Тюремные записки Рихарда Зорге - Зорге Рихард - Страница 24

Мияги собирал военную информацию больше в оживленных местах Токио, в ресторанах и барах. В связи с этим он вынужден был часто посещать различные подобные заведения. Он часто жаловался, что ему приходится много выпивать в барах ради получения даже небольшой информации.

Мияги часто ездил в Осаку, но я не знаю, с кем он был там связан. Он говорил только, что посещал там двух или трех знакомых. Иногда он добирался и до Кобе, чтобы разузнать что-либо о ходе или отмене мобилизации размещенных там дивизий. В последнее время Мияги, кажется, часто встречался со своим старым другом, вернувшимся из Америки[57]. По моему впечатлению, Мияги использовал его не в качестве источника информации, а в качестве переводчика и помощника в повседневных делах. Мияги несколько раз говорил мне об Акияме и всегда твердо подчеркивал, что он заслуживает доверия, если я проявлял беспокойство о его дружбе с этим возвратившимся из Америки знакомым.

Кроме того, у Мияги было много случайных знакомых, от которых он время от времени также получал сведения, но нельзя считать кого-либо из них достоверным или регулярным источником информации. Поскольку Мияги переводил информацию Одзаки и раз за разом передавал мне донесения Одзаки, в последние годы я очень тесно сошелся с ним.

Я уже и ранее отмечал, что Мияги поддерживал контакты с помощниками Одзаки – Каваи, Мидзуно, так называемым «специалистом». Поэтому и этих людей иной раз нужно рассматривать в качестве источников информации Мияги. Как и с Одзаки, с Мияги у меня были близкие личные отношения.

У Вукелича было две задачи. Одна касалась технической стороны нашей деятельности, другая заключалась в сборе информации.

Самым важным источником его сведений было информационное агентство «Домэй». По работе он бывал там каждый день и поэтому мог легко заполучить разнообразную информацию, как опубликованную, так и неопубликованную. Кроме того, он мог узнавать скрытые политические нюансы непосредственно в агентстве «Домэй» и его отделах. Информация, получаемая оттуда, была чисто политической, а некоторая просто отражала политическую атмосферу. Поэтому в принципе важной информации оттуда не поступало, но она была значимой и интересной как дополнение к огромному количеству сведений, полученных моей группой по другим каналам. Это впечатление особенно укрепилось после докладов Вукелича об атмосфере в агентстве в связи со Второй мировой войной и настроениях, связанных с развязыванием войны Германии с СССР. Агентство «Домэй» совершенно не было прогерманским, и такая позиция отражала чувства большинства японцев.

Вукелич часто мог получать сведения, которые были широко известны в «Домэй», но из-за цензуры обычно не публиковались. Благодаря этому мы могли изучать политическую обстановку в Японии и знать позицию правительства. Он также общался с французами из отделения агентства «ГАВАС» и получал от них различные отрывочные сведения. Благодаря этому он мог узнавать позицию своих друзей-французов после падения Франции по отношению к Германии и политику Японии по отношению к Индокитаю и Южным странам. Однако это были скорее материалы, отражающие общую атмосферу событий, чем достоверная информация.

Отделение агентства «ГАВАС» имело контакты с французским посольством, и Вукелич при случае лично бывал там, в связи с чем нас очень интересовали текущие сведения и капитальная информация, которые он там добывал. Вукелич также несколько раз встречался с военным атташе французского посольства, однако информация, полученная по этому каналу, не была особо важной.

В качестве корреспондента информационного агентства «ГАВАС» Вукелич, с разрешения японских военных властей, смог совершить поездку на Халхин-Гол, и нечего говорить, что благодаря этому случаю он собрал информацию для нас.

В последнее время он получал много информации от иностранных, особенно американских, журналистов, среди которой были очень интересные сведения, связанные большей частью с дипломатической политикой. Например, из представленной им информации наиболее важной была речь посла США Грю в 1941 году. В последнее время он, пожалуй, еще более сблизился с американскими журналистами.

Штейн был в Токио с 1936-го до начала 1938 года. Он симпатизировал нам, но никогда не был настоящим членом моей группы. Однако практически он активно сотрудничал с нами.

Штейн был близко знаком с послом Дирксеном, которого знал еще с Москвы. Посол считал его умным человеком и значительной персоной. Кроме того, для нашей работы ценным было то, что у него как представителя британской газеты были связи с послом Великобритании. В Британском посольстве он имел особенно тесные отношения с известным сэром Сэнсомом[58]. Он мог добывать в посольстве информацию, связанную, главным образом, с общей дипломатической политикой. Иногда у него бывала возможность лично побеседовать с послом и военно-морским атташе посольства. Штейн был очень дружен со всеми иностранными журналистами, особенно с английскими и американскими, от которых получал различную интересную информацию. В последнее время он имел тесные связи с информационным агентством «Домэй», в связи с чем через это агентство, как и Вукелич, мог добывать сведения об общей политической атмосфере и различных скрытых политических действиях. К тому же он сам был ценным источником информации, так как очень скрупулезно изучал экономическую ситуацию в Японии и писал прекрасные книги об этом. Благодаря его исследованиям прояснились многие факты экономической жизни, до тех пор не вполне понятные. В сферу его личных профессиональных интересов входили внешняя торговля и финансы Японии.

Общие замечания

О германском посольстве, которое было моим важнейшим источником информации, я подробно расскажу в другом разделе.

Думается, я могу утверждать, что по сравнению с источниками информации, которые были у меня в германском посольстве, и с источниками, которые имелись у членов моей разведывательной группы, другие мои информационные каналы носили второстепенный характер. Информация, поступавшая из моих источников, кроме двух вышеуказанных, была только относительно значимой. Получить информацию по этим каналам я стремился лишь только в первое время после прибытия в Японию. После 1938 или 1939 года эти источники не играли никакой роли в моей разведывательной деятельности, и я полностью оставил их и к ним не обращался. Причиной «пересыхания» источников, из которых я ранее получал сведения, были постоянно ужесточавшиеся в связи с японо-китайскими событиями антишпионские законы в Японии. После начала этих событий перечисленные ниже информаторы из-за страха перед законом переставали передавать какие бы то ни было сведения. Объем информации, которой они располагали, также резко сократился.

Наконец, я хочу заявить еще об одном: я убежден, что никто из людей, общавшихся со мной, имена которых появятся ниже, ничего не знали ни о моей подлинной миссии, ни о характере моей работы. Все они считали, что я только известный журнал и ст.

Немецкие предприниматели и инженеры

Впервые приехав в Японию, я слышал много различных высказываний бизнесменов и инженеров об общей экономической ситуации. Однако дело не в том, что все они без исключения рассматривали только общеэкономические вопросы, а в том, что представленная ими информация ограничивалась узким кругом вопросов, которыми они занимались, притом в весьма общем виде. Кроме того, опасаясь, что о содержании наших бесед от меня смогут узнать конкуренты, они уверяли, что не знают каких-либо подробностей. Вообще-то говоря, я предпочитал беседовать с инженерами, которые были не так робки, как предприниматели, и, по крайней мере, знали свою специальность. После 1938 года я уже не имел дела с бизнесменами и инженерами. Работая в германском посольстве, я переключился на изучение еще более, чем раньше, конкретных экономических и особенно военных проблем. Используя собранные в посольстве соответствующие материалы, я готовил донесения и для военного атташе, и для себя. Поэтому для получения информации я больше не полагался на предпринимателей и инженеров.