Пропавший племянник - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 33

— Зачем вы сюда прибыли? Какова цель вашего визита? — Голос лорда Уникама звучал вкрадчиво и мудро одновременно. В этом он был весь: если бы он захотел, то вы бы съели собственный ботинок и ничегошеньки не заметили. И только потому, что он вас об этом попросил.

— Наша цель проста — из одного мира в другой. И так до бесконечности. В каждом из миров мы останавливаемся только на один день.

— Хорошо. А вы каждый раз устраиваете ярмарку в новом мире?

— Да, ярмарка, праздник, увеселение… Нам все равно, что устраивать, — равномерно шипели хамоны.

— И вы не берете никакой платы за это? — Вампир был сама невинность. Только глаза поблескивали изредка красным.

— Мы не берем денег за это.

Советники немного расслабились. Но лорд Уникам был не так прост: он почувствовал подвох.

— Не берете денег. А плату берете?

Хамоны не ответили. Они что-то задумчиво шипели про себя. Вампир не спускал с них глаз, будучи готовым немедленно отреагировать на любую неприятную неожиданность с их стороны. А он мог не так уж мало…

— Плату берем, — наконец соблаговолили ответить они. Казалось, что говорят хамоны против своей воли.

— Какую же?

— Жизненную силу.

— Ага! — громко и обвиняюще сказал лорд Уникам. Уж он-то как вампир знал, что значит брать жизненную силу. — И много?

— Нет. Существа не умирают. Они быстро устают, и на смену им приходят другие. Это плата за веселье.

— И давно вы этим занимаетесь?

— От рождения миров.

— Давненько! — тихонько присвистнул Ярок Гиншпиль, Пятый Совета.

— И даже сейчас, когда наши неразумные горожане ломятся на Главную площадь, вы вытягиваете из них силы?

— Да. И мы просим вас не мешать нам. Сегодня наше время. Эти люди пришли к нам добровольно. Они веселятся.

Лорд Уникам напряженно размышлял. Ему не нравилась сложившаяся ситуация, но сделать с хамонами ничего нельзя. И ослу понятно, что они обладают таким потенциалом, с которым Совет не справится. Тем более под угрозой могли оказаться жизни тысяч горожан.

— Вы гарантируете, что ни одному живому существу не будет нанесен вред?

— Нет. Вред будет нанесен, но небольшой, — педантично уточнил один из хамонов. — Мы гарантируем, что все станут такими, как раньше. Но нужно будет время.

— Сколько времени?

— По вашему исчислению это неделя. Нам пора, — зашипели и засуетились они, — нужно возвращаться к себе. Ваша атмосфера для нас вредна. — И стали таять в воздухе.

— Стойте, последний вопрос! Вы уйдете из нашего Мира и никогда не вернетесь в него?

Один из хамонов задержался, чтобы ответить:

— Да, уйдем и никогда не вернемся. Мы не возвращаемся, в этом нет нужды.

Больше он ничего не сказал. Его серое одеяние стало клочками тумана, который постепенно исчез.

Совет вышел из оцепенения. Все громко и одновременно заговорили. Лорри Крапивный выругался:

— Вот вампиры чертовы! Отнимают жизненную силу! Простите меня, лорд Уникам, вы, я надеюсь, понимаете, что именно я имею в виду. Я не хотел вас обидеть.

— Я не обиделся.

Он действительно не обиделся. Его вообще мало заботили человеческие чувства как таковые. С тех пор как вампиры перестали пить человеческую кровь непосредственно из носителя, они стали полноправными членами общества. С причудами, конечно, не без того, но кто сейчас без них? Благодаря эликсиру, который давным-давно изобрел техномаг Рокмус, обычная вода превращалась в превосходную человеческую кровь, сладкую и ароматную. А вот что-нибудь изменить в мировоззрении вампиров оказалось не под силу даже самому искусному техномагу.

— Ну вот и поговорили. До чего короткой оказалась беседа, аж неприятно. Или приятно? Действительно, что с нами считаться? Всего лишь Совет Фара… Не то что они — о, великолепные невесомые серые балахоны…

— Не горячись, Соул. Главное, мы теперь знаем, что тут происходит. Завтра они уйдут, и обо всем этом можно будет с легкостью забыть. — Лорд Уникам положил руку на плечо Второго Совета.

— Вы думаете, им можно верить?

— А разве у нас есть выбор? Бесплотный туман же не арестуешь и не посадишь в Подводный Купол. Хамоны — это, скорее всего, разновидность духов-разрушителей. До богов они явно не дотягивают, раз им приходится кормиться силой живых существ.

— Я люблю этот Мир, но иногда в нем становится неприятно. Тесно! Можно подумать, нам не хватает здесь людей, эльфов, гномов и всякой нечисти, а они все прибывают и прибывают. Перевалочный пункт какой-то и конечная станция одновременно! Вот еще и духи-разрушители пожаловали. Что нам делать, если это войдет у них в дурную привычку?

— Хамоны обещали не приходить больше.

— Наверняка они не одни такие! — отмахнулся Клайв Вистроу, Одиннадцатый Совета. — Поживиться на дармовщинку жизненной силой захочет каждый. Еще и в очередь выстроятся.

— Если совсем припечет, обратимся за помощью к богам. Их тут в столице много крутится в человеческом обличье. И многие из них в долгу перед Фаром вообще и этим Миром в частности.

— У богов короткая память, — Апольский вздохнул. — Но с этим ничего не поделаешь.

— Давайте решим, что мы ответим народу, если он вдруг спросит о том, что с ним случилось. Правду? Или официальную версию?

Советники задумались. Правду говорить не хотелось. Она была горькой и подрывала доверие к Совету, но, к сожалению, в этом деле оказалось замешано слишком уж много людей.

— Ну, раз наслать на всех Непомнящий Ветер не получится, значит, скажем правду, — решил Соул. — В Фаре слишком много ясновидцев. Почти что каждый второй. Если будет нужно, хотя я искренне надеюсь, что этого делать не придется, то созовем пресс-конференцию.

— Я бы предпочел, чтобы в следующий раз, когда мы будем разговаривать с непрошеными гостями из других миров, с нами был Главный техномаг. Совет без охраны смотрится несолидно.

— Этого осталось ждать всего две недели. Комиссия не может работать быстрее: она должна выбрать лучшего из лучших.

— Да знаю я, знаю. Две недели, значит, две недели.

Хамоны сделали все в точности, как и обещали. Еще не наступило утро следующего дня, как они покинули этот Мир. Тихо и незаметно — не прощаясь. Никакого оркестра и толпы провожающих с цветами на вокзале. Хотя вряд ли они воспользовались именно вокзалом. Не тот масштаб. Так уж вышло, что все в Фаре напрочь забыли о том, что случилось ранее. Все, включая Совет. Как будто и не было никакой ярмарки, листовок, захватывающих представлений, ошеломительных аттракционов и таинственных пришельцев из другого мира. Было ли это умышленно сделано самими хамонами или кем-то еще (может, вмешались какие-нибудь Высшие Силы?), теперь неведомо. Но этих самых сил, чтобы заменить настоящую память ложной, у хамонов определенно хватило бы. Ведь это для духов-разрушителей, коими они и являлись, на самом деле сущие пустяки.

Посещение ими города не прошло для его жителей бесследно. Все, кто побывал на ярмарке (а таких «счастливчиков» было много), заболели: насморк, общее недомогание, головная боль, расстройство желудка — и не вышли на работу на следующий день. Это была суровая расплата за жадность. Экономическая жизнь столицы была парализована практически целую неделю, доходы резко упали. Кое-кто из воротил большого бизнеса остался этим очень недоволен. Но кто они? Так, пылинки мироздания. Аналитики Министерства совместно с магами пытались прояснить ситуацию, но их доводы не выглядели достаточно убедительными, чтобы в них поверить. Состояние дел, не мудрствуя лукаво, окрестили Черной неделей и постарались поскорее забыть.

Эрик сидел на кровати рядом с Фоксом и болтал ногами. Они остались в трактире у Зеллеса. Трактирщик был так великодушен, что решил взять с них всего половину платы. Эрик хотел бы пожить у Лукаса, но он не мог лишний раз беспокоить мельника и его семью. Они и так им уже многим были обязаны. Фокс грустно смотрел на забинтованную ногу.

— Она все время чешется, — пожаловался он Эрику.