Русская трагедия - Алешкин Петр - Страница 19

— Привет, — отозвалась подруга. — Ты где? Тебя не нашли?

— А кто меня ищет?

— Милиция. Меня опять о тебе выспрашивали. Говорят, что тебя нет в Томске…

— Зачем это я им так понадобилась? Просто с ума сойти!

— Левчика-то того, оказывается, не арестовали. Его убили!

— Убили? Кто?

— На собственной даче. Говорят, девчонка какая-то… Ищут ее. Ты не была с ним?

— Что я, сумасшедшая? Ужас какой-то! Прямо в дрожь бросило! Не меня ли они случайно подозревают?

— Они всех допрашивали. Только тебя найти не могут. Слушай, они мне телефон оставили, сказали, чтобы ты им позвонила.

— Сейчас, погоди, я ручку возьму! — Дима, услышав это, быстро распахнул барсетку, вытащил ручку и протянул ей. Но Светлана хмуро отрицательно покачала головой, бросила в трубку: — Диктуй, я записываю! Так… так… так… Хорошо, Ксюша, спасибо тебе. Ты меня этим известием расстроила ужасно! Прости. Я тебе завтра перезвоню…

Светлана положила мобильник на стол и вдруг прижала руки к животу, согнулась. Лицо у нее исказилось от боли, стало жалким.

— Тебе плохо? — спросил испуганно Дима.

Услышав голос Анохина, Света взглянула на него. В глазах у нее была ужасная тоска, такая тоска, что он обмер на миг, испугался. Она поднялась из-за стола и шагнула к стволу кактуса. Согнулась. Ее вырвало. Дима вытащил платок из кармана и пошел к ней, хрустя сухими стеблями травы. Девушка, не глядя на него, выхватила из его руки платок, прижала ко рту и вдруг содрогнулась от рыданий, кинулась мимо ствола кактуса.

— Света! — вскрикнул от неожиданности Анохин и бросился за ней.

Догнал он ее метров через сто, не менее. Схватил сзади. Она рванулась, и они оба упали в колючую пыльную сухую траву. Света билась в истерике, вырывалась из его рук, взвизгивала:

— Все! Все! Все!

— Светик, Светик! — испуганно повторял Анохин. — Что с тобой? Успокойся!

Наконец он сумел придавить ее к пыльной земле так, что она не могла биться, начал целовать ее грязное, мокрое, соленое лицо, перекошенный от рыданий рот, приговаривая:

— Успокойся… Я с тобой… Я с тобой…

— Ты бросишь меня!.. Ты бросишь… когда узнаешь… — рыдала она по-прежнему, но уже не билась.

Анохин прижимался щекой к ее мокрой щеке и шептал на ухо:

— Я тебя никогда не брошу! То, что было с тобой, все чепуха, все чепуха! Забудь, забудь! Я никогда не брошу тебя!

— Я убила человека… Меня ищут… — выговорила она сквозь рыдания. — Они знают… что это я убила…

Дима, ошеломленный ее словами, замер на миг. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Быстро пришел в себя и снова зашептал, стараясь успокоить ее:

— Если ты убила, значит, он заслужил это… Ты правильно сделала, ты молодец! Ты у меня молодец и одновременно дурочка! Как ты могла подумать, что я могу бросить тебя? — шептал он, а сердце сжимала тоска. Еще одна беда свалилась на него. — Ну, все-все, встаем, а то бросили машину на дороге… Ой, и ключи там, и все деньги! Пошли, а то останемся без всего! Поднимайся, глупеныш мой! Ладно, лежи, я тебя на руках понесу. — Он поднял ее на руки и понес к машине, зорко вглядываясь, на месте ли она, не крутится ли кто рядом с ней.

Светлана прижалась щекой к его груди, обхватила шею руками и изредка всхлипывала, вздрагивала.

— Какие же мы с тобой грязнули! — говорил нежным голосом Дмитрий. — Давай умываться — и вперед!.. — Он поставил ее на ноги. — Вспомни, ты мне всего час назад говорила, чтоб я выбросил минувшее из головы, ты со мной… Теперь я тебе это говорю: ты со мной! Ты со мной!

— Я не вернусь в Россию, — проговорила каким-то обреченным голосом Светлана.

— А я туда и не собирался возвращаться, — спокойно сказал Дима и взял бутылку с водой со стола. — Подставляй руки!

— Как? — глядела на него недоуменно Света. Она застыла от удивления.

— Я брал билет в один конец. Буду просить политического убежища. Не дадут, куплю гринкарту… Подставляй руки, долго мы будем стоять такими грязнулями?

— А я? Что со мной?

— Разве ты передумала быть моей женой? — нарочно шутливо спросил Дима.

— Меня же ищут…

— Тебя ищут в Москве, в Томске, а ты где? Твой муж ни в Москву, ни в Томск пока не собирается… Давай умываться, я тебе потом расскажу, как мы будем жить…

— А что такое гринкарта?

— Слава Богу! — горько засмеялся Анохин и приобнял девушку одной рукой. — К моей грязнуле разум возвращается… Это вид на жительство.

Анохин пока сам не знал, как выпутаться из нового дела, но чувствовал, что выпутаться из него можно. Тысячи людей жили в Америке на нелегальном положении. Не попадайся в полицию и живи сколько хочешь.

Они умылись, стряхнули пыль с одежды и покатили дальше. С таким настроением в Большом каньоне нечего делать. Нужно отдохнуть, поговорить, выспаться.

8

Ночевали они в Спрингдейле. В баре Анохин взял бутылку «Мартини», сандвичи. Усадил в комнате в кресло чуточку повеселевшую девушку, заставил выпить до дна бокал вина. Он молчал, ждал, когда она сама заговорит. Времени было совсем мало. Солнце еще не село. Косо било в окно, в плотные темно-зеленые шторы.

— Как мы будем жить? На что? Где? — тихо спросила Светлана.

— У меня с собой чуть больше пятидесяти тысяч долларов. Если я получу политическое убежище, то жить мы будем неплохо, совсем неплохо. Мне предоставят бесплатное жилье, будут давать деньги на еду. А если не получу, придется добиваться гринкарты. Мне говорили, что со всеми адвокатскими расходами уйдет тысяч пять долларов. Оставшихся денег года на два, если больше не зарабатывать, на двоих, надеюсь, хватит…

— А я что буду делать?

— Погоди, дойду до этого. Сначала выслушай… Я сейчас развожусь. Квартира у нас стоит, думаю, тысяч сорок — пятьдесят, дача тысяч на шестьдесят потянет. И квартиру, и дачу я, конечно, детям оставлю. Может быть, «Мерседес» продам тысяч за шесть, за семь. Потом, у меня в издательстве третья часть акций. Я уже поручил адвокату, чтобы он организовал оценку издательства, чтоб я мог взять себе эту третью часть деньгами. Сумма, думаю, будет неплохая… Кроме того, здесь я сидеть сложа руки не собираюсь. Я понимаю, что гринкарта реальнее. Как только я ее получу, то сразу же открою здесь литературное агентство. У меня тут есть знакомый, который владеет таким агентством, продает права американских авторов нашим издательствам. Он мне хвастался, что в прошлом году у него оборот был больше миллиона долларов. Значит, заработал он не менее ста тысяч. И это при том, что он не знает наши новые издательства. А я знаком со всеми директорами издательств России. Он продает права только американских авторов, а я хочу попробовать продавать по всему миру еще и права наших авторов. Художественные произведения пока не особенно-то интересуют издателей других стран, и все же даже мои романы опубликованы здесь, в Китае, в Германии, во Франции. Сейчас начали хорошо продаваться права на наши документальные книги. Их я и начну активно предлагать во все страны. Эта область рынка у нас пока никем не занята. Но для этого мне прежде нужно в совершенстве овладеть английским языком. Этим мы с тобой займемся, когда будем ждать гринкарту, готовься, будем пахать по двадцать часов в сутки, говорить между собой только по-английски. А работать мы с тобой начнем сейчас в Чикаго. Соберем каталоги всех американских издательств, будем изучать аннотации и интересные книги предлагать нашим издательствам. Ты будешь первая сотрудница моего литературного агентства. Но сначала тебя нужно будет легализовать.

— А как это сделать?

— Я разведусь, и мы поженимся. Придется расписываться где-нибудь в Мексике или в другой стране, где законы попроще… Слушай дальше. Я не собираюсь делать ставку только на литагентство. У меня уже есть несколько романов, и часть из них переведена на другие языки. Значит, мне легче будет пробиваться здесь. Доверия больше. Замыслов новых книг у меня всегда много.