Путь самурая - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 10

– Зашибись! – прошептала жена, блуждая взглядом по физиономии Михайлова, кардинально преобразованной кудесниками из «салона красоты».

– Нравлюсь?

– Вылитый Ален Делон после отсидки в мордовской зоне. А какие часы на руке, батюшки! Штук на десять тянут... А цепура на шее! А перстень!.. Мамочка, дорогая!

– То ли еще будет. Завтра вернусь в новом прикиде, в бронежилете, с кобурой-дубль под мышками, поднаторевший в стрельбе, рукопашном бое и бытовом хамстве.

– Ну-ну, Игореша. Ты будешь о-очень красивым покойником. Прежнему Игорю Михайлову, вполне возможно, дали бы по морде и этим ограничились. В нынешнего же будут стрелять из гранатомета.

– Кто не рискует, тот пьет кефир... Кстати, я как специалист ответственно заявляю, что отделка московских апартаментов Зусова стоит лимона три минимум. По его меркам маскарад с Самураем довольно дешевая забава, даже включая мой гонорар. Так что ты особо-то не волнуйся, родная. Все нормально. Думаю, обойдется без гранатометов. Расслабься.

4. Женя

Смеркалось. День выдался солнечным, по-настоящему весенним. Под стать дню и вечер баловал москвичей теплом и безветрием. Раскисший на солнышке сотрудник ГИБДД благодушно махнул полосатой палкой водителю автомобиля-танка породы джип, что припарковался в неположенном месте. Отмашка означала: «Хрен с тобой, возбухать не стану, но и ты не борзей, высади пассажиров и езжай с богом».

Из танкообразного джипа вышли двое пассажиров – молодая, симпатичная женщина и крутой господин с модным саквояжем в правой руке. Левая рука его болталась на черной шелковой перевязи. Дорогое, фасонистое пальто раненый небрежно накинул на плечи, как накидку. Во время ходьбы у господина елозил по шее воротничок безукоризненно отглаженной рубашки, и то и дело поблескивала золотая булавка в галстуке. «Рыжье» блистало и на запястье травмированной руки, и на мизинце здоровой конечности. Господин шагал к зданию вокзала, не обращая внимания на лужи под каблуками полуботинок крокодиловой кожи. Он держал спину прямо, двигался решительно с едва заметной ленцой, смотрел перед собой взглядом хозяина, привыкшего, чтобы ему уступали дорогу. Его научили выглядеть человеком, как бы постоянно сдерживающим внутреннюю агрессию. Научили привычно выхватывать пистолет из подмышечной кобуры или одно из удостоверений во внутреннем кармане пиджака, которое для многих страшнее любого пистолета. В случае чего он мог напасть на наглеца, вздумавшего испытать его крутость, он научился бить кончиками пальцев по глазам, ему объяснили, что бить нужно всегда первым. Он хорошо усвоил и этот, и многие другие уроки. Он понял, впитал в себя, уяснил накрепко горькую истину, высказанную спецом по рукопашному бою дядей Юрой: «Ты, гражданин, в сущности, полное фуфло. Запомни, ты – понтярщик. Чем лучше будешь понтоваться, тем дольше протянешь. Старайся». И он старался, как мог, пыжился изо всех сил.

В здании вокзала молоденький прыщавый рядовой милиции украдкой ткнул в плечо более опытного напарника-сержанта и указал корявым пальцем на марширующего по пыльному вокзальному мрамору Самурая. Сержант оценил взглядом мужчину с раненой рукой, его прикид в баксах, золото, походку и поспешно отвел глаза. Рядовой не унимался, уж очень хотелось прыщавому юноше проверить у подозрительно обеспеченного господина документы. Сержант осадил прыть начинающего мусора длинной и витиеватой матерной фразой, в свою очередь, показал пальцем на пеструю стайку цыганок, мол, айда, лучше у этих спросим паспорта, авось и разживемся парой червонцев, а на крутого мэна с лялькой наезжать себе дороже обойдется.

Снующая по перрону публика, не сговариваясь, расступилась, давая Игорю возможность спокойно идти по прямой. Южане с тюками и чемоданами уважительно на него поглядывали, бомжи-алкаши не решались приставать, клянчить недостающий на бутылку рубль, а гости столицы из среднерусской полосы откровенно таращились, дивясь столичному буржую.

– Ты производишь впечатление на народ, Игорек.

– Я стараюсь.

– Какой вагон?

– Третий.

– Как приедешь, позвони сразу же.

– Обязательно, не волнуйся.

– Легко сказать...

– Все будет хорошо!.. Зайдешь со мной в купе?

– Обязательно. Мечтаю познакомиться с этим... забыла...

– С Женей. Я тоже мечтаю с ним познакомиться. Я заинтригован. Дядя Юра дал такие характеристики телохранителю, просто не верится...

– Билет доставай. Проводнику билет и паспорт надо предъявлять, разве не знаешь?

– Знаю, но представление уже началось, я уже Самурай, а мы, самураи, ни фига никому не предъявляем, нам все верят на слово, в противном случае мы жутко обижаемся.

Игорь, чуть обогнав Ирину, подошел к проводнику, закрывающему своим форменным телом вход в тамбур вагона номер три.

– Вы отъезжаете или провожаете? – спросил проводник у молча остановившегося перед ним Михайлова.

– Отойди, – недовольно бросил Игорь железнодорожному служащему. Дернул головой, прищурился. – Проход, я сказал, освободи-ка, будь любезен.

– Положено билеты предъявлять... – как бы извиняясь, произнес проводник, одновременно смещаясь в сторону, – ...порядок такой, правила...

– Бабушке своей расскажешь про правила! – оборвал проводника Игорь, заходя в тамбур. Ирина, пожав плечами, шагнула следом.

В узком коридорчике вагона СВ она, прижавшись к спине Игоря, шепнула ему на ухо:

– Чему-чему, а хамству тебя обучили на пять.

– Артур называет это дело: «выстраивать лохов». – Игорь оглянулся, подмигнул жене: – Я лишь вчера вечером сумел поймать нужное внутреннее состояние... Подожди-ка... ага, вот и мое купе за номером девять...

Дверь двухместного купе чуть приоткрыта. Игорь сунул носок ботинка в узкую щель, развернулся на каблуке, дверь отъехала в сторону. На застеленном казенным бельем диванчике, который отчего-то принято называть «полкой», сидела молодая хрупкая девушка. До того как появился Игорь, она читала, но стоило появиться Михайлову, захлопнула книгу, поднялась с диванчика и приветливо улыбнулась:

– Добрый вечер. Вы – Игорь. А я – Женя, Евгения. Будем знакомы.

– Зашибись... – прошептала Ирина. – Твое тело, Игореша, в надежных, ласковых руках.

Руки у девушки действительно выглядели «ласковыми», лучше не скажешь. Тонкие, изящные, хрупкие руки гейши, совершенно не похожие на сухие и жилистые «грабли» дяди Юры. При всем богатстве собственного воображения Михайлов не смог представить, как нежно-розовые детские пальчики с коротко остриженными ногтями бьют кому бы то ни было по глазам.

«Сволочи. И Артур, и Анатолий, сволочи. Да и дядя Юра хорош, гусь! Могли бы и предупредить, что телохранитель – девушка... Телохранительница, блин!..» – подумал Игорь, чувствуя, как «теряет лицо», как исчезает маска Самурая и из-под нее выглядывает личина рефлексирующего интеллигента.

– Игорь Александрович, если вы хотите попрощаться с вашей провожатой без свидетелей, я выйду, погуляю по платформе.

– Спасибо, Евгения... простите, как вас по отчеству?

– Просто Женя... Ну, так как? Мне уйти?

– Милая девушка, вам поручено охранять и оберегать Игоря Александровича, насколько я поняла, да? Я права? – едко заметила Ирина, подтолкнув Игоря в спину и закрыв за собой дверь купе.

– Вы правы, я его телохранитель.

– Замечательно! Раз вы ответственны за сохранность и комфорт тела Игоря Александровича, почему же вы с такой готовностью спешите оставить нас наедине? А вдруг я злоумышленница, обольстившая Игоря минуту назад, возле железнодорожных касс, и хитростью проникшая...

– Простите, я вас перебью, Ирина Александровна. Меня пре...

– Вам известно, кто я? Откуда?!

– Меня предупредили, что, возможно, жена придет проводить Игоря Александровича, – подчеркнуто холодно, деловито объяснила Евгения. – Не волнуйтесь, как только поезд тронется, я не оставлю Игоря в одиночестве ни на одну минуту.

– Легко сказать – «не волнуйтесь»!.. Что же вы, милая девушка, и в сортир с ним будете ходить, да?