Огонь, вода и медные трубы - Беляев В. И. - Страница 44

Вспоминаю, какие пили вина в то время. Виноградных вин не было и в помине. Преобладали наливки: малиновая, вишневая, черносмородиновая. Их крепость составляла 30% Водки были настояны на травах и их название было производным от наименования травы: зубровка, зверобой, тминная.

Отец, еще не был арестован, подарил имениннице толстую, претолстую книгу — «Мироздание». Это большой, великолепно оформленный, труд по астрономии. Он написан крупнейшими учеными того времени. Фундаментальное издание стоило очень больших денег

Этот подарок не был случайностью. Моя старшая сестра всем говорила, что будет астрономом. Однако она поступила в пединститут на специальность «русский язык и литература». На мой вопрос: — почему она изменила астрономии, ответила, что там сплошная математика. С математикой она была не в ладах.

На чистом листе, который следует за переплетом, рукой отца была сделана дарственная надпись. Часть листа с этой надписью сохраняю до сих пор, как священную реликвию. Это единственная бумага, на которой имеется надпись, сделанный рукой отца Вот содержание этой надписи:

Переписав содержание дарственной надписи, тут же прячу эту бумагу в папку с самыми дорогими и важными документами. Для меня все, что связано с родителями, священно!.

Эта книга по астрономии вызывала у меня восхищение и огромный интерес. Там было много цветных изображений Марса, Венеры, Юпитера, Сатурна с его знаменитыми кольцами и других планет. Для меня читать эту книгу было большим удовольствием. Вот было время!

Во время войны, когда было очень голодно, сестра отнесла ее в букинистический магазин. Вырученных денег хватило на полбуханки черного хлеба. Целая буханка стоила 500 рублей. Инженер получал около 600 рублей, главный бухгалтер на стройке 950, а главный инженер строительства — 1050. Невероятно огромные деньги! Услышав такие суммы, глаза людей становились квадратными и, придя в себя от шока, они с трудом выдавливали:: — !Вот это деньжищи! Живут же, люди!" Почему мне так хорошо запомнились эти цифры? Очень просто — мой отец до ареста работал на стройке кассиром.

1500 рублей — это была уже астрономическая сумма. В то время, в нашем городе, из уст в уста передавалась такая история. В пригороде, в землянке, жила семья, которая продала корову за 1500 рублей. Грабители ночью убили всю семью и завладели этими деньгами.

У читателя возникнет вопрос. что такое землянка? Бездомные люди отрывали в земле яму прямоугольного сечения., перекрывали ее подручными материалами, оставляя лаз для проникновения в землянку. Этот вход занавешивался. В таких землянках в то время некоторые люди жили всю жизнь. Бедно жил народ!

Воспоминания это хорошо, но все же, как мне отметить это важнейшее в моей жизни событие? Наверное, надо съесть, что — то вкусненькое. А где его достать? На рынке, конечно!

Проверил свои капиталы. Совсем мало! Все — таки, можно попросить нянечку, купить на рынке хоть немного вкусненького. Подзываю нянечку и, даю ей деньги. Она их взяла и пообещала купить. Совсем упустил из вида, что нянечки сутки работают, а потом двое отдыхают. Медицинское начальство решило разгрузить этот госпиталь, отправив большое количество раненных, в том числе и меня, в глубокий тыл…

Нас погрузили в санитарный эшелон. Это были пассажирские вагоны очень хорошо оборудованные — белоснежные простыни и подушки, хороший уход. В этом эшелоне нас привезли в Казань.

Из вагонов нас выносили на носилках и клали на привокзальной площади очень пожилые женщины. На площади было много автобусов, оборудованных для перевозки раненных, и те же женщины переносили нас в эти автобусы. Когда они подошли к моим носилкам, мне стало стыдно, что такого молодого парня понесут старушки. Со словами — «В автобус пойду сам» — встал и тут же упал. Из моего благородства ничего не вышло!

Старушки увидели мое фиаско и дипломатично сказали: — Ничего! Мы Вас сейчас отнесем в автобус!

Эвакогоспиталь в Казани помещался в четырехэтажной школе. Это было типовое здание из силикатного кирпича. Такие школы строили по всей стране. Мы с сестрой в своем родном городе учились точно в такой же школе.

Эти здания были двойного назначения: в мирное время — школа, а во время войны — военный госпиталь. Классы были палатами. В каждой такой палате помещалось довольно много коек —20 или 25 уж точно и не помню..

Всем известно, что вход в классную комнату находится справа, если смотреть на доску. Моя кровать была второй от этого входа, а ближе к входу лежал раненный боец Белоногов. У него, в результате контузии, был нарушен какой — то центр в головном мозге, что привело к недержанию мочи. Каждое утро санитарки меняли простыню на.его постели, но ни одного раза его не упрекнули.

На противоположной стороне классной комнаты, там, где окна, стояли койки с молодыми раненными бойцами. Мы сразу же познакомились. Койки и на их стороне и на нашей стояли изголовьем к стене, поэтому общаться было очень удобно.

Точно напротив моей койки была койка Василия Новикова. У него была ампутирована нога. Как — то он заявил:

— Пятка на отсутствующей ноге чешется. Хочу почесать, а ноги нету! Что делать?

Его сосед Анатолий Дементьев возмутился:

— Ну, что ты мелешь Васька! Сам подумай, разве может чесаться пятка на ноге, которой нет!

Чувствую, что мне надо заступиться за Новикова.

— Анатолий! Ничего необычного в этом нет. В головном мозгу записаны ощущения, которые время от времени всплывают. Думаю, со временем это пройдет.

— Только одно мне неясно, что мне делать без ноги? Как зарабатывать на хлеб? —не унимался Василий

Тут в разговор вмешался боец по фамилии Хирург.

— Подаяние просить будешь!

Мне не понравился этот прогноз Хирурга, поэтому своим высказыванием решил его опровергнуть..

— Я так думаю, Раз человек стал инвалидом на войне, значит государство обязано взять его на свое иждивение. Будут платить какое — нибудь пособие или пенсию. Жить — то человеку надо!

Хирург был неумолим:

— А ты много видал инвалидов гражданской войны, которым платили бы пенсию? Ни одного! И нам ничего платить не будут! Новиков — выжитый лимон. Он никому не будет нужен. Отдал свое здоровье Родине и катись на все четыре стороны.

Мне отступать не хотелось

— А, я все — таки верю в справедливость.

— Блажен, кто верует, тепло ему на свете! — завершил разговор Хирург.

— Эту же цитату мне на передовой сказал мой приятель по роте, Гуляев.

— А, где он теперь? — спросил Хирург.

— Остался висеть на колючей проволоке перед первой немецкой траншеей.

— А. раз ты остался живой, значит, перевалил через проволочное заграждение. Расскажи, как все там было! — попросил Хирург.

Мне ничего не оставалось делать, как рассказать свою историю. Конечно, о том, что я увидев начальника Особого отдела, загнал патрон в патронник, ни слова. Зато подробно рассказал о том, как меня избивали в Особом отделе.

— А, по мне, так я этому зверю не стал бы перевязывать ноги, — сказал Васька.

— Пристрелить его надо бы и все дела! — заявил Анатолий.

Тут в разговор вмешался боец Лукьянов. Его койка стояла за проходом в палату у самой стены. Это был худощавый, небольшого роста пожилой человек.

— Эх, вы! Молодежь, молодежь! Да нешто можно быть такими жестокими. Ведь начальник Особого отдела тоже человек. Ему, поди, тоже хотелось жить!

— А, что же парню, которого он ни за что, ни про что избивал, не хотелось жить?

— Так у них работа такая! — не унимался Лукьянов.

— Какая бы не была работа, а надо оставаться человеком! — сказал Новиков.

— Хватит базарить! Услышит кто — нибудь и нас таскать будут по этим отделам! — завершил разговор Хирург.