Рассказы - Завражный Юрий Юрьевич - Страница 3

Физическое тело, обряженное в клешеные суконные брюки и опять же суконный бушлат с пятью желтыми галками на правом рукаве, лежало ничком и не шевелилось. Если бы редкие прохожие могли видеть человеческую ауру, они немедленно пришли бы к выводу, что у данного представителя гомо сапиенс всякая аура отсутствует напрочь. Пугающий натюрморт дополняли революционно-красные момбасовские носки.

Этим прекрасным декабрьским утром произошло довольно редкое для Города-Героя событие, а именно: в Севастополе выпал снег. Тонюсеньким слоем в два сантиметра толщиной, мокренький и хлипкий, он девственно искрился под лучами веселого воскресного солнышка и не знал, что это же самое солнышко уже завтра растопит его в банальные веселые лужицы. А пока... Пока что троица лихих пацанов возраста очень начальной школы отчаянно пыталась покататься на саночках чуть поодаль остановки. И — опять же — тело...

Мимо остановки прошла, ковыляя, закутанная в платок замшелая старушка, помнящая еще свист английских ядер. Оглянувшись на натюрморт, старушка сокрушенно покачала головой, сделала губы дудочкой, сердито прошептала что-то непотребное, истово перекрестилась и побрела дальше. Еще дважды утренние прохожие обращали внимание на контрастирующую с белым снегом черную фигуру, но участием не блеснули, прошли мимо, торопясь по своим делам, хотя — какие дела в воскресенье?

Между тем, можно попробовать напрячь свои умственные способности и методом дедукции вычислить, каким образом фигура сия оказалась в данное время на данном месте. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы довольно быстро прийти к заключению, что троллейбус номер шесть просто остановился на конечной, после чего из открывшейся задней двери выпало как раз вот это. То, что в других условиях могло бы называться курсантом пятого выпускного курса. Часы показывали пол-одиннадцатого, то есть все уволенные на ночь курсанты уже давнехонько вернулись «в родные пенаты» славного Краснозвездного училища имени П.С.Нахимова, в просторечии именуемого «системой». Этот же по непонятной причине задержался. Хотя — почему «по непонятной»?

Любопытные мальчишки вдруг перестали кататься на саночках и робко подошли к остановке, видимо, также привлеченные натюрмортом. Один из них явно был будущим флотоводцем — на курчавой голове лихо топорщилась детская бескозырка с надписью на ленточке: «Герой». Пацаны, цокая языками, склонились над мумией.

Между тем, тело, вопреки закону о клинической смерти, таки подавало признаки жизни. В том месте, где лиловый нос уткнулся в свежий снежок, уже основательно подтаяло, и из этого района веером расплывались томные волны тяжелого перегара номер три семерки. Как в переделанной песенке: «принесли его домой — оказался он живой... да смертельно пьяный...»

Старший из пацанов озабоченно почесал в затылке, по-взрослому вздохнул и что-то сказал своим друзьям. Те немедленно принялись за дело. С превеликим трудом, напрягаясь и кряхтя, пацаны погрузили беднягу на двое саночек, предварительно связав их вместе веревкой. Фуражки от тела поблизости видно не было — скорее всего, уехала на Центральный рынок вместе с троллейбусом. Поэтому семилетний моряк, не задумываясь, пожертвовал свою игрушечную бескозырку «Герой», нахлобучив ее на огромную лохматую голову без пяти минут дяди-офицера. Понятно: для севастопольского мальчишки честь флота — прежде всего. Мальчишки впряглись в саночки, и автопоезд двинулся в сторону КПП училища, благо его местонахождение им, вездесущим пронырам, было хорошо известно. В морской практике это называется — «сложная буксировка».

Вот так, в таком виде — саночки, брюки-клеш, расстегнутый бушлат с пятью галками и дурацкая бескозырочка «Герой» — вспотевшие пацаны и сдали незадачливого пятака седому дяде-мичману, дежурному по КПП, который тут же выпал в осадок и ржал до потери сознания вместе со старшим помощником дежурного по училищу, гулявшим неподалеку и прибежавшим на дикий сумасшедший хохот...

Помнится, еще Юлиус Фучик задавался вопросами: что такое подвиг? кто же такой герой?

Да он просто не видал эту сцену!..