Охота на «Икара» - Зан Тимоти - Страница 77

Я огляделся по сторонам, внимательнее присмотревшись к болтающимся кабелям-водорослям. Нет, поле здесь было немного другим, поправил я себя. Оно имело строго противоположный вектор. Здесь все предметы притягивались к центру. Я задумался было, как эти поля ладят между собой, но голова отказывалась работать.

Кроме того, у меня и без того хватало более насущных забот. Если притяжение направлено к центру сферы (а так оно, судя по провисанию кабелей, и было), как только я достигну этой точки, я зависну там на веки вечные. В каком бы направлении я ни повернулся, я буду смотреть «вверх», и поскольку ухватиться мне будет не за что, а оттолкнуться — не от чего, я буду пришпилен к центру, как комар к паутине.

Я выдал еще одно цветистое выражение из моего репертуара, на сей раз довольно крепкое, и принялся шарить вокруг лучом фонарика, пытаясь срочно что-нибудь придумать. Конечно, я видел свисающие кабели, которые теперь больше напоминали испанский мох, чем экзотические водоросли. Но поскольку я не знал, какой из них для чего предназначен, я не рискнул бы ухватиться за какой-нибудь из них, опасаясь навредить себе или даже «Икару». Кроме того, присмотревшись повнимательнее, я увидел, что в своем замедленном падении я все равно не смогу дотянуться ни до одного из проводов.

И все же, когда мне удалось подавить первый приступ паники и заставить себя рассуждать логически, я понял, что влип не так уж безнадежно. Тера знает, что я здесь, рано или поздно она забеспокоится, почему меня так долго нет. И тогда на мои поиски отправится Иксиль или кто-нибудь еще. Они бросят мне трос через просвет в электрических джунглях, я смогу ухватиться за него и подтянуться к сетке, а там уж и вовсе выберусь из этого

чокнутого местечка. Хорошо, что Тера настояла на том, чтобы я взял воду и пищу.

Мне показалось, что по мере приближения к центру сферы мое замедленное падение несколько ускорилось, хотя полной уверенности в этом у меня не было. Краем глаза я заметил отсветы желтого света — еще мгновение назад их не было. Оказалось, изображение на одном из плоских экранов изменилось: вместо непонятных красных символов теперь на нем горела черно-желтая шах-матка. Пока я рассматривал это явление, еще одна панель окрасилась в клеточку, только в черно-оранжевую. С минуту я рассматривал эти два дисплея по очереди, силясь понять, что бы значила эта перемена. Но если здесь и был какой-то смысл, постичь его мне не было дано.

Тем временем меня все больше сносило к центру сферы, теперь до него оставалось уже не больше двух метров. И тут до меня дошло, что если я и дальше буду так дрейфовать, то скоро напорюсь на суставчатый манипулятор или что там собой представляет эта штуковина.

Обливаясь очередной порцией холодного пота, я направил луч фонаря на это загадочное сооружение. Я с самого начала заметил, что манипулятор выкрашен в черно-серебристую полоску, но только теперь обратил внимание, что его крайнее плечо, ближайшее к центру сферы, имеет другую окраску. Последние сантиметров двадцать кончика металлической стрелы мерцали тревожным люминесцентным светом. Оттуда, где я пока что висел, мой детектор полей еще ничего не показывал, но на таком расстоянии прибор и не мог засечь напряжение меньше двухсот вольт. Конечно, манипулятор — не кабель высокого напряжения, через лес которых мне уже пришлось проползти, но меня это как-то не слишком успокаивало. От археологической находки с темным прошлым можно было ждать чего угодно.

Зато было ясно как день (и отнюдь не радовало), что напряжение на механической руке такое, что хватило бы, чтобы обеспечить светом все дома в Нью-Кливленде, мне все равно ни за что на свете не удастся избежать столкновения с ней. Единственное, до чего я додумался, — так это обхватить ее руками, когда подплыву поближе, и частично погасить инерцию, изобразив пируэт, как гимнаст на перекладине.

Вот только если у меня не хватит проворства смягчить удар, то мерцающий серый кончик манипулятора может отломиться, когда я ухвачусь за него. С другой стороны, если он такой хрупкий, то все равно сломается, когда искусственное тяготение подтащит меня к центру сферы.

И когда я в своих великих умозаключениях пришел к этому неутешительному выводу, оказалось, что пора идти на посадку. Я стиснул зубы, вытянул руку и осторожно, будто дергал за хвост спящую гадюку, обхватил холодный металл.

Слишком осторожно. Материал, из которого было сделан манипулятор, оказался намного более скользким, чем казался на вид, и моя рука стала сползать по полосатой части прямо в направлении серого конца. Я попробовал ухватиться сильнее и одновременно изобразить задуманный акробатический кульбит. Но мой слабый захват не давал мне точки опоры, и я обнаружил, что скольжу по манипулятору на манер пожарного, спускающегося по тревожному шесту. Только в условиях низкой гравитации пожарный из меня получился очень медлительный.

Все произошло, мягко говоря, не совсем так, как я задумал, но, по крайней мере, манипулятор оказался не таким хрупким, как я боялся. Хотя я висел на нем на одной руке и весь мой вес, таким образом, приходился на небольшой участок, конструкция вроде бы не собиралась ни ломаться, ни гнуться. Может быть, ее прочности хватит даже на то, чтобы я сумел проползти по ней обратно к проволочной сетке.

Если, конечно, я сумею как следует ухватиться за эту чертову штуковину. Извернувшись, я изо всех сил вцепился в манипулятор второй рукой.

Это немного замедлило мое падение, но не остановило его. Я продолжал медленно, но верно сползать. Я знал, что если не смогу остановиться, то по инерции соскользну с последнего, серого, плеча манипулятора и полечу дальше, к центру сферы. Это, конечно, не смертельно, поскольку врезаться там попросту не во что, но тогда мне придется еще несколько драгоценных минут болтаться, как маятник, пока гравитация не остановит мое качание и не притянет меня к центру.

Тут оказалось, что сползать мне дальше почти что некуда, остался только серый наконечник манипулятора. Это был мой последний шанс избежать участи маятника и сохранить остатки собственного достоинства. Стиснув зубы, я что было сил вцепился в манипулятор.

Мне показалось, что я схватился за оголенный провод, находящийся под напряжением в тысячу вольт. В каждую клеточку тела будто вонзились раскаленные иглы, волосы у меня встали дыбом, и если бы я не стиснул зубы, то они бы принялись выбивать дикую дробь. Но хуже всего была досада. Это надо же — всю дорогу перестраховывался, осторожничал, как параноик, а в итоге схватился за оголенный провод! И что самое обидное — совершенно добровольно.

Но при всем при том какая-то часть моего рассудка все же избежала участи остальных извилин и не ударилась в панику. Этого мне хватило, чтобы сообразить, что испытываемые мною ощущения, пусть и неприятные, не вполне соответствуют удару током. Во-первых, я вовсе не чувствовал боли, и ничто не предвещало, что она еще придет в ближайшем будущем. Кроме того, у меня покалывало все тело, а не только руки и грудь, как это обычно бывает при поражении электрическим током. Потом где-то далеко раздался рокот, будто жуткий раскатистый гром после удара молнии, и все исчезло во тьме.

Темнота продолжалась недолго. Не успел я сообразить, что вокруг сомкнулась тьма, как снова появился свет. Не резкий, узконаправленный луч моего фонаря, а более мягкое рассеянное свечение. Мне даже пришло в голову, что я просто на какое-то время отключился, но и тьма, и свет пришли слишком резко, при потере сознания бывает иначе.

Где-то на этом этапе медленного и мучительного шевеления извилинами я вдруг осознал, что чертового манипулятора с его предательским наконечником вокруг не наблюдается. Как не наблюдается и металлической сетки, и панелей со светящимся геометрическим рисунком, которые окружали меня в малой сфере. Собственно, сама малая сфера тоже исчезла. Когда ко мне все же вернулась способность нормально видеть, я обнаружил прямо по курсу теперь уже хорошо знакомый корпус большой сферы. Значит, я все же отключился, а пока я был без сознания, меня вышвырнуло в центр резонирующей полости «Икара». Сколько, наверное, всякой тонкой электроники я разнес, пока летел, как пробка из бутылки! Меня передернуло. Надо же, как мне повезло, что в полете меня не убило током. Хотя, если по пути я разнес достаточно много электронной начинки гипердрайва, чтобы безвозвратно повредить его, я, наверное, еще пожалею, что остался жив. Развернувшись на кошачий манер, загребая руками и ногами, как пловец (стандартная техника передвижения в невесомости), я развернулся к люку, ведущему в малую сферу, удивляясь, почему это Тера не заходится в крике и не пытается оторвать мне голову?