Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Трубка снайпера - Зарубин Сергей Михайлович - Страница 11


11
Изменить размер шрифта:

ВО ВЗВОД К МАЛЕНЬКОМУ ЛЕЙТЕНАНТУ

Ты воевал в лесах и на болотах,
Дороги строил, возводил мосты.
Тебе спасибо говорит пехота.
Скажи, солдат, откуда родом ты?
— Откуда я? Да, видно, издалече,
Из тех краёв, где воевал Ермак.
Давай закурим, что ли, ради встречи
По-плотницки!
Я — плотник, сибиряк…[2]

В середине августа 1941 года только что сформированная 34-я армия и часть сил 11 —и армии Северо-Западного фронта при активной поддержке авиации нанесли внезапный контрудар из района юго-восточнее Старой Руссы в северо-западном направлении.

Тысячи солдат и командиров, выходивших из окружения, примкнули к частям, контратаковавшим гитлеровские войска. В красноармейской книжке Номоконова отметили, что он имеет «тульскую винтовку № 2753, вещевой мешок, котелок и флягу с чехлом». Люди, к которым попадали документы пожилого солдата, категорически требовали идти туда, где одуряюще пахло лекарствами, где метались и бредили раненые. Гитлеровцы подтянули к месту прорыва крупные силы, завязались тяжёлые бои, и Номоконову приказали выносить с поля боя раненых и убитых. Немцы стреляли в санитаров из пулемётов, накрывали минами… Людям же с красными крестами на сумках отвечать на огонь не полагалось.

И в похоронной команде с недельку побыл Номоконов. Не подошёл. Маленький человек со скуластым лицом, зарыв убитых, склонялся перед бугорками земли на колени и долго шевелил губами. Говорили, что он молился…

Кому-то потребовались плотники, их быстро разыскали, и к слову «санитар», записанному в красноармейскую книжку Номоконова в госпитале, прибавились другие слова: «сапёрная рота 529-го стрелкового полка, сапёр». Здесь были тяжёлые, но привычные дела. Наводили переправы, настилали гати через болота, прорубали в лесу дороги, ставили заграждения. Часто отступали последними, под огнём врага. К концу сентября 1941 года 34-я армия отошла с боями к Валдайским высотам.

С винтовкой, попавшей ему в руки в Старорусских лесах, Номоконов теперь не расставался. К переправам через реки и болота частенько подъезжали на мотоциклах немецкие разведчики. В такие минуты, отложив топор в сторону, Номоконов брался за винтовку. После каждого выстрела любовно поглаживал солдат гладкое ложе своей винтовки. Она била исключительно точно: и на триста, и на пятьсот метров, а однажды рано утром достала немца, до которого было с километр. К вечеру возле убитого уже ходили вороны.

Винтовок теперь было много, но сапёру все казалось, что меткую трехлинейку отберут у него. И когда вызвали однажды «по стрелковым делам» на командный пункт, он встревожился. Командир подразделения старший лейтенант Солнцев встретил солдата словами:

— Рассказывайте, Номоконов, как вы отбили вчера командира взвода?

— А чего сказывать? Дело обыкновенное. Ночная разведка боем, как видно, была неудачной, и, понеся потери, пехотинцы откатились к своей траншее. Санитары весь остаток ночи искали раненых и убитых, а сапёры закрывали проходы в проволочном заграждении. На рассвете заметили людей, копошившихся на поле. Сперва думали, что это свои, а потом разобрались. Сапёров было пятеро, а фашистов — восемь. Враги кого-то испугались и, подхватив нашего раненого, переползли в колок.

— Куда?

Номоконов разъяснил, что колок — по-забайкальски — полоска кустарника, который обычно растёт по соседству с большим лесом. Колок был редкий, фашисты затаились, но их было видно. От густого ельника врагов отделяла старая пашня. В общем, в ловушке оказались.

— Вот об этом подробнее, — потребовал командир.

Стало совсем светло, а фашисты все ещё лежали в колке.

Потом двое вскочили и, волоча пленного, хотели перебежать в лес. Если бы они бросились через пашню всей оравой, то, пожалуй, некоторые бы ушли. Но они побежали на смерть поочерёдно. Сапёры открыли огонь и перебили фашистов.

— А мне доложили не так, — нахмурился командир подразделения. — Вы открыли огонь?

— Правильно, — согласился Номоконов. — Первым я стрелял. Надо было отбить своего человека от фашистов. Тащили немцы раненого, прикрывались его телом, а он закричал, стал упираться. Командир группы сапёров старший сержант Коробов лежал рядом. «Бей, — сказал, — а то утащут». Ну, и вот… Два раза я быстро выстрелил. Сперва правый фашист завалился, а потом левый. Наш человек немного пробежал вперёд, упал, а фашисты уже не двигались. Из кустов выбежали ещё двое. Снова дважды выстрелил, и эти свалились. Чего там, близко были фашисты… Потом все ударили по колку. Немцы метались в нём, как козы, отстреливались, но попадали на мушку. Троих, кажись, убили вместе, а один фашист где-то спрятался. Хотели бежать в колок, схватить немца, но старший сержант Коробов остановил людей. Минут пять ждали, и последний тоже не выдержал. Этот немец был похитрее — крутился, падал, вскакивал. Хвоста нет, а как лисица бежал: туда-сюда.

— И «лисицу» завалили?

— Завалили.

— А дальше?

— А теперь все. Подобрали немецкое оружие, взяли у фашистов документы и вынесли своего раненого. Командиром оказался.

— Вот какое дело, товарищ Номоконов, слушайте, — спокойно и рассудительно заговорил молодой, маленький ростом, лейтенант, сидевший рядом с Солнцевым. — Люди говорят, что задели вы раненого своей пулей. Понимаете? Так сказать, добавили свою порцию.

— Это как? — нахмурился Номоконов. — Не мои пули — все глядели, тоже было не поверили. На мягком месте увидели дырки, старые, рядышком. Стало быть, ночью, когда не удалась атака, когда отходил командир… Вот тогда обожгли фашисты нашего человека.

— Разрешите проверить? — обратился лейтенант к Солнцеву.

— Не возражаю, — сказал командир роты. — Если подойдёт —забирайте.

Номоконов пожал плечами. Вчера этот маленький, крепкий и очень подвижный лейтенант откуда-то издалека прибежал к сапёрам, осматривал захваченные немецкие автоматы и о чём-то таинственно шептался со старшим сержантом Коробовым. Командир отделения у сапёров — очень справедливый человек. Только как-то один раз рассердился, сказал, что Номоконов «спит на ходу». Это верно: никак не может сорокалетний солдат все делать «живо и быстро». Зато старается «на нейтралках», искупает «строевые грехи». А вчера, наверное, что-нибудь не так рассказал старший сержант большим командирам. Вот и вызвали теперь с винтовкой. Торопится узнать шустрый командир, как стреляет сапёр. Даже руки у него трясутся — не может приклеить мишень на доску.

2

Из стихотворения С. Михалкова, посвящённого С. Номоконову.