Последний вампир - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 49

Секретарь хотел сразу пуститься в бега. Сразу же, как уехала машина с Сычовым за рулем, Сергачом рядом и взволнованной леди на заднем сиденье. Шаманка изо всех сил пыталась, правда-правда, пыталась уговорить его сдаться. Бежать за кордон она отказалась наотрез, вопреки всем его мольбам и угрозам. Они долго спорили. Очень долго. В результате подельник решил избавиться от подельницы. С ее слов выходило, что она застрелила трусливого биохимика, защищаясь. Она надеется всей душой, всем сердцем, что в ФСБ ей простят это убийство. Она просит отвезти ее «к самому главному». Она уверена, что чистосердечно признается в содеянном сотрудникам «Конторы», товарищу... то есть господину полковнику... или, наверное, уже господину генералу Сычову и капитану... нет, майору Сергачу. Она близка к истерике.

— Успокойтесь, дорогая. — Губы Сычова улыбнулись, глаза остались прежними, внимательными и пустыми. — Я, дорогая, давненько в отставке. Ни я, ни Игнат Кириллыч ни к ФСБ, ни к МВД, ни к мафии отношения не имеем. Мы частные лица, гражданские. Сергач, ну-ка, внеси окончательную ясность, изложи покороче хронику сегодняшнего дня, успокой ее.

Сергач, откашлявшись, приступил к изложению. О факте шантажа умолчал. Типа — просто трудился во благо «мадам Брошкиной». В смысле — трудились, в паре с Сычовым. Помогали мадам разобраться в заморочках на любовном фронте. Игнат живо описал встречу с Наташей, добрался до эпизода прощания с Натали и...

И Сычов толкнул Сергача. Толстое полковничье бедро неожиданно резко качнулось, будто в па эротического восточного танца, рука с атташе-кейсом пихнула Игната в плечо, Сергача качнуло, и пуля просвистела в тридцати сантиметрах левее.

Она бы, первая пуля, и так не попала. Шаманка стреляла, не вынимая пистолета из кармана плаща. Шаманка сделала ставку на внезапность и темп. Она просчиталась.

Вторично женщина выстрелить не успела. Атташе-кейс Сычова завибрировал, затрясся в сильной и уверенной руке, с тихим шелестом из торца «дипломата» полетели пули, к дырке с опаленными краями в оттопыренном кармане плаща Шаманки добавился пунктир дырочек на груди. Очередь опрокинула женщину. Из уголка ее подкрашенных перламутровой помадой губ потекла алая кровяная струйка. Подведенные черным глаза остекленели.

— Чего моргаешь, Сергач? — Полковник, щелкнув замками, открыл «дипломат», собрал гильзы в кулак, сунул за пазуху. — Едало закрой, не то комары в глотку залетят, подавишься. Непонятны мои действия? Гильзы, понимаешь, бултыхаться будут в кожухе, греметь. Изъять, понимаешь, требуется гильзы. Впервые видишь такой кейс, да, Сергач? Полезный чемодан. Маде ин ФРГ, производство фирмы «Хеклер унд Кох». Огонь можно вести, не извлекая пистолет-пулемет, дульная часть ствола упирается глушителем в отверстие на торцевой части кожуха атташе-кейса, рычаг на ручке «дипломата» производит отжим спускового крючка — и та-та-та. Одно плохо — после гильзы приходится извлекать и по новой маскировочную заплатку лепить на выходное отверстие. А в остальном — вещь!

Полковник закрыл «дипломат» с огнестрельным сюрпризом, подошел к убитой, поманил Игната:

— Шлепай сюда, напарник. Поищи у нее в карманах зажигалку и сожги бумаги с грифом «Секретно», а я пока труп в багажнике проверю и «жигуль» с ручника сниму. Погрузим ее в машину, толканем «шестерку», и, сдается мне, гроб на колесах сделает буль-буль. Засосет железный гроб, помяни мое слово, целиком и полностью, потонет «жигуль» в грязюке.

Больше всего времени ушло на ликвидацию отпечатков протекторов «Жигулей». Сергач весь вымазался в грязи, а после кое-как вытерся промасленной тряпкой из запасов Сычова. Двигался Игнат как во сне, выполнял команды «напарника», как зомби.

В нормальное состояние сознание вернулось только в машине, только после того, как отъехали достаточно далеко от озера и ноздри перестали мучить запахи клоаки. Все-таки Игнат замарал обивку кресла рядом с водительским, за что Сычов материл его долго и витиевато. Обругав безответного Сергача, господин Сычов сменил гнев на милость и, не торопясь, следя за дорогой, монотонно и подробно растолковывал Игнату Кирилловичу, в чем состоял истинный смысл слов и поступков Шаманки.

В отличие от паникера биохимика, ее «секретаря», Шаманка допускала, что к зелью проявили интерес люди, не имеющие отношения ни к оригиналам, ни к мафии, но как выяснить точно, что за фрукт такой Игнат Сергач на самом деле и что за овощ нынче старик Сычов? Шаманка подумала-подумала и решила ИМИТИРОВАТЬ явку с повинной. Причем место умная девочка выбрала такое, чтобы было, где спрятать трупы, за что ей Сычов особенно благодарен. Она мечтала стать единственной обладательницей всех документов по зелью. А окажись Сергач агентом ФСБ, окажись, что полковник отнюдь не в отставке, и она бы отыграла раскаяние. И безусловно, она взяла с собой не все ценные бумаги. Если Сергач случайно не обратил внимания, так полковник это акцентирует — Шаманка привезла архивные материалы, сказала про плоды исследований убитого ею секретаря, но ни словом, ни звуком не обмолвилась о том, где спрятана техническая документация по технологии производства чудодейственного средства в лабораторных условиях. Шаманка оставила себе возможность для торговли, окажись Сергач и Сычов посланцами мафии.

Растолковав резоны Шаманки, Сычов задал Игнату вопрос по специальности:

— А скажи-ка, прорицатель, дурь приворотная действует только на мужиков?

Сергач вопроса не понял, Сычов изменил формулировку:

— Скажи, а наоборот, не баба мужика, а мужик бабу опоить может? Бабы подвержены приворотной обработке?

Сергач пожал плечами, дескать, фиг его знает. Полковник рассердился:

— На хрена ж ты оккультным бизнесом занимаешься, если ни хрена в нем не смыслишь?! Был уговор — десять тысяч ты мне должен, а тыща аванса твоя остается, верно? Переигрываем — приедем, я к тебе зайду, возьму тыщу налом, по зернышку птичка кормится, тысчонка сразу мне не помешает, зеленая синица в руках. Долг в десять тысяч я тебе прощаю по доброте душевной, но ты отдаешь мне дозу приворотного зелья — и все, и в расчете. А вообще, по всем писаным и неписаным законам после драмы у озера мне тебя полагается кончать, Сергач. Полагается, да стар я, хвост у меня облез, чтоб им как следует следы замести, как полагается. Мне проще с тобой договориться, чем тебя кончать. Цени откровенность, парень. Пошарь-ка в «бардачке», забери свои каляки-маляки. Советую рукопись сжечь и мемуаров больше не сочинять, никогда. А также советую забыть сегодняшний день навсегда. Проболтаешься кому про наши с тобой приключения, хоть по пьяни, хоть под пыткой, мне до лампочки, как сболтнешь про меня хоть звук, хоть слово, создашь мне проблемы, и я тебя... Сам понимаешь, чего. Хвост у меня облезлый, но зубы еще острые. Не дай тебе бог разозлить старого волка, парень. Не дай тебе бог...