За Волгой земли для нас не было. Записки снайпера - Зайцев Василий Григорьевич - Страница 21

Я спросил его:

— Как же ты управляешься, как действуют ваши самострелы? Плаксин улыбнулся:

— Вон тот пулемет и парочка этих автоматов бьют одновременно по двери, видишь — прямо против трансформаторной будки.

Судя по плотности огня, фашисты, наверное, считали, что в котельной не меньше роты!

Мы договорились, как действовать дальше. Решили, что, когда будем пробираться к паровозу, Плаксин прикроет нас огнем своего пулемета.

Ползком стали пробираться к паровозу. Вокруг свистели и лопались разрывные пули.

Комбат заметил наше продвижение: в воздух взвилась зеленая ракета. Это был условный сигнал и знак одобрения: «Мы вас видим!»

На животах скользнули на дно воронки.

— Миша, видел, комбат нас приветствовал? — спросил я.

Миша зашипел, как гусь:

— Ты что меня подбадриваешь, думаешь, казанский татарин испугался?! Я вот им сейчас покажу, как матросы веселиться умеют…

Он было высунулся из воронки, но я вовремя удержал его: перед самым носом треснула разрывная пуля.

Красной ракетой в сторону трансформаторной будки мы обозначили опасность.

Заговорил станковый пулемет. Это Плаксин. Молодец!

Мои локти легко и быстро понесли меня вперед. Миша, увидев, что я добрался до паровоза, последовал за мной. Полз он неуклюже, тяжело. Гитлеровские автоматчики открыли по нему огонь из окна трансформаторной будки.

Что делать? Я бы мог сам бросить гранаты и подорвать пушку, но надо выручать товарища.

У паровоза лежал Пронищев. Он был тяжело ранен. Возле него — винтовка. Я взял ее, укрылся за колесом паровоза, прикинул расстояние — и выстрелил.

Один ствол в окне трансформаторной будки исчез. Второй автоматчик метнулся в кирпичные развалины, залег и снова открыл огонь. Я прицелился, выстрелил и отчетливо увидел, как фашист ткнулся носом.

Миша Масаев добрался к паровозу цел и невредим.

До фашистской пушки было метров десять. Масаев — парень здоровый, руки длинные. Он встал, зашел за паровоз и метнул одну за другой две противотанковые гранаты.

От первого взрыва пушка подпрыгнула и повернулась набок, от второго отвалилось колесо, а ствол, как у зенитки, задрался вверх.

Судя по всему, замертво легла и прислуга.

Фашисты, наверное, ждали нашей атаки. Но никто их не атаковал. Тогда они сами решили окружить нас и взять живыми. Не тут-то было: снова заработал пулемет Плаксина.

Надо отходить. Я приказал Масаеву захватить Пронищева и отползать к воронке, а сам остался прикрывать их. Миша высунулся из-под паровоза — и упал. К счастью, пуля ударила в каску. Мишу только оглушило на несколько секунд.

Начало смеркаться. Через просвет в колесе я увидел: справа ползут два фашиста. Дольше оставаться нельзя, наверняка схватят. Метнул последнюю гранату и побежал к воронке.

Пронищев лежал на дне воронки, стонал и все повторял:

— Воды… Воды…

Масаев бинтовал ему грудь.

Стало совсем темно. В котельной нас ждут ребята…

Миша взвалил Пронищева на себя, пополз в котельную. Я за ним.

Продвигались медленно — сказывалась усталость. Над нами летели трассирующие пули, как бы указывая фашистам наш путь: «Вот они ползут, бейте их!»

Мы не думали, что дотянем Пронищева до котельной живым, но решили даже труп не оставлять фашистам.

В котельной было темно и тихо.

У «максима» лежал тяжелораненый Плаксин. Миша оттащил его в сторону, он очнулся и прошептал:

— Немцы здесь… — и снова потерял сознание.

Больше в котельной ни одной живой души не было.

Мы потихоньку подошли к двери и вдруг услышали за стеной шаги и разговор фашистов. Значит, тут не пройдем…

Пронищев приходил в сознание, бормотал что-то несвязное, потом снова умолкал. Мы перенесли его, положили рядом с Плаксиным.

Голоса фашистов отдалились. Мы опустились в люк и договорились: Миша проберется в батальон, а я останусь здесь охранять раненых.

Миша ушел. Я вылез из люка, прислушался. Думал: если фашисты полезут, забросаю их гранатами, буду стрелять из автомата. В крайнем случае, открою люк, спущусь в траншею и оттуда буду оборонять товарищей.

Заныла раненая нога. Я лег у стены. Полежал немного, потом приподнялся, проверил гранаты, автомат. Я был вооружен и чувствовал себя уверенно.

По восточной стене котельной хлестал наш пулемет. Отдельные пули залетали в котельную. Я ждал появления фашистских солдат со стороны паровоза. Но они почему-то не шли.

Наконец начало светать.

С восточной стороны застрочили автоматы, забухали взрывы гранат. Я плотней прижался к стене, взялся за кольцо гранаты. Кто появится здесь сейчас?..

И вдруг — русская речь!

Что есть силы я крикнул:

— Братцы! Здесь живые есть!

— Знаем! — послышалось в ответ.

Это был Большешапов. Его с группой солдат привел сюда Миша Масаев.