Прыжок в ничто - Беляев Александр Романович - Страница 4

— Стачки начали, революция закончит, — внес реплику банкир.

— Да минет нас чаша сия! — воскликнул епископ и, мгновенно сделав постное лицо, перекрестился. — Тут действительно пора подумать о каком-то… ковчеге, в котором с божьей помощью могли бы укрыться праведники — цвет нашей цивилизации и культуры. Не сам ли милосердный господь внушил эту мысль, как во времена Ноевы?

— Построить этакий «Титаник» — «ковчег» современного масштаба, оборудованный по последнему слову техники? — иронически спросил Генри. — Ну а дальше? Куда вы на нем направитесь? К южным морям? К необитаемому острову, затерянному в океане и не нанесенному даже на карту? Чепуха, нет больше «белых пятен» на карте мира. Нет почти таких островов. А если и есть, их скоро обнаружат. Постройка «ковчега» и его отплытие не смогут пройти незамеченными. Нас разыщут, настигнут и раздавят, как червей, вместе с «ковчегом». Где, наконец, гарантия, что его удастся достроить?

Наступило молчание.

— Неужели нет выхода? — спросила леди Хинтон.

— Почему же нет? Выход есть, и неплохой, как мне кажется, — спокойно ответил Генри. — Вот вы, господин профессор философии, бранили технику, и со своей точки зрения вы, конечно, правы. Но эта же техника может дать нам и выход, открыть путь к спасению. Мы заставим технику оказать нам эту последнюю услугу, а затем я ничего не имею против, если она будет уничтожена, к вашему удовольствию, профессор.

Все насторожились, слушая. Генри, довольный произведенным эффектом, сделал паузу и не спеша продолжал:

— «Ковчег» может спасти не всех принадлежащих к нашему классу и кругу, а лишь небольшую группу избранных… «Могий спастись да спасется» — так, кажется, говорится в писании, милорд? Итак, «ковчег» может и должен быть построен. Но «ковчег» совершенно особого сорта, который унес бы нас подальше от этой мятежной планеты — ну, хотя бы на время, пока опасность не будет устранена. Или же в противном случае… навсегда…

Слушатели разочарованно откинулись на спинки стульев, а епископ, воспринявший слова Генри как ловкий маневр отвлечь общее внимание от мрачных мыслей, сбросил постную маску, засиял и добродушно расхохотался:

— Великолепно! Ковчег, плывущий по волнам эфирного океана! Бесподобно!

— Да, по волнам эфирного океана, — серьезно ответил Генри.

— Это могло прийти в голову только Генри! — воскликнула почтенная леди далеко не лестным для него тоном.

— Менее всего в мою голову, тетя. Признаюсь, я мало понимаю в технике. Но вы, господа, знаете, что в последнее время я отдаю дань увлечению стратосферными полетами вместе с моим другом инженером, крупным теоретиком звездоплавания и талантливым конструктором Лео Цандером. Я только что от него… И если бы вы знали о его работах, его достижениях…

— Но ведь это же химера!

— Фантазия!

— А как же мы там будем дышать?

— И чем питаться? Эфиром?

— Мы окоченеем от мирового холода, который уничтожит нас так же скоро и верно, как это сделает коммунизм.

— Он хочет преждевременно отправить нас на небо!

— А вы сами полетите?

Послышались восклицания, шутки, смех.

— Леди и джентльмены, — не унимался Генри, — ваши вопросы и восклицания свидетельствуют лишь о полном вашем, мягко выражаясь, незнакомстве с предметом. Я утверждаю, что если бы вы…

Но его не слушали. Нервное напряжение нашло выход. Общество развеселилось. Даже Шнирер вышел из своей мрачной сосредоточенности и открыл, что в этом мире, кроме крепкого чая и страшных машин, существуют еще изумительно приятные жидкости, заключенные в изящные бутылочки, а епископ покраснел больше обыкновенного и смеялся громче, чем надлежало ему при его сане.

Леди Хинтон была довольна и уже милостиво поглядывала на Генри, вольно или невольно оказавшего ей услугу.

— Не будем, господа, думать о мрачных вещах, — сказала она. — Бог милостив, наш народ благоразумен, власть в надежных руках, и нам, надеюсь, не придется прибегать к воздушным кораблям и искать спасения в подобном бегстве. Почему вы не попробуете этого ликера, барон?

Генри был раздосадован провалом пропаганды звездоплавания.

Он рассчитывал получить несколько чеков на продолжение опытов Цандера.

Леди Хинтон казалось, что ей удалось, как искусному капитану, уже вывести корабль из полосы жесточайшего шторма, и вдруг налетел новый: Стормер, молчавший весь вечер, загромыхал своим громоподобным голосом:

— А я вас уверяю, сэр, — обратился он к Блоттону, — что в южных морях найдется еще не один десяток неоткрытых островов. Я хорошо знаю Тихий океан. В его юго-восточной части, вдали от больших океанских дорог, и сейчас еще можно найти тихое убежище, — остров, не нанесенный ни на одну карту… Но… Я коммерсант, деловой человек, не склонный к панике и истерикам. Глупо, однако, закрывать глаза на действительность. Мы живем на вулкане. Да. Мы с чертовской (Хинтон вздрогнула) скоростью летим в пропасть. Я не буду перечислять последних событий, они известны всем. Надо быть готовым к самому худшему. Да. — Каждое его «да» гремело, как удар грома. — Я говорю не о глупой позе стоика. Барон прав. Надо драться и в то же время готовить пути отступления, пока у нас не связаны руки и есть капиталы.

Построить огромный теплоход. Этакий «Ноев ковчег» длиною в триста метров и водоизмещением в восемьдесят пять–сто тысяч тонн. Настолько механизированный, чтобы можно было обойтись минимальным количеством экипажа — из молодых людей привилегированных классов. Ни одного пролетария, ибо все они явные или тайные наши враги. Да. Сколько продлятся войны, революции? Четыре–пять лет? Мы сможем взять продовольствия на шесть, на восемь лет. Не говоря уже о возможности пополнения запасов рыбной ловлей и охотой на уединенных островах. И мы отсидимся. Мы сможем сохранить таким образом свою жизнь, если не свои капиталы. Я предлагаю, не откладывая, организовать компанию для постройки «Ноева ковчега». Само собой разумеется, что членами этой компании будут только избранные и все дело будет вестись в строжайшей тайне. Ведь мой проект не исключает вашего, сэр, — повернулся Стормер к Блоттону, уставив на него свое красное лицо с выпученными рачьими глазами. — Согласен: открыть наш плавучий остров наши враги все же смогут. В звездоплавании я, к сожалению, ничего не понимаю. Но если оно осуществимо, почему бы нам не приготовиться на крайний случай и к последнему прыжку — с Земли в пучины неба? Вы не откажете в любезности, сэр, познакомить меня с вашим изобретателем? Если он убедит меня в том, что звездоплавание не химера, я первый внесу пай.

— Ннеужели ффвы фверите в звездоплавание и ххготовы фвложить фв это дело к… к… капитал? — спросил Маршаль Стормера, когда они возвращались от леди Хинтон.

— Верю! Да! — рявкнул Стормер. — Мы оба коммерсанты, барон, и с вами я могу говорить откровенно, — продолжал он тише. — Я верю в звездоплавание так же твердо, как в золотые россыпи на Темзе. Да. Слушайте. Если бы Темза протекала за тысячи километров от Лондона, в экзотической стране, то в золотые россыпи на Темзе поверили бы тысячи. Помните мои «серебряные рудники» в Новой Зеландии или мою «австралийскую нефть»? Я нажил на них миллионы, а они существовали только в воображении акционеров. Теперь вы понимаете, что и на Темзе могут быть золотые россыпи, которые обогатят нас?

Авто затряслось, словно промчалось по бревенчатому мосту. Шофер оглянулся.

Это смеялся мистер Стормер.

— Положение действительно крайне серьезное, — продолжал он тише и спокойнее. — Что мы переживаем, вам известно. В трех странах уже властвуют коммунисты. Каждый день приносит известия о новых самоубийствах. Давно ли Смит, Мильтон… за ними Скарфас, теперь Сиддонс, Аббингтон… Настоящая эпидемия. Ужаснейшие кризисы бывали и раньше, но кончали с собой немногие. Почему? Люди верили: за кризисом снова наступит эпоха процветания. Теперь этой веры нет. Кто разорился — разорился навсегда. Разве я не прав?

— Ффф…

— Таково положение и таково настроение. Революции и разорение, неизбежные, как смерть, сторожат нас всех. Неизбежная гибель.