Глобальный человейник - Зиновьев Александр Александрович - Страница 60

Ро утверждает, что даже в самой захудалой душонке найдётся хотя бы один любопытный кусочек. Она не просто коллекционирует чужие души. Она извлекает из них отдельные «любопытные кусочки» и коллекционирует именно их. А использованные таким путём души она продаёт одному знакомому спекулянту. Она уже собрала хорошую коллекцию таких «любопытных кусочков» из чужих душ. Через несколько лет её коллекция будет стоить больших денег. Она собирается обработать её и издать книгу. Такая книга наверняка будет сенсацией. Целое состояние принести может. Если меня оставят на основной срок, она, может быть, возьмёт меня в помощники. Но я должен заслужить это.

Рутина

Если бы кто-то познакомился с содержанием моей души, он был бы поражён тем, какую напряжённую интеллектуальную жизнь я веду. Но это впечатление было бы ошибочным. На самом деле я веду однообразную, унылую, серую, тоскливую жизнь. Я в мою «душу» записываю лишь немногие события её, в основном — некоторые мысли и разговоры. Если их вырвать из общего контекста жизни и «сжать» в малом объёме, они могут произвести впечатление интересной жизни. Нечто подобное происходит с нашими представлениями о прошлом. Историки выбирают наиболее важные и яркие события в прошлом, вольно или невольно игнорируют серую рутину жизни, «сжимают» события многих столетий и тысячелетий на немногих страницах книг. Мы прочитываем это быстро, «сокращая» историческое время и исключая историческую среду событий.

Я выполняю задания Ива, одно скучнее другого. Выполняю чисто механически, даже не задумываясь над их смыслом — это не требуется, настолько они, как правило, примитивны. Большую часть их я поручаю Ла. Если бы он знал, что такое скука и мог бы зевать, он давно вывихнул челюсть. Но роботы не знают скуки, и в этом они явно превосходят человека.

Играю с Ивом в шахматы. Прилагаю титанические усилия к тому, чтобы не выиграть в течение нескольких минут и чтобы проигрывать после «упорной борьбы». Иву мало выиграть, ему нужно ощутить себя борцом и получить удовлетворение от нелегко доставшейся победы.

Бываю на видеосеансах Ива, от которых готов биться головой о стенку от отвращения. На очередном сеансе он продемонстрировал сцены из своего детства. Он назвал этот фильм «Я — вундеркинд». Когда ему было семь лет, он рассчитал на компьютере наивыгоднейший вариант траты карманных денег, которые получал от родителей. Выгода была всего несколько центов в день. Но за год накопилось несколько долов, и Ив положил эту свою первую в жизни выручку на свой счёт в банке. Случай получил огласку. Ива объявили вундеркиндом и показали по телевидению как образец. Он получил за это выступление гонорар и тоже положил его на свой счёт. В городе, где жил Ив, началась детская эпидемия таких «вундеркиндов».

Комментируя этот период своей жизни. Ив сказал, что он определил всю его жизнь. После этого его счёт в банке никогда не уменьшался, а только возрастал. Это стало принципом его жизни. Он построил стратегию жизни с таким расчётом, чтобы к моменту выхода на пенсию накопить достаточно средств и спокойно прожить остаток жизни, не испытывая никакой нужды.

Если взять основные элементы жизни по отдельности, все они у меня вроде бы есть. Есть жильё, и я им доволен. Есть одежда и еда. Не Бог весть какие, но я и этому рад. Раньше было ещё хуже. Есть работа. Правда, пока непостоянная. Но если как следует постараться, можно добиться и постоянного места. Есть коллеги. С некоторыми из них у меня хорошие отношения. Есть с кем иногда поговорить. Есть женщины, с которыми нет любви, но нет и связанных с любовью неприятных переживаний и тревог. Есть спорт и развлечения в избытке. Повторяю, все по отдельности вроде бы есть. Но есть именно по отдельности.

Все это складывается механически в кучу, не образует некое жизненное целое. И есть вроде бы. то есть без глубокой уверенности в том, что это есть на самом деле.

Наши психологи и социологи утверждают, будто такое состояние личности многих западоидов вроде меня объясняется потерей смысла жизни. Но по смыслу слова «потеря», чтобы что-то потерять, надо это иметь. А я ничего не терял, у меня изначально не было ничего такого, что можно было потерять. Да и что такое смысл жизни? Кто-то насчитал более тысячи смыслов выражения «смысл жизни». Если это — цель, то у меня есть общая цель жизни по крайней мере потенциально. Но что это даёт? Я почти на сто процентов уверен, что она недостижима, и потому она не становится практически действующим фактором жизни. У меня есть сиюминутная цель — выдержать испытательный срок и остаться на основной. Но эта цель вынуждена обстоятельствами. Такими целями переполнено сверх всякой меры сознание всякого западоида. Удовлетворённость тем, как складывается жизнь? Я этим доволен, поскольку могло быть хуже. И в то же время недоволен, поскольку загоняю себя в трясину, из которой уже никогда не смогу выкарабкаться. Хотел бы жить совсем иначе, но как — ясности на этот счёт нет. И нет никаких иллюзий. И так во всем. Считать такое состояние личности нормой для западоида или отклонением от неё? У кого есть чёткий ответ на этот вопрос?

Посещаю тошнотворную школу секса. Экономлю на всем, чтобы платить за неё. Бросить её не решаюсь, боясь осуждения со стороны Ро.

Какие-то просветы появляются при встречах с Ро и Филом. Но встречи с Ро становятся все реже, короче и практичнее. Она утверждает, что на мою нищенскую зарплату нельзя жить по-человечески, что я буду круглый идиот, если не использую свою привилегию сотрудника МЦ для дополнительных заработков, как тут делают все. Я кое-как обороняюсь. Говорю, что обязался не делать ничего подобного, что меня сразу разоблачат и выгонят. Она смотрит на меня с презрением, считает это признаком того, что я — «не настоящий западоид».

Фил все чаше и больше пьёт. Нормально с ним разговаривать можно лишь полчаса, не больше. У меня появились другие знакомства, но они не такие близкие (если тут можно вообще говорить о какой-то близости!), как с Ро и Филом.

Мак

Мак — сотрудник отдела массовых движений. В студенческие годы был сам активным участником всевозможных молодёжных движений и организаций. Стал даже одним из лидеров движения за отмену экзаменов. Но скоро понял, что тут не было ничего настоящего. Все то, что тут было, было от бедности, бесперспективности, растерянности, ненужности и предоставленности самим себе. Сделал об этом публичное заявление, после которого попал в МЦ. Поскольку имел опыт участия в массовых движениях, оказался в этом отделе. Работой доволен. Приспособился. Тут как в армии, трудно первое время. А потом вырабатывается навык жить достаточно свободно, как это делают старые солдаты. О жизни солдат узнал, конечно, из книжек и фильмов. Мечтает со временем написать труд о массовых движениях. Материалов имеет больше чем достаточно. Но нужно занять достаточно высокое положение, чтобы получить разрешение на такую книгу. Делать книгу нелегально нет смысла. Не пройдёт. Да и ради чего?!

Вот что я услышал от Мака и наш первый разговор. Массовые, движения — явление с точки зрения научного исследования чрезвычайно интересное. В них отражается все наше общество. Но отражается своеобразно, как в зеркале, искажающем все отражаемое в бесчисленных измерениях. Они возникают по самым различным поводам. Одни поводы — пустяковые, другие серьёзные. Возникают стихийно и спонтанно, а порою — в результате умышленной провокации. Одни возникают на миг, другие живут годами и десятилетиями. Одни объединяют людей одной логической категории (женщины, гомосексуалисты, инвалиды и т.п.), другие — случайных людей без разбора. Одни объединяют людей для одной определённой цели (сорвать ядерное испытание, помиловать известного преступника), другие — без всякой цели или для множества возможных целей.

Для многих участников массовых движений участие в них есть просто времяпровождение. Сложился даже целый класс таких людей и профессионалов в этом деле. Они за сравнительно небольшую плату готовы участвовать в любом движении, причём сегодня в одном, завтра в противоположном. С поразительной быстротой они перемещаются из одного региона в другой, если это им оплачивается или им это интересно. Сейчас доминирующей формой массовых движений становятся «домашние», то есть в информационной сети, вообще без непосредственных личных контактов и сборищ. Это — социальный монстр, какого не могла вообразить никакая фантазия прошлого. Порою в считанные минуты в такие движения объединяются миллионы и десятки миллионов людей на всей планете. И так же молниеносно исчезают, не оставляя никакого следа и памяти людей.