Огонь, вода и медные трубы - Беляев В. И. - Страница 22

И вдруг, раздались возгласы: — «Едут! Едут!»

От вокзала к нам приближалась бесконечная вереница автобусов. Когда первый автобус оказался передо мной, вижу, что там сидят забинтованные люди. Это везли раненных бойцов с фронта. В каждом автобусе находилась медсестра. В некоторых автобусах на носилках лежали тоже забинтованные люди. Наверное, тяжело раненные.

Потом началось то, что до сих пор вызывает слезы на моих глазах. Люди подбегали к автобусам и, каждый старался передать раненным кулечки с конфетами. Так вот для чего они покупали этот ландрин! Это было трогательно до слез.

Медсестры на ходу автобуса, открывали двери и, смахивая слезы с лица, брали эти гостинцы Тогда впервые мне стало ясно, что такой народ победить никто не сможет. Это и было моим первым открытием! Даже сейчас, набирая на мониторе этот текст, не могу сдержать слез. Видимо, моя нервная система совсем расшаталась!

Однако надо возвратиться к нашему повествованию.

На войне всегда недоставало сна. На передовой, по ночам, спать вообще всем запрещалось Днем — половина личного состава могла спать, а вторая половина — вести наблюдение за полем, которое простиралось перед нашей траншеей — нейтральной полосой.

В нашем отделении осталось два человека, хотя по штату должно быть девять. При такой численности только один мог спать, а второй был наблюдателем.

Задача наблюдателей во — время засечь опасные действия противника, например, приближение его к нашей передовой. Высовываться из траншеи можно на 3 или 4 секунды, если твоя голова над бруствером будет торчать более этого времени, то тебя обязательно подстрелит вражеский снайпер. Более того, нельзя дважды высовываться из одного и того же места. Снайпер держит под прицелом это место. Поэтому наблюдение, это непрерывная беготня по траншее

В походе со сном было еще хуже. Более трех часов в сутки спать не давали. Бойцы буквально засыпали на ходу. Можно было наблюдать такую картину. Идет колонна. Вдруг один боец выходит из строя и, некоторое время движется рядом с колонной, постепенно удаляясь от нее. Вот он дошел до придорожной канавы, споткнулся и уже неподвижно лежит. К нему подбегают и видят, что он крепко спит. Растолкать такого и поставить в колонну очень трудно! Но надо! Мы это делали!

Самым большим счастьем считалось, уцепится за какую — либо повозку. Счастливчики, которым это удавалось, хорошо высыпались на ходу.

Но в то время мы были не в походной колонне, а в траншее на передовой. Ответственность за безопасность, лежала на подразделении, которое находилось в этой траншее. Видимо поэтому, наш ротный разрешил поспать. Но выполнить его разрешение и уснуть было невозможно

Едва завернулся в шинель, как почувствовал, что по мне бегают крысы. Их на передовой великое множество. В наступлении их никто не видит, так как они питаются убитыми. Они быстро нагуливают вес и обзаводятся многочисленным потомством. Другое дело в обороне — убитых нет. Остается только бегать по спящим, пытаясь убедиться можно ли этими людьми перекусить.

В начале у меня было твердое убеждение, что смогу победить их в рукопашной схватке. Ведь они такие маленькие, просто крохи по сравнению со мной. В один момент всех их прикончу прикладом!..

Вспомнил сказку, в которой сапожник одним ударом убивает семь мух, которые сидели на куске его хлеба с вареньем. Этот свой героический поступок он записал на поясе. Надпись гласила: — «Одним махом семерых убиваю.!» Затем он отправляется по городам и весям и, эта надпись открывает ему все двери, обеспечивает почет и уважение окружающих.. «Вот — думал я — одним махом тоже, как тот герой, убью семь крыс, а остальные в ужасе разбегутся!» Но не тут — то было! Едва хватал автомат, как они с невероятной скоростью исчезали..

Снова делаю вид, что сплю, а сам краем глаза наблюдаю за этими ненавистными тварями. Вижу, в углу траншеи собралось 7 или 8 крыс. Они, о чем — то, совещаются, касаясь головами друг друга. Одна крыса, а может быть крыс, стоит на половину туловища впереди остальных. В один момент соображаю, что это их предводитель. Вот он поворачивает голову к своим подчиненным. «Ага, он держит речь!. Скорее всего, он как киевский князь Святослав перед битвой при крепости Доростол, говорит им — „Пойдем же братия, а я пойду впереди и, ежели паду, то промыслите собою!“ Нет! Крыс, наверное не так кончил свою речь, а скорее всего словам: —»Разбегайтесь в разные стороны, да побыстрее. Иначе вас ждет гибель!"

Интересно, о чем переговариваются другие крысы? Скорее всего, одна крыса говорит другой:

— Интересно, это человек или человечина?

— Какая разница! Перед нами ком вкусной и здоровой пищи! — говорит вторая

— Э, милая! Да, я вижу, ты совсем неопытная. Мне, однажды, довелось полакомиться человечиной. Это невозможно забыть! Нежнейший жир — сам тает во рту! А человек? Кожа да кости!

— В без рыбьи и рак рыба, —мрачно ответила ей. неопытная крыса.

Пока, размышляю таким образом, крысиный предводитель, махнув лапой на все опасности, с невероятной скоростью бросается на меня. Бежит по всему моему бренному телу. С криком: — «Я вас, гады!» — взмахиваю автоматом, но их уже и след простыл, Затем все повторяется в той же последовательности.

В отчаянии думаю: — Ну какого черта им нужно? Ведь убедились, что перед ними не мертвец, а живой! Зачем же еще и еще раз проверять. Утихомирились бы! Пошли бы поискали человека, который крепко спит. Им бы и перекусили!

Эта битва с крысами продолжалась всю ночь. Она была мною проиграна! Уснуть даже на одну минуту, не удалось. Когда старшина пробегал по траншее и, кричал: — «Подъем!» — мне не хватило сил не то, что встать, но даже сесть.

Темпы продвижения пехоты в то время, были низкими. С тяжкими боями отвоевывалась каждая пядь земли. Поэтому крысы успевали за нами, а наиболее сообразительные и ленивые устраивались в повозках или кузовах грузовиков. Наблюдая за ними, пришел к твердому убеждению, что по численности они существенно превосходили, и нас, и немцев вместе взятых.

После войны в печати было опубликовано, что при благоприятных условиях крысы размножаются настолько быстро, что за короткое время могут покрыть всю сушу. Условий более благоприятных, чем война, для крыс не придумаешь.

Бойцы шутили, что вот войдем в Германию вместе с крысами, а потом после победы, сядем на поезда и домой, а этих тварей оставим немцам. Пусть помучаются!

Следующий день прошел спокойно, а когда стемнело, ко мне прибежал старшина и сообщил, что меня вызывает ротный. Явиться к нему надо в каске и с оружием. Сразу стало ясно, что ожидает меня какое — то опасное дело.

Подхожу к ротному и вижу около него двух саперов с огромными ножницами. Один из них мне был известен по училищу. Его фамилия была Бискровный. Наверное, это был украинец. У них подобные фамилии очень распространены. Когда офицеры — «покупатели» разбирали нас он попросился в саперы.

Поздоровался с ним. Командир роты сказал, что мне и Петрову, стаявшему рядом, поручается прикрывать саперов, пока они будут делать проход в проволочном заграждении. Чтобы мы при возвращении не сбились с пути, он будет стрелять вертикально вверх трассирующими пулями.

Когда мы вышли из траншеи и двинулись к немецкому переднему краю, поинтересовался у Бискровного, как ему служится в саперах? Он рассказал, что до сих пор они строили землянки для командира полка и на передовой он впервые. Видно было, что он напуган этим поручением. Ничего не говорю в ответ, а про себя подумал — вот бы тебя в стрелковую роту, да чуть ли не каждую ночь ходить на немцев!

Вскоре мы увидели немецкое проволочное заграждение и залегли. Говорю саперам: «Ползите и выполняйте приказ, который вы получили. Если вас обнаружат немцы, мы прикроем ваш отход огнем. Вы отойдете в тыл метров на сто и откроите огонь, чтобы отвлечь противника и дать нам возможность присоединиться к вам. Дальше отходить будем вместе» Говорю, а сам думаю, что они в панике побегут, а нас бросят. Было видно, что они шли и дрожали от страха.