдно. Сам ты хоть отдохнул под наркозом, а Маргарита ночи не спит. (Махнул рукой.) Думал, в больнице ты стал сознательней. А ты — за старое. Нехорошо.

Х о б о т о в. Ты объясни, зачем тебе нужно, чтоб я у вас жил? Тебе что за радость?

С а в в а. Вот ведь, на всех языках говоришь, а по-русски не понимаешь. Живут не для радости, а для совести. Что ж делать, коль ты без нас пропадешь?

Х о б о т о в. Но почему ты вбил себе в голову, что я пропаду?

С а в в а. Спроси у Аркадия. Я — за машиной. Пора тебя брать. (Уходит.)

Х о б о т о в. Я погиб.

В е л ю р о в. А если он прав? Люди эмоционального склада нуждаются в некотором руководстве.

Х о б о т о в. Костик!

Подходят Костик, Людочка и Алевтина.

К о с т и к. Ушли?

Х о б о т о в. Сейчас вернутся. Маргарита в приемном покое. Савва побежал за такси. Они меня увезут к себе. Я погиб.

К о с т и к. Только без паники.

Х о б о т о в. Костик, я знаю что говорю. Стоит мне только туда попасть, и уже не будет исхода.

К о с т и к. Надо бежать. Сейчас. Немедленно.

Х о б о т о в. В пижаме не выпустят.

К о с т и к. Предусмотрел. Пройдите с Велюровым под навес. Он нацепит ваши обноски, а вы облачитесь в его костюм.

В е л ю р о в. Что такое?

Л ю д о ч к а. Больные ж увидят!

К о с т и к. Больные не выдадут.

Х о б о т о в. Это правда. У больных — большая взаимовыручка.

К о с т и к. Савранский сажает вас на мотороллер, везет к себе, и эту ночь вы проводите у Савранского. А завтра суровая Алевтина, используя свое положение, вас регистрирует с чудной Людочкой. И дело сделано. Решено?

Х о б о т о в (зажмурившись). Я готов.

В е л ю р о в. Но это немыслимо. Это какой-то нелепый фарс.

К о с т и к. Черт знает что! В конце концов вы артист, лицедей или банщик? Может быть, уже двадцать лет вы просто морочите публике голову? Скажите, где ваша страсть к сюжету? Не побоюсь сказать — кви про кво. Где тяга актера к переодеванию?

В е л ю р о в. Опять!

К о с т и к. Да дайте же нам заглянуть в ваши старые пороховницы. Я мечтаю в них обнаружить хотя бы одну щепотку пороха.

В е л ю р о в. Вы мальчишка!

К о с т и к. Свободная вещь. Но я смертельно разочарован. Как видно, вы уже не дровосек.