Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Трое на трое - Зламаный Сватоплук - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

– Не смущайтесь, пани Новакова, говорите! Думаете, мы не знаем, что вы подслушиваете телефонные разговоры шефа по параллельному аппарату?

Педант Матейка, признающий только расчеты, статистические сводки и параграфы, никогда бы не пустил такую стрелу наудачу! Он беспокойно поежился, но Яролим почти незаметным движением бровей просигналил ему – ничего, я отлично знаю, что делаю.

– Ну разве что иногда, случайно… – созналась, покраснев, Новакова, ошеломленная всеведением криминалистов.

– Понятно, – сказал Яролим. – Да успокойтесь, не побежим мы на вас жаловаться. Вы ведь просто забыли положить трубку, соединив шефа с отделом кадров. Так что он говорил кадровикам?

– Он говорил с Кудрной, это начальник отдела кадров… Будто дело с Чижеком обстоит не так уж страшно, почему бы и не оставить его на работе, и будто бы его, то есть пана Покорного, кто-то плохо информировал…

– А Кудрна что?

– А тот сказал, мол, мне-то что, ладно, пускай остается.

– И после этого у Чижека уже не было больше неприятностей?

– Нет, по крайней мере, насколько я знаю.

Показания Марии Новаковой даже не протоколировали. Избавиться от нее удалось, только пообещав в виде компенсации за потерянное время подбросить ее до самого дома. Яролим не преминул распорядиться, чтоб свидетельницу отвезли на служебной машине с проблесковым маячком на крыше – пускай немножко насладится полицейской романтикой, коли уж сами они ее так разочаровали.

Сразу же после этого поступило донесение, что Чижек встретился с Хольцовой в бистро на Карловой площади. Матейка только плечами пожал.

– Слушай, Ломикар, – заговорил Яролим, – твое внимание еще не привлекла фигура Павла Покорного?

– Ну, в Чижеке он определенно как-то заинтересован, а что дальше?

– Спроси лучше, что раньше! – чуть ли не выкрикнул Яролим. – После смерти матери оба брата стали совладельцами коттеджа. По-твоему, могло это понравиться Марте Покорной?

– Безусловно, нет, – вставил Томек.

– Паршивая овца в семье, – продолжал Яролим, – и вдруг его сообщник поступает работать на предприятие, где довольно высокое положение занимает Павел Покорный. Какое, в сущности, алиби у Покорного? Два телефонных разговора, причем один из его кабинета в мансарде, что недоказуемо – с тем же успехом он мог звонить из любого уличного автомата; второй разговор подтвержден только супругой.

– Не стану спорить, – устало произнес Матейка, стараясь скрыть сомнение, не допустил ли он где-нибудь серьезной ошибки. – А что скажете вы, пан доктор? – обратился он к Томеку.

– По поводу звонков Павла Покорного? Он мало что может доказать, но он и не обязан этого делать, в отличие от вас, коллега. Даже то обстоятельство, что он сначала возражал против зачисления Чижека на работу, а потом повернул на сто восемьдесят градусов, тоже ничего не доказывает. Впрочем, вы вообще ничего не докажете. Вам понятно, конечно, что с таким материалом нельзя показываться на люди.

Яролиму, как уже бывало не раз, вдруг страстно захотелось быть детективом из романа, где все, правда, хитроумно запутано и погребено под грудой несущественных подробностей, но вместе с тем единственно логично и незаменимо, как в кроссворде. За время службы в уголовном розыске Яролим уже многое повидал, но ему еще никогда не доводилось сталкиваться с подобной шарадой.

12

За столиком в бистро на Карловой площади сидела молодая парочка, попивая кофе и джус. По виду и поведению – не иначе, как студенты. Он чертил ей в блокноте сложные химические формулы, попутно рассказывая анекдоты о профессорах; она твердила, что все-таки попросит отложить экзамен, не то ей грозит позорный провал. Он сдал этот экзамен еще в прошлом году, однако не слишком доверял собственному педагогическому дарованию, а больше надеялся на помощь какого-то Гонзы, по всей видимости, гения, который все никак не шел. Никто не замечал, что студентка вовсе не слушает своего спутника, зато старательно стенографирует разговор пары более старшего возраста, сидящей за соседним столиком, – стенографирует постольку, поскольку ей удается хоть что-то расслышать в шумном помещении. Магнитофоном пользоваться здесь было нельзя. Время от времени «студент» или «студентка» выходили на улицу глянуть, не идет ли долгожданный «Гонза», не слоняется ли где-нибудь поблизости. И каждый раз, входя, они незаметно передавали листки со стенограммой человеку, который терпеливо поджидал на остановке неизвестно какой трамвай. От этого человека листки попадали к шоферу «шкоды», припаркованной неподалеку, и тот, быстро расшифровав стенографическую запись, включал радиопередатчик.

Старшую пару не занимала химия. Их мысли были заняты деньгами, какими-то деньгами, которые должны были поступить сегодня, но, к неудовольствию женщины, не поступили; да теперь, пожалуй, и вовсе не поступят. «Студентка» записала примерно такой диалог:

ОНА: У них должна быть причина следить за тобой. Ни за что ни про что не полезли бы ко мне в квартиру, не стали бы спрашивать про какую-то вчерашнюю чепуху.

ОН: Так делают со всяким, кто вышел из тюряги.

ОНА: Со мной этого не случалось, а я два раза сидела.

ОН: Не всегда заметишь.

Под этой записью «студентка» провела длинную черту: они сидели в двух шагах от проигрывателя, а кто-то из посетителей не нашел ничего лучшего, как бросить монетку в автомат и выбрать самую громкую пластинку. «Студентка» сдалась, начертила под длинной линией еще четыре и записала нотными значками мелодию. В это время «Студент» читал ей лекцию о роли какой-то кислоты в какой-то реакции.

ОНА: Ты ведь это сам предложил, я и не просила. Нынче ты пустой, так и не тужься любой ценой изобразить кавалера.

ОН: Бывает, что не везет, так ведь это проходит.

ОНА: Да, но мне-то от тебя этого вовсе не нужно.

ОН: А нужен ли я тебе вообще?

ОНА: Скорее всего нет, как я погляжу. Больно много треплешься.

ОН: Я? Ну, это ты брось. О чем?

ОНА: Сам знаешь.

ОН: Врешь ты все.

ОНА: Чего же тогда этот шпик прямиком в чулан полез? Он наверняка шел! Значит, должен был от кого-то знать, что ты там отсиживаешься.

ОН: Случайность.

ОНА: Да, если б он не сказал то, что сказал.

ОН: Да что он там увидел? Ну, кресло.

ОНА: Вот именно.

ОН: И что он сказал?

ОНА: Что это караулка, дурак ты несчастный!

«Студент» разглагольствовал о преподавателе фармацевтики, которого раздражает любое отклонение от консервативного вкуса у студентов, в то время как ни одной студентке еще не повредила в его глазах слишком короткая юбка или чересчур глубокий вырез. К сожалению, этого преподавателя никак не удается приручить, он даже с девушками разговаривает исключительно о химии…

Теперь во все горло запел Карел Готт, и наш «студент» в бессильной ярости стал мечтать о том, как бы обезвредить этот полированный ящик, битком набитый грохотом, которого и так хватает в бистро. Никакого разумного способа он не придумал.

ОНА: Деньги – моя забота. Ты мне нужен для другого. Не нравится, валяй так и говори, и капец.

ОН: Случилось что? Тебе ведь всегда все удавалось?

ОНА: Я знаю, что знаю. Просто ты неудачник и портач. Ты такой – купишь карлика, так он к утру выше тебя вырастает!

«Что ни чех, то музыкант, Чехия – консерватория Европы», – мысленно процитировал «студент», потому что к проигрывателю подошел еще один посетитель, уверенный, что без высоких децибелов никакого удовольствия не бывает. Этот поклонник музыки предпочитал польку.

ОНА: И вообще я тебя держу не для украшения! Сам ни за что не смей браться. Будешь делать, что я скажу, и морду бить будешь тому, кого укажу я, и точка, точка, понял?!

ОН: Как бы я тебе первой морду не набил!