Летчик-истребитель. Боевые операции «Ме-163» - Зиглер Мано - Страница 29

Это случилось следующим утром, точнее, тогда, когда он готовился совершить свой первый самостоятельный полет. «Комета» стояла на взлетной полосе, с наполовину заполненными баками, согласно требованиям, и в последний раз я объяснял Базилле, для чего нужна какая кнопка, рычаг или ручка в кабине, и, самое главное, напоминал обо всех мерах безопасности и о действиях в случае аварии. Получив от меня последнее наставление, он нервно обежал вокруг самолета, выпуская клубы дыма из сигареты, зажатой в губах. Он двигался так резко, что я понял, что угнаться за ним невозможно.

– Да, и еще, – сказал я. – Когда начнешь взлет и будет трясти, держи ручку в нормальном положении. Когда почувствуешь, что поднимаешься, немного наклони ее вперед и какое-то время держи так. Постарайся, чтобы тебя не мотало из стороны в сторону. А затем расслабься и дай «комете» идти своим ходом. Сбрасывай шасси, когда поднимешься на пять – десять метров. Следи за приборами. Когда пересечешь периметр аэродрома, спидометр должен показывать восемьсот километров в час, и тогда можешь резко набирать высоту до пяти-шести тысяч метров. На этой высоте двигатель должен выключиться, и тогда тяни рычаг от себя и плавно спускайся до двух тысяч, делая виражи и накреняя самолет. Если захочешь, можешь несколько раз спикировать, но не потеряй поле из виду. Начинай готовиться к посадке на высоте двух тысяч метров, а заходи на нее с восьмисот – тысячи метров, находясь над полем, а затем садись. Все будет в порядке.

Руки Базиллы дрожали, когда он, докурив сигарету, взобрался в кабину самолета. Он пристегнул ремни и положил руку на кнопку включения двигателя. Наконец, фонарь кабины был закрыт и Базилла остался предоставлен самому себе. Он выглядел спокойным, как Ричард Львиное Сердце, сидя на боевом коне. Послышался щелчок, и «мессершмит» умчался.

Казалось, все идет нормально. «Комета» катилась по полю, мотор работал четко. Затем неожиданно двигатель затих. Облако белого дыма вылетело из сопла. «Комета», сделав резкий поворот, сошла со взлетной полосы и поехала но траве. У всех наблюдавших душа ушла в пятки. Если «мессершмит» решил воткнуться носом в рыхлую землю и завалиться на бок, «скрипач» сгорит заживо мгновенно!

Едва дыша, мы наблюдали, как «комета», подскакивая, катится по неровной земле, постепенно замедляя свой ход. Наконец, она встала и мгновенно откинулся фонарь, а Базилла выпрыгнул из кабины и побежал что было сил от самолета. Мы бросились за ним и догнали возле диспетчерской вышки. Он стоял лицом к нам, дрожа от страха и гнева одновременно, и уже мял сигарету желтыми от никотина пальцами. На мои вопросы о том, что произошло, он отвечал с неподражаемым австрийским акцентом:

– Двигатель заглох. Это невозможно – здравомыслящий человек не может летать на этой сволочи! Это чистое самоубийство!

– Но подожди, – произнес я спокойным голосом, который у меня уже выработался за последнее время, – я же четко велел тебе заглушать двигатель, если обороты спадут до семнадцати сотен. Но если они колеблются между двадцатью одной и двадцатью четырьмя сотнями, значит, ничего ужасного не происходит.

– Ха, и ты думаешь, я собирался ждать, когда эта чертова бестия взорвется вместе со мной? – заорал он.

– Наоборот, – произнес я, стараясь смотреть ему в лицо, – я подумал, ты представляешь новый стиль в летном харакири! То, что ты проделывал, должно было обеспечить тебе проходной билет на тот свет!

Он посмотрел слегка недоуменно и, заикаясь, проговорил:

– Ну, как ты можешь убедиться, я все-таки живой!

Эти слова были последней каплей!

– Тебе следует благодарить небо, что сегодня удача сопутствовала тебе и «комета» позволила поиграть с ней, как с ребенком, – ответил я пылко.

Но Базилла не хотел слушать критику.

– Наверное, мне одному судить об этом, лейтенант Зиглер, – произнес он высокомерно. – Я знаю точно, что делаю. Дайте мне приличный самолет, и я совершу свой самостоятельный полет сегодня же утром.

– Этот вопрос не обсуждается, – сказал я. – Пять стартов на буксире для начала. До этого я не могу дать разрешение на самостоятельный полет.

Сейчас он был близок к тому, чтобы наброситься на меня в ярости.

– В таком случае можете сами летать на этом драндулете, а я возвращаюсь в эскадрилью, где служил раньше. Да и, кстати говоря, мне здесь все до смерти надоело, – сказал он после паузы.

Наш «скрипач» упаковал вещи в тот же день, и мы никогда больше не видели его.

Глава 17

КОНЕЦ БЛИЗОК

Гигантский аэродром Удетфельд в Восточной Силезии был предоставлен для тренировочных полетов наших истребителей, и мы переправились туда сразу двумя учебными эскадрильями. Адольф Нимеер – во главе тринадцатой, а я – четырнадцатой, соответственно. Наши ученики, по большей части молодые ребята с энтузиазмом, приехали из Гельнхаузена, из летной школы, где они обучались полетам на стандартных «штуммель-хабихтах». Наша обучающая программа во многом осталась прежней – полеты на буксире, старты на «Ме-163А» и, наконец, по три самостоятельных полета на «Me-163B». После прохождения этого курса ученик считался готовым к самостоятельным полетам, и такими темпами мы подготовили девяносто пилотов за месяц работы.

Хотя обучение шло довольно долго, оно давало хорошие результаты. Поэтому я принял решение тотчас начать тренировать своих пилотов на «Me-163B», способных садиться на водную поверхность. План имел успех, и полеты происходили без инцидентов, что значительно экономило время. Но даже и это никак не смогло поспособствовать улучшению ситуации с утечкой топлива Т, когда почти на неделю из-за неполадок с этим были приостановлены тренировки. Немало времени уходило и на теоретическую подготовку. К примеру, курс занятий был проведен «Бебсом» Бобом, молодым майором, высококлассным пилотом истребителей, который приехал для того, чтобы продемонстрировать новый тип гироскопического прицела, специально разработанного для новых самолетов, таких как «Ме-163В» и «Ме-262». Так как у нас была нехватка горючего, он по большей части проводил инструктаж по полетам на сверхскоростных самолетах. Сам по себе это предмет являлся жизненно важным, но было очевидно, что отчасти усилия затрачиваются впустую, потому что нашим ученикам никогда не придется участвовать во взлетах, где они смогут использовать свои знания.

Адольфа Немеера довольно быстро утомили затянувшиеся периоды бездействия, которые длились уже несколько дней кряду, и он очень скоро нашел способ добавить разнообразия в свою жизнь. Он обнаружил, что в Удетфельде имеется специальное командование, занимающееся экспериментами с новым ракетным оружием для истребителей, и он, недолго думая, отправился в штаб и «позаимствовал» двадцать четыре ракетных снаряда «R4M», установленные затем под крылья «Me-163А». Никто не знал, какой эффект даст установка этих снарядов, закрепленных под крыльями «мессершмитов», но Адольфу, который был упрям как баран, не терпелось поскорее произвести полет на буксире. «Ме-163А» легко поднял новое оборудование и мощно взлетел. Адольф совершил отличную посадку и спустя приблизительно четыре недели руководил испытаниями, доказывая всем, на что способно это замечательное оружие.

Насколько мне известно, это случилось впервые в мире. Первые в мире самолеты с такого рода оружием!

А затем однажды русские фактически «постучались в нашу дверь»! Торопливо мы перебрались западнее, а их танковые клинья еще подгоняли нас. Вместе со своей эскадрильей я вскоре был вынужден отправиться в Шпротау, где мы разбили свой временный лагерь, к великому беспокойству начальника станции, который до этого момента был очень рад мирной и спокойной обстановке, царившей здесь до нашего появления. Я решил провести несколько самостоятельных полетов вместе со своими подопечными, но не успел, так как в самом начале января 1945 года под натиском русских войск пришлось отступать по тому же самому маршруту, по которому попали сюда, и, таким образом, совсем скоро мы снова оказались в Брандисе.